Золотые земли. Птицы Великого леса

Она присела на поваленное дерево рядом со Втораком, поджала ноги. Вадим поспешил стянуть с себя валенки и предложил ей: лишней пары обуви ни у кого не было, но, к счастью, сила источника позволяла легче переносить холод.

– Так что теперь будет? – спросила Дара, обуваясь.

Остальные растерянно молчали. Вторак достал поварёшку из котелка, с неё капало прямо на землю.

– Мы надеялись, это ты нам скажешь. Что теперь будет?

Дара приоткрыла рот, не зная, что сказать, и вдруг заметила, как остальные повернулись в сторону, туда, откуда пришла она сама. К костру приблизился Милош. Он обернулся в шкуру, держал её обожжёнными руками, склонил голову низко, так, чтобы длинные волосы прикрывали правую щёку.

– Вы все отныне чародеи новой Совиной башни, – произнёс он. – Вы служите Великому лесу и его Хозяину, а после него ратиславскому князю.

– Чародеи не могут служить никому, – нахмурилась беззубая Млада. – И вчера мы все поклялись лешему, что будем охранять его лес. Он дал нам силу!

– Княжичу Вячеславу мы обязаны жизнью, – напомнил Вторак. – И свободой. Лесной Хозяин не даст вам ни золото, ни безопасность. Можете, конечно, совсем спрятаться в лесу, только вы быстро одичаете здесь, питаясь одними грибами.

Вторак был верен княжичу Вячеславу, он привёл чародеев из вольных городов, но было очевидно, что к нему никто не желал прислушиваться. Все смотрели на Милоша.

– Так что ты предлагаешь? – спросила его Дара.

– Мы построим себе дом здесь, в Великом лесу, – ответил Милош. – Мы будем новыми стражами Великого леса, но и свой долг перед князем исполним. Тогда он будет защищать нас от Охотников, а мы Ратиславию от её врагов. Чародеи старой Совиной башни служили только себе, и это погубило их. Они забыли об источнике своей силы и о том, как сильно ненавидели их обычные люди. Нельзя повторять их ошибок. Мы признаем над собой власть и леса, и князя, чтобы выжить. Мы сделаем Хозяина и князя нашими равными союзниками. Мы будем хитрее.

Ратиславия, Златоборск

Байстрюк. Слово ненавистью и презрением горчило на языке. Не княжич, не сын, не брат. Байстрюк.

Вячко послышалось, что так назвали его прохожие на улице. Он спускался по крыльцу княжеского дворца, и в каждом стуке каблуков по деревянным ступеням слышал это слово – байстрюк.

Он огляделся, воспалённые глаза болели на свету, даже смотреть на людей было стыдно. Вячко обрадовался, что Чичак не увидит его позора. Он много раз всё передумал и принял решение, но сделать это было всё равно так же страшно, как посмотреть теперь людям в глаза.

На сложенный помост поднялась Гутрун с детьми, за её спиной скренорские воины – с выгоревшими лицами, с выбеленными солью и водой глазами. Наверху их ждал Пресветлый Отец Седекий, он улыбнулся княжичу с одобрением. Не он ли однажды подначивал Вячко пойти против Ярополка и скренорцев?

Вячко поднялся на помост вслед за остальными. Каждый шаг, как на собственную казнь.

Княгиня улыбалась, не размыкая губ. Вячко ждал её слов, но Гутрун молчала, смотрела испытующе на княжича. Медленно, красуясь, она развернулась спиной и села на высокое кресло. Рядом на лавку присел Мстислав с братом и сестрой.

Никто не произнёс ни слова. Вячко вращал глазами из стороны в сторону, от одного лица к другому. Чего они ждали? Разве не желала княгиня, чтобы он пришёл?

Седекий сделал небольшой шаг в сторону.

– Говори. Княгиня разрешает.

Вячко встретился взглядом с Гутрун. Она кивнула едва заметно.

Вот какова её благодарность за спасение. Не она обличит его, не она сорвёт с него княжеское имя, Вячко сам сложит меч к её ногам.

По привычке он коснулся рукояти дедовского оружия, погладил нежно, успокаивая, как верного пса. На одеревеневших ногах Вячко прошёл медленно по помосту, отмеряя каждый шаг, слушая, как тихо гудит толпа позади.

Он остановился напротив Мстислава. Мальчишка был младше Вячко, когда того приняли в дружину, а уже правил целым государством. Он сжал кулаками мех своей волчьей шубы, распахнул глаза широко, точно блюдца. Это были голубые глаза его отца и деда, двух предыдущих Великих князей.

И Вячко вынул меч из ножен, положил к ногам ребёнка. Мстислав чуть не подскочил на месте, его удержала рука матери.

– Великий князь Мстислав! – воскликнул Вячко громко, твёрдо, так, чтобы голос его был слышен далеко от помоста, чтобы убедил его самого в словах, которые он произносил. – Я, Вячеслав, сын Великого князя Мстислава, сын твоего деда и младший брат твоего отца Великого князя Ярополка. Моя мать…

Он запнулся. Исподлобья, склонив голову, Вячко глянул украдкой на Гутрун. Княгиня легко кивнула.

– Ты мой дядя, – вдруг слабым детским голоском произнёс Мстислав.

Вячко поднял глаза. Мальчишка смотрел, нарочито по-взрослому хмуря брови.

– Мы с тобой из рода Вышеславичей, – продолжил мальчик. – Ты привёл мне войско могу-учих чародеев, – протянул он с нескрываемым восторгом. – И я знаю, что ты лучше всех поведёшь моё войско к победе. Я хочу, чтобы ты был воеводой над моей дружиной. Служи мне верно, и я отплачу тебе с княжеской благодарностью и…

Он оглянулся на мать с таким испуганным видом, что Вячко не сдержал улыбки. Гутрун прошептала что-то одними губами, но Мстислав не смог разобрать.

– И-и-и, – протянул он. Он выглядел растерянным, таким несчастным, что Вячко решил, что лучше будет перебить его теперь.

– Я рад служить тебе, Великий князь. Клянусь Создателем, Константином-каменоломом и своей жизнью, что не пощажу ни себя, ни врага твоего ради государства и ради здравия и процветания твоего. Для меня нет большего счастья.

Глава 28

Ничего не останется от нас,

Нам останемся, может быть, только мы.

«Любовь во время зимы», Мельница

Ратиславия, Лисецкое княжество

Дальше идти было нельзя. Западнее стоял Яролог, а севернее только Златоборск. Они потеряли на южной границе два города, которые защищали столицу от степей. Если войско степняков разобьёт ополчение, ничто уже не защитит Златоборск.

Ополчение разбилось по частям, обосновалось в деревнях и сёлах вокруг Лисецка, ожидая весны. В одно из поселений и прибыл Вячко с отрядом скренорцев, ранее там расположился Горыня.

Дядька встретил его хмуро, молча, только пробормотал:

– Да озарит Создатель твой путь.

И прошёл в длинную избу старосты.

Пришлось идти за ним. Чичак фыркнула недовольно, попыталась что-то сказать о дерзости Горыни, но Вячко сердито гаркнул:

– Тихо.

Служанки вздрогнули, ахнули. Чичак даже бровью не повела.