Зверь

– Как это?

– Именно энергетическая оболочка сохраняет и поддерживает биологичекую жизнь. Исчезнет оболочка и наши тела тут же превратяться в мертвую плоть, трупы. Даже частичное повреждение оболочки приводит к очень серьезным для человека последствиям.

– Откуда ты это знаешь?

– Я не знаю, а лишь предполагаю, так сказать, гениальное предвидение.

– Ты от скромности не умрешь, - рассмеялась Таня.

– И не надейся.

– Но ведь энергия - она ж невидима? Значит, там все люди тоже невидимы.

– Для нашего примитивного четырехмерного мира, но не для других миров. И потом, ведь мы тоже состоим из элементарных частиц и их движение и составляет нашу жизнь, происходит тот же синтез белка, то-есть химическая энергия преобразуется в мышечную и умственную. Люди, в том числе и ученые, почему-то уверены, что живая материя существует лишь в форме биоклетки. Я считаю это вопиющим заблуждением. Биологическая жизнь - есть творение Космоса и существует лишь на очень ограниченном числе планет. На остальных планетах живая материя состоит полностью из элементарых частиц. На последующих уровнях, я думаю, человек сохраняет свой земной облик, но лишь в ином качестве. Ему не нужна пища, так как питается он исключительно энергией, атмосфера и прочее. Ему подвластны пространство и время и многое ещё чего... Однако, Танюша, не пора ли нам на боковую?

– Пора, - вздохнула она.
– Но так не хочется.

Когда мы уже лежали в машине, Таня сказала:

– Мне показалось, что ты сегодня был чем-то озабочен. Что, неприятности на работе?

– Да не то, чтобы неприятности. Никак не могу найти одну свидетельницу, ту, бывшую стрептизершу из кафе, о которой я тебе говорил. Прописана у родителей, но уже два года у них не показывалась. Звонил в женские консультации, но не в одной она не состоит на учете. Как в воду канула.

– А почему ты звонил в женские консультации?

– Она была беременной. По моим подсчетам - либо уже родила, либо скоро родит.

– Так обзвони ещё родильные дома.

– Черт! Ведь точно! Как же я не додумался до столь простой мысли?

– Это потому, что слишком занят проблемами всего человечества.

– Наверное, - согласился я.

Вдоволь налюбовавшись изумительной картиной восхода, мы отправились по своим земным делам: Таня - отрабатывать студенческую практику, я, насколько хватит сил и возможностей, - бороться с жестоким и кровожадным врагом, имя которому легион.

Придя на работу, я тут же сел на телефон. Уже второй звонок привел меня к желаемому результату.

– А кто вы ей будете?
– настороженно спросила старшая сестра приемного покоя.

Подобные вопросы всегда вызывают во мне агрессию и желание поставить на место спрашивающего.

– Я буду следователь прокуратуры, а она нужна мне как свидетель. Понятно?!

– К сожалению, она умерла при родах, - печально проговорила медсестра.
– Это редко, но ещё случается.

– Извините!
– сказал я и положил трубку.

Сердце мое упало. Наталья Шатрова была той самой ниточкой, благодаря которой я надеялся добраться до преступника. Но вот и она оборвалась. Что же делать? Поразмыслив, я решил ехать в роддом и поговорить с работниками роддома.

В приемном отделении я представился и сказал, что хотел бы переговорить с врачом, принимавшим роды у Натальи Шатровой.

– Сысоевым?
– отчего-то спросила старшая медсестра, с которой я недавно разговаривал по телефону.

– Если его фамилия Сысоев, то с ним.

– Пойдемте.
– Она провела меня в довольно просторный холл и, сказав: "Подождите здесь", ушла.

Я сел в старое кресло, обтянутое искусственной кожей. В некоторых местах она лопнула и из неё торчали куски ваты. Одно это говорило - в каким состоянии сейчас находится медицина. Ждать пришлось минут десять. Наконец, дверь напротив открылась и в холл вошел молодой блондин с симпатичным несколько простоватым лицом и принципиальным взглядом голубых глаз. Подошел ко мне.

– Здравствуйте! Я - Сысоев Эдуард Валентинович. Вы хотели меня видеть?

Я представился, протянул ему удостоверение. Он его раскрывать не стал, лишь мельком взглянул. Сел в соседнее кресло.

– Я в курсе. Так что же вас интересует, Андрей Петрович?

– Вы принимали роды у Натальи Шатровой?

– Да, - кивнул он.
– Мы сделали все возможное, чтобы спасти ей жизнь, но... В данном случае, мы оказались бессильны. А что, имеется жалоба на наши действия?

– Нет-нет, я по другому поводу. Скажите, её кто-нибудь сопровождал?

– Да. Мужчина лет тридцати, назвавшийся её другом, Он сидел вот в этом же кресле, что и вы.

– Как он выглядел?

– Как выглядел... Среднего роста. Лицо красивое, интеллигентное. Я, знаете ли, не очень его запомнил, так сильно переживал случившееся.

– Вы с ним разговаривали?

– Да. Именно я сообщил ему о случившемся.

– Как он реагировал?

– Очень бурно. Кричал, что этого не может быть. По всему, она была ему небезразлична.

– Что было дальше?

– Я ему предложил таблетку элениума, но от отказался. И я ушел. Вот и все.

– Он представлялся?

– Что, простите?

– Он называл свою фамилию, имя?

– Не помню. Впрочем, по-моему, не назыывал. Точно, не называл.

– Кто-нибудь ещё из ваших работников с ним общался?

– Наша акушерка Яновская Клара Иосифовна. Она мне сказала, что мужчина ведет себя довольно странно, разговаривает сам с собой и все такое. Спрашивала: что делать? Я был в то время занят и сказал ей, чтобы решала эту проблему сама, если потребуют обстоятельства, вызывала бригаду психиатров.

– И что же?

– Мы с ней на эту тему больше не разговаривали.

Я записал его показания и попросил пригласить Яновскую. Это была полная статная дама лет сорока с некрасивым, но значительным лицом.

– Клара Иосифовна, позавчера вы обратили внимание Сысоева на странное поведение мужчины, сидящего в этом кресле.

– Да, был такой факт, - величественно кивнула она.

– Что вам показалось странным?

– Он разговаривал сам с собой. Причем, делал это громко.

– И о чем же он говорил?