Золотые земли. Птицы Великого леса

Глаза лесной девы оставались холодны и пусты. Её не тревожили люди и их беды.

– Мы станем твоей охраной, не пропустим сюда других людей и богов.

– У меня есть стражи. Ты здесь не для того, чародей. Ты пришёл, чтобы обратить лесную ведьму. Так обращай.

Лесавка подошла ближе, вцепилась Милошу в руки и заставила его уложить Дару на крышу каменной домовины.

– Обращай, – повторила она и вдруг отшатнулась.

Плечи девы сжались, голова опустилась. Крадучись по-звериному, она отошла в сторону. Снова дико, почти безумно. Хозяин покинул её тело, остался наблюдать из-за туч.

Милош уложил Дару на крышу домовины, провёл рукой по бледному лицу, стирая пот. У неё под глазами залегли синяки, ресницы дрожали.

Дара сама приняла это решение? Значит, он почти не виноват. Милош попытался вспомнить, как его самого обращали соколом, как Стжежимир пел на берегу озера у Совиной башни.

Сквозь шум и гул с неба опустилась совиная стая. Они сели вокруг камня, ожидая, кого выберет Милош.

– Любая с-сгодитс-ся, – подсказала лесная дева.

Он остановил себя, когда рукой потянулся к обожжённой щеке. Нельзя теперь думать, что с лицом, нельзя теперь думать о себе. Сжав ладонь в кулак, он огляделся. Все совы были похожи между собой, но одну, самую маленькую, сидевшую в стороне от остальных, он сразу узнал. Больная, уродливая, обгоревшая сова, та самая, что была с ним всю дорогу в лесу. Нечто отозвалось в ней для Милоша старым знакомым эхом. Будто они были знакомы до этого. Будто не были друг другу чужими.

Он прошёл мимо остальных птиц, приблизился к маленькой сове, присел, и она послушно взобралась ему на руку.

Пусть будет она. Пусть умрёт окончательно и переродится Старшей совой.

Милош усмехнулся, подумав, что Дара, верно, убьёт его за то, какую уродливую птицу он для неё выбрал. Окровавленные губы заболели от улыбки, щёку потянуло. Он скривился и вернулся к домовине.

Дара смотрела в небо, но не видела ничего вокруг. Она шептала что-то посеревшими губами, но Милош не смог разобрать ни слова.

Он оглянулся на озеро, на уносившиеся прочь воды, на оголившееся дно. Нельзя больше медлить. Он вынул вороново перо из волос Дары и сжёг одним щелчком пальцев.

Сова смиренно ждала, понимая, что её ожидало. Быть может, она желала этого – умереть в старой жизни, чтобы переродиться в новой. Милош выдрал из крыла одно перо, самое красивое из тех, что остались, серое, как пасмурный день, вдел в волосы Дары вместо старого воронова и взял в обе руки сову. Она доверчиво взглянула на Милоша огромными глазами-блюдцами, и он родил огонь в ладонях. Птица вспыхнула в одно мгновение и рассыпалась пеплом по коже лесной ведьмы.

Милош облизнул губы, вспоминая слова заклятия. Что пел тогда Стжежимир? Вдруг он ошибётся?

Дара зашевелилась. Между бровей её залегла морщина. Она дёрнулась и вдруг попыталась встать.

К домовине подбежала лесавка, взяла Дару за руки, удерживая на месте.

– Ты выбрал чужое перо.

Он присмотрелся к нему, поднёс к глазам, разглядывая, пытаясь понять плетение чар. Такое старое, знакомое, оно было почти что частью самого Милоша.

– Оно не отсюда, – догадался он. – Как и я. Кому оно принадлежит?

– Чужому лесу, чужому договору.

– И что за договор?

Лесавка гневливо молчала, ненависть её ощущалась кожей. Она не моргала, не шевелилась, разве что упиралась руками слишком сильно, точно ей было тяжело устоять на двух ногах.

– Эта птица из Совиной башни в Рдзении, правильно?

– Она чужая. Она связана с другим источником, – прорычала лесавка.

– Послушай, лесной Хозяин, – обратился вкрадчиво Милош. – И я, и лесная ведьма будем твоими верными стражами, но только если ты одаришь всех чародеев, что пришли с нами, своей силой, если впустишь после обратно и сделаешь Великий лес нашим домом.

Хозяин молчал, а Дара извивалась на камне, пытаясь вырваться из их рук, из страшных сновидений и из плена.

Милош торговался над её телом, над её судьбой ради себя самого, и в груди разрасталось нечто гнилое и мерзкое. Но иначе было нельзя. Иначе не спасти всех, кто пришёл с ним. Чародеи – люди лишь наполовину, в жилах их текло расплавленное золото, и всегда это будет пугать людей. Чародеи только наполовину принадлежали миру Нави и миру людей, везде они были чужими, но где ещё им искать дом? Где укрыться?

Они могли попробовать здесь, в Великом лесу.

– Это чужая птица.

– Птица из Совиной башни в Рдзении? – повторил Милош, и молчание лешего подтвердило его слова. – Сова – это и есть договор между людьми и лешим, правильно? Старшая сова и была самим договором. Ты даёшь нам силу, мы тебе защиту. Так было всегда.

– И вы погубили тот лес.

Тень на небе зашевелилась, покачнулась, будто гора, что вот-вот обвалится. Загремел гром.

– Может, на этот раз выйдет иначе? Если ты будешь медлить, лес погибнет, и ты вместе с ним.

Озеро иссыхало, и лесная ведьма умирала.

– Заключим договор? Здесь и сейчас, – упрямо процедил Милош.

Медленно, неохотно лесавка сделала шаг назад.

– Договор?! – вскрикнул Милош. – Ты заключаешь со мной договор?

Золото из источника утекало всё стремительнее, в пожаре гибли духи, деревья и звери, и где-то далеко на границе Великого леса зима подступила ближе. Она потянулась чёрными руками, сотканными из ночи.

– Заключи со мной договор! – закричал в отчаянии Милош. – Иначе я не завершу заклятие. Ты лишишься лесной ведьмы.

Туча, нависшая над Великим лесом, загрохотала:

– Договор.

И Милош сплёл заклятие из себя, лесной ведьмы и силы истока, связал всех троих с Великим лесом и его Хозяином.

Пепел прожигал кожу лесной ведьмы, и там, где сгорала человеческая плоть, прорастали совиные перья.

Глава 27

Сии леса – дремучие, от века здесь темно,

Блуждать вам здесь дозволено, а выйти не дано.

«Ведьма» Константин Бальмонт

Ратиславия, Златоборск

Буря затихала. Вячко слушал, как ветер за окном выл всё тише, всё сонливее. В спальне потемнело, и он зажёг ещё одну свечу.

Что случилось в Великом лесу? И хороший ли то был знак, что всё прекратилось? В любом случае раньше утра не стоило ждать вестей.