Золотой след

— Я не говорю, что он привлекателен, если бы я не претендовала на самого горячего парня в Бурге, я говорю не в этом смысле. Просто ты тоже знаешь, что технически он привлекателен, и ужасно мерзко, что он увлекается больным дерьмом, это очень плохо, потому что он симпатичный.

Лейн расхохотался, обняв ее, снова перевернул ее на спину, на этот раз он накрыл ее торс своим, уткнулся лицом ей в шею, спросив:

— Ты претендуешь на самого горячего парня в Бурге? И кто же он?

Она легонько шлепнула его по руке и прошептала:

— Заткнись.

Он поднял голову и улыбнулся ее лицу в темноте.

— Нет, правда, я хочу знать.

— Перестань напрашиваться на комплименты.

Он наклонил голову и потерся носом о ее нос, прошептав:

— Ты думаешь, что я самый горячий парень в Бурге.

— Ты знаешь, что сексуальный, всегда знал, — заявила она, и он поднял голову.

— Да, и ты всегда знала, вот почему расхаживала туда-сюда в «Фулшэме» пять раз, пока я сидел и ел свой рожок в первый раз, когда тебя увидел, потому что ты хотела привлечь мое внимание, вертя своей задницей перед моим носом.

Она снова ахнула.

— Я этого не делала!

— Сладкая попка, именно так ты и делала.

— Если я правильно помню, мне нужна была салфетка, — парировала она.

— Что пять штук?

— День был жаркий! Рожок слишком быстро таял, пока я его ела.

— Детка, когда ты не важничала, ты не торопилась лизать рожок, потому что это действие тоже привлекло мое внимание.

— Я забыла, каким самодовольным ты можешь быть, — огрызнулась Рокки.

— А я не забыл, как ты облизывала тот рожок, — ответил Лейн. — Мы пойдем в «Фулшем» завтра после ужина.

— Он закрыт на зиму, — возразила она.

— Тогда я куплю рожки у «Крогера».

— Я согласна, чтобы меня кормили мороженым до конца моих дней.

Лейн снова расхохотался и перекатился на спину, увлекая Рокки за собой, так что она оказалась сверху. Он знал, что она не всерьез разозлилась, они играли в пререкания, когда она подвинулась и прижалась щекой к его груди, обняв одной рукой. Он поднял руку и провел по ее волосам, затем еще раз, не в состоянии оторваться от ее волос.

— Детка, — позвал он, и она пробормотала:

— Мм?

— Ты сказала, что тебе нужен Аттикус, — заявил он, и ее голова и рука поднялись, но только для того, чтобы она положила подбородок на руку на его груди и посмотрела на него.

— Что?

— Сегодня на уроке ты сказала, что в третий раз перечитывая «Убить пересмешника», тебе нужен был Аттикус, — он почувствовал, как напряглось ее тело, продолжив: — Когда это было?

— Лейн...

— Когда это было?

— Я не...

Его рука запуталась в ее волосах, другой рукой он обнял ее, подтянув ее у себя на груди так, что они оказались лицом к лицу.

— Когда это было? — повторил он.

Она молчала, и это молчание затянулось.

Затем прошептала:

— Когда я потеряла его реального.

— Господи, — мгновенно прошептал Лейн в ответ.

Она сказала, что «он хороший отец и делает все правильно, а не то, что было бы безопасно и популярно. Что правильно. Он нежный. Умный. Сильный. Решительный, всегда следует своим решениям, несмотря ни на что.»

— Господи, — повторил он все еще шепотом.

Рокки воспользовалась его неподвижностью и передвинулась, решив подчеркнуть свою точку зрения, слегка коснувшись губами шрама под его плечом, затем положила туда щеку, руку ему пресс.

— Ты, конечно, не такой, как он, Аттикус не был крутым, а если и был, то тихим. Но Аттикус поступал правильно, и ты тоже был и остаешься таким. И я так скучала по тебе, когда снова читала книгу, и читала, потому что скучала по тебе, поняла, что у меня никогда больше не будет ничего подобного, всего того, что было связано с Аттикусом, и поскольку я лишилась этого в реальной жизни, и никогда больше у меня этого не будет, я поняла, что хорошо было бы провести время с ним, читая эту книгу.

Она замолчала, Лейн уставился в темный потолок, рука Рокки крепче обняла его.

— У тебя он появился снова.

Это произнес Лейн хриплым голосом.

— Странно, — прошептала она. — Тогда мне казалось, что все было идеально, но почему-то в этот раз все еще лучше.

Лейн закончил обсуждения, сообщив об этом, перевернув ее на спину, накрыв своим телом и поцеловав крепко и глубоко.

Рокки поцеловала его в ответ. Затем проделала с ним другие вещи, потом он проделал с ней другие вещи, в конце она выскользнула из постели, нашла свою ночную рубашку, пошла в ванную, привела себя в порядок, вернулась в постель, где навалилась на него телом, прижав к матрасу, и мгновенно заснула.

Лейн не заснул. Ему хотелось верить ее словам, но он не мог. Он верил тогда восемнадцать лет назад, но его прекрасная жизнь рухнула в одно мгновение.

Так что завтра он поговорит с Гарретом Мерриком, даже если ему придется выследить этого парня.

20

Хорошая девочка

— Дейв, я говорю серьезно, если ему потребуется гораздо больше времени, чтобы мне перезвонить, то для него это кончится не очень хорошо, — Лейн, сидевший в кресле за своим столом, повернулся, глядя в окно на Мейн стрит, рыча в телефон.

— Я слышу, что ты говоришь, Таннер, но могу сказать тебе единственное — разберись сам с Рок, — ответил отец Рокки.

— Чушь собачья, — прошипел Лейн. — И это та же самая чушь, которой меня кормил Мерри.

— Разве у вас все не хорошо? — спросил Дейв.

— Чертовски классно, — ответил Лейн.

— Так, может ты объяснишь мне, в чем твоя чертовая проблема, — предложил Дейв, теряя терпение, как и Лейн.

— Раньше тоже было чертовски хорошо, — напомнил ему Лейн.

— Она больше не девочка, Таннер.

— Да, Дейв, я жил и старел за эти восемнадцать лет вместе с Рокки. И неделю назад я также держал ее в своих объятиях в темноте, когда она умоляла меня открыть шторы, я почувствовал такой ужасный страх от нее, клянусь Богом, я все еще чувствую его на своей коже.

Дейв молчал, и это молчание было напряженным.

Лейн прервал молчание.

— Я хочу выяснить, что это за дерьмо.

Дейв не ответил.

— И хочу выяснить, почему оба твоих ребенка завели отношения, с которыми, как они сами говорили, хотели бы провести остаток своей жизни, а затем бросили свою половину, не сказав ни слова, без причины, без оглядки, — продолжил Лейн.