Зов пустоты

Ты мгновенно переходишь к действию. Тебе хочется, чтобы все прошло быстро. Тебе не нужны скандалы, крики, само похищение тоже не предмет фантазии, это лишь необходимый этап, но ты используешь его, чтобы подогреть воображение. Так? В минуты ожидания ты возбуждаешься, ты знаешь, что приближается тот самый миг…

Он прагматичен. Наверняка он припарковался неподалеку, спрятался недалеко от выхода и наблюдал за всеми, кто входил в парк и выходил из него.

Людивина осмотрелась. Через парк шло несколько тропок, но она обратила внимание на дорожку пошире, вдоль самой стены.

Это здесь. Возможно, как раз по ней и бегала Элен: здесь нет высокой травы, нет корней, о которые можно споткнуться в темноте. Она бегала вдоль стены, чтобы не заблудиться, а ты ждал где-то в кустах, у одного из выходов…

Сеньон, говоривший в стороне по телефону, убрал его в карман и подошел к Людивине отчитаться о том, что выяснил:

– Шестнадцать гектаров, несколько входов, закрыть невозможно, поэтому парк открыт круглосуточно. Посещают семьи, особенно по выходным, на неделе скорее спокойно, окрестные жители часто жалуются, что по ночам здесь торгуют наркотиками, спят бездомные, устраивают драки. Иногда возле детских площадок находят наркоту или шприцы.

– Особый шарм парка Шармиль, – ухмыльнулся Марк. – Что именно мы ищем?

– Мы больше не ищем, – рассеянно промолвила Людивина. – Мы нашли. Еще один кусочек пазла.

Она внимательно смотрела на две фигуры вдалеке. Мужчина играл с собакой – бросал мяч, а женщина прогуливалась по дорожке с поводком в руках.

Рельсовый убийца мог похитить Элен где угодно – на подземной парковке в ее доме, на пути в парк, неподалеку от магазина, где она работала, но по очевидной причине он выбрал именно это место.

– Мужчина, потерявший собаку, – заявила Людивина отстраненно. – Это не случайность, это его метод. Что может быть невиннее человека с поводком в руках, который озирается по сторонам? Он играет эту роль, когда приближается к ним, чтобы завязать разговор. Возможно, даже просит их помочь… А когда они перестают его бояться, он нападает.

Кусочек за кусочком, медленно, но верно, она собирала пазл.

Начал вырисовываться смутный силуэт. Без лица.

И только хищная ухмылка сверкала в тени. В руках пощелкивал собачий поводок, за спиной прятались пластиковые хомуты, готовые в любой момент затянуться на шее жертвы. Зарубка за зарубкой, вплоть до полного подчинения.

Вплоть до небытия.

21

Вся научная база национальной жандармерии, ее самые продвинутые знания, самые опытные и компетентные лаборанты много десятков лет были сосредоточены на территории небольшого форта в северных предместьях Парижа, в сборных домах, постепенно ветшавших. Точность исследований, которые вели эти специалисты, решительно не соответствовала обстановке, в которой они вынуждены были работать. Лаборатории выглядели совсем не так, как в книгах и фильмах, где герои проводят экспертизу в суперсовременных зданиях, заставленных плоскими экранами, на которые мгновенно выводятся все результаты анализов.

Но все изменилось. Двадцать первый век обеспечил УЦНЖ [18] , куда входили центральная служба уголовной разведки и знаменитый НИИ криминалистики, ультрасовременными лабораториями.

На обратном пути Людивина решила сделать небольшой крюк и заехать в Понтуаз. Она остановилась перед сияющим новизной пропускным пунктом нового научного центра жандармерии. Под неярким ноябрьским солнцем сверкал комплекс сооружений на несколько гектаров: гигантские здания с цинковыми фасадами, соединенные стеклянными переходами. Реальность впервые превзошла вымысел. Обстановка наконец-то соответствовала уровню профессионализма научных сотрудников. Современное оборудование, помещения, спроектированные с учетом протоколов работы, которые позволяют получать точные и объективные результаты. Какими далекими теперь казались сборные домики Рони-су-Буа!

18

 Уголовный центр национальной жандармерии.

Людивина уже приезжала на торжественное открытие комплекса, но, миновав пропускной пункт, где они с Сеньоном предъявили удостоверения, с удивлением осознала, что и теперь испытывает то же радостное возбуждение. Марк Таллек отклонил их приглашение и уехал в Париж. Людивина подозревала, что он хочет в канун выходных отчитаться перед начальством, и если как следователь она испытала облегчение, что избавилась от его бдительного ока, то как женщина она почти расстроилась оттого, что он не остался еще ненадолго. Этот парадокс ее огорчал. Ей не нравилось ощущать себя наивной простушкой, но в то же время она запрещала себе заглушать эти порывы, как часто делала в прошлом. Проживать эмоции, принимать себя такой, какая я есть, – и жестким профессионалом, и глупой девчонкой, у которой загораются глаза, едва на горизонте замаячит какой-нибудь красавчик… И все же как нелепо.

Навстречу им вышел капитан Форно. Увидев его, Людивина сразу забыла о своих мыслях.

– Капитан, – поприветствовала она, – спасибо, что согласились нас принять.

Форно был высоким, худощавым, улыбчивым мужчиной, с сединой на висках и пристальным взглядом льдисто-голубых глаз.

– Рад помочь. Тем более что вы сообщили по телефону, что дело срочное. Вы же знаете, я жутко любопытный! Ничего не могу с собой поделать. У вас новое расследование?

– Да, первичное, – повторила Людивина, отметив про себя, что Сеньон восхищенно озирается и не участвует в разговоре.

Форно спустился с ними на нижний этаж и указал на широкую деревянную дверь, ведущую в гигантскую, совершенно пустую аудиторию. Он усадил жандармов в первый ряд, а сам встал перед ними.

– Мой кабинет на другом конце. Это недостаток системы таких размеров, но нет в мире совершенства. Ну, заодно хоть развеюсь.

Людивина знала, что в этих стенах имеются самые эффективные службы, способные обнаружить малейшую улику – будь то средствами физики и химии, токсикологии, баллистики или микроанализа. Одни инженеры делали вскрытие компьютеров, телефонов и прочей аппаратуры, другие заставляли говорить автомобили или определяли модель, марку и год выпуска машины по фрагменту краски, геометрии разбитой фары или следу шин; здесь же работали специалисты по анализу письменных документов, аудиозаписей и фотографий, бесчисленные эксперты по флоре и фауне, биологи, судмедэксперты и прочие знатоки из отделов генетики, антропологии, одонтологии, стоматологии, специалисты по установлению личности. Людивина выросла на романах Томаса Харриса, повествующих о работе ФБР в Квантико, о великолепных лабораториях спецслужб. Теперь воспоминания юности словно ожили перед ее глазами в святилище, достойном и своего века, и своего учреждения. Институт криминалистики в Понтуазе постепенно стал тем местом, о котором она всегда мечтала. Многие коллеги разделяли ее восторг, ее гордость, пусть даже и понимали, что следователю нельзя полагаться лишь на науку. И в то же время ощущение столь мощной поддержки только воодушевляло.

– Почему вы улыбаетесь? – удивился капитан Форно.

– Я тут как ребенок, – весело ответила Людивина. – Здесь настолько… Не могу подобрать слово. В общем, если бы я сейчас выбирала работу, то хотела бы оказаться именно здесь. У вас как в кино.

Капитан Форно был главным связным Людивины в НИИ криминалистики, именно от него она узнавала о новых методах, чтобы всегда быть в курсе научного арсенала, на который сможет рассчитывать в ходе очередного расследования.

Форно радостно рассмеялся:

– Кстати, я как раз собирался сообщить вам лично: мы наконец-то создали и запатентовали GendSAG! [19] Больше никаких срочных анализов ДНК на семь-восемь часов. С GendSAG это меньше двух часов, а стоит в три-четыре раза дешевле. Если у нас большая площадь, к примеру авиакатастрофа, мы высылаем свою мобильную команду, они собирают ДНК по этой методике, прямо там в рекордные сроки идентифицируют фрагменты и реконструируют тела жертв.

19

 Быстрый метод сбора ДНК, используемый французской жандармерией; название образовано от Gendarmerie + Sample and Go, буквально «собери образцы и иди». – Примеч. перев.