Золотой след

— Ты ошибаешься. Она пыталась тебя полюбить.

Эстли отрицательно покачал головой и оглянулся на лестницу.

Глядя на лестницу, он прошептал:

— У меня не было ни единого шанса.

Затем он открыл дверь, шагнул за порог и тихо ее закрыл.

Лейн, не колеблясь, подошел к двери, повернул замок и щелкнул задвижку.

Стоя перед дверью, с рукой на задвижке, он думал не о последних словах Эстли. Он не собирался оправдывать этого засранца. Вместо этого он думал об одном, что у него осталось еще полдюжины дел, которые нужно уладить.

Затем он подошел к холодильнику, пытаясь найти добавку макарон с сыром.

* * *

Сорок пять минут спустя Лейн тихо вошел в спальню Рокки.

— Я поспала и мне лучше, — тихо сказала она с кровати.

Лейн подошел к ней и сел рядом. Она все еще лежала, свернувшись в клубок, спиной к нему, не двигаясь. В этом не было ничего необычного. Он вспомнил, что после того, как у нее случались такие приступы, она была сама не своя, уже не в тумане, но не совсем с ясным сознанием.

Он наклонился над ней, положив руку на кровать.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, все нормально, — ответила она.

— Эта таблетка, очевидно, творит чудеса, сладкие щечки, помню, что иногда твои боли длились часами, и только сон приносил тебе покой.

— Да, это чудо-таблетка, — прошептала она.

— Так чего же ты выжидаешь, не принимаешь ее?

— Потому что я идиотка?

Она шутила, и он тихо рассмеялся, наклонился и поцеловал ее в лоб. Затем отодвинулся, обогнул кровать, задернул шторы, которые она оставила открытыми, разделся и залез под одеяло.

Он протянул руку, обнял ее, она прижалась ближе.

— Ладно, Рок, без шуток, почему ты сразу не принимаешь ее? — Лейн повторил свой вопрос, и она вздохнула.

Затем ответила:

— Вечно надеюсь. Я ненавижу эти головные боли, они приходят не очень часто, поэтому в промежутках я говорю себе, что с ними покончено, эта была последняя. Затем, когда они начинаются, говорю, что это обычная головная боль, не хочу верить, что они вернулись. Ну, что ж… они возвращаются

— Тебе нужно принимать таблетку, Рокки.

— Принять таблетку — значит признать свое поражение, Лейн.

Он перекатился на нее, уложив на спину, приподнялся и посмотрел ей в лицо в полумраке.

— Любая битва на победу, стоит того, чтобы использовать все доступные средства, — сообщил он ей.

— Верно, например, шантажировать Джеррода? — вставила она, Лейн замолчал. Когда он ничего не ответил, она спросила: — Ты шантажировал его?

— Не я, — честно ответил Лейн.

Она помолчала. Затем прошептала:

— Дэв.

Лейн не ответил.

— Что у тебя на него есть? — спросила она.

— Грязные взносы в предвыборную кампанию, — частично ответил Лейн.

— В это я могу поверить, — тихо произнесла она. — Особенно учитывая, что он был так зол. Ему нравится быть одним из хороших «старых» мальчиков. Он может разозлиться, но это было сверх всего.

Лейн полагал, что Джеррод Эстли не любил проигрывать, особенно в таком важном деле, как Рокки. И он также полагал, что этому человеку не нравилось, когда он не мог делать то, что ему чертовски нравилось.

Но он сомневался, что гнев Эстли был вызван взносами на предвыборную кампанию.

Такой гнев был вызван любовью или деньгами, не деньгами, потраченными на политику.

Дэвин вытащил карточку Мариссы, и Эстли предстояло заплатить дважды и потерять контроль над Рокки.

Так что это было и то, и другое. Любовь и деньги.

— Он успокоился, — объявил Лейн и почувствовал, как тело Рокки застыло.

— Прости?

— Он успокоился, детка, — повторил Лейн. — Говорит, чтобы ты можешь через адвокатов выдвинуть ему требования, и, если они его устроят, он возражать не будет.

— Серьезно? — выдохнула она.

— Вполне.

Она замолчала, не двигаясь, на пару минут, потом подняла руку, обвила вокруг его шеи, приподняла голову и прикоснулась губами к его губам.

Затем сказала:

— Спасибо, малыш.

Слава Богу, она не разозлилась, а благодарила.

Поэтому он воспользовался этим.

— Значит, ты мне должна, и ты мне должна пообещать, что будешь принимать таблетку, как только у тебя начнется головная боль.

— Лейн...

— Не подлежит обсуждению.

— Лейн...

— Мне нравятся твои волосы, сладкие щечки, когда я перебираю их пальцами, но не мое любимое занятие — придерживать их, пока тебя тошнит.

Рокки молчала.

— Ты со мной в этом вопросе? — подсказал Лейн.

— Да, — тихо сдалась она.

— Обещаешь, — настаивал он.

— Обещаю, — заявила она.

Вот тогда он усмехнулся, наклонил голову, коснувшись ее губ.

Когда он поднял голову, она спросила:

— Ты узнал, где живет Гейнс?

— У тебя есть пять попыток, — ответил Лейн. — И, если ни одна из них не будет включать «Брендель», ты проиграешь.

Рокки ахнула, а затем спросила:

— «Брендель»?!

— Да, — Лейн перевернулся на бок, она перекатилась на него, прижимая его к кровати своим телом, а затем подняла голову и плечи, но ее рука все еще была на его шеи.

— Не могу в это поверить.

— Поверь. Он либо живет здесь, либо навещает свою подружку, у которой есть бабло. Он поехал прямиком сюда, знает код от ворот, я прогулялся, нашел его машину, видел, как он закрывает жалюзи с пивом в руке.

Она помолчала мгновение, прежде чем сказала:

— У него нет девушки. Женщины могут быть довольно слепы, Лейн, особенно когда мужчина настолько привлекателен, но если она придет в церковь и увидит, как он ведет себя с теми девушками...

Лейн прервал ее:

— Ты думаешь, он привлекательный?

— Ну... ага, — ответила она.

— Рок, все улики указывают на то, что этот парень вляпался в какое-то больное дерьмо. Я видел своими глазами, как он целовал шестнадцатилетнюю девочку в шею при прощании. — Он почувствовал, как ее тело напряглось, когда продолжил. — Это плохое, неправильное дерьмо.