Зверь

– Ай, да Иванов! Каков?! Гений следствия! Не знаю, как там с блондинкой, а с этим инвалидом он попал в самую точку. Кто-то явно актерствует, пытаясь сбить нас с толку.

– Я с вами совершенно согласен, - сказал я.

Полковник схватил телефонную трубку, набрал номер, долго слушал, затем сказал с явным сожалением:

– Нет где-то Иванова. Жаль! Хотел поздравить. Как у вас с операцией?

– Беркутов должен был все подготовить, проинструктировать омоновцев. Все должно получиться, товарищ полковник.

– Дай-то Бог! Значит, сегодня?

– Да. Захарьян сегодня заступает на дежурство.

– Прикрытие обеспечили?

– Да. В прикрытии будем мы с Беркутовым.

– Ни пуха вам не пера! Да, вот ещё что. Когда будешь писать рапорт об операции, не указывай название, а то мне перед генералом будет неудобно.

– Я понимаю, Владимир Дмитриевич.

Заглянул в кабинет Беркутова. Он поспешно схватил ручку и сделал вид, что сосредоточенно пишет.

– Дурак ты, Дима, и не лечишься, - сказал я.

Он оторвался от бумаг, уставился на меня невинными глазками, будто впервые увидел после долгой разлуки, воскликнул:

– А, это ты, Сережа?! Привет! Что такой смурной? Съел что-нибудь?

– Да пошел ты!

– Как, Сережа, настроение нашего уважаемого шефа? Он все также бодр и оптимистичен? Все также верит в незыблемость моральных принципов и торжество закона? Ты ему сказал, что мы с тобой с некоторых пор в этом очень сомневаемся? Сказал? Ты почему, Сережа, молчишь?

– Мели, Емеля, твоя неделя!
– махнул я на него рукой.
– Ты проиструктировал омоновцев?

– А как же. Все в полном порядке. Вон, в бутылке, даже немного осталось. Будешь?

– Да ты что?!
– возмутился я.
– Хочешь операцию завалить?!

– Совсем наоборот. Все должно быть придельно приближено к боевой обстановке. Если два хмыря пришли за водкой, то за версту от них всем должно быть ясно кто они такие и что им надо. А водка с пивом дают потрясающий результат.

– Так вы ещё и пиво пили?!

– Я не пил. Они сейчас пьют.

– А где они?

– Отсыхают в комнате отдыха генерала.

– Шутишь?!
– не поверил я собственным ушам.

– Сережа, почему такое недоверие лучшему другу?!
– вновь погнал картину Беркутов.
– Это даже где-то по большому счету обидно, честное слово! Генерал в командировке. Я договорился с его Татьяной, заверил её, что парни ничего там не поломают и побьют, даже не будут пытаться её клеить. Так-что, все на законном основании.

– Ну, ты даешь?!
– только и нашелся я что сказать.
– Да, Дима, все хочу сказать и забываю. Брось ты это шутовство к такой матери. В твоем возрасте это выглядит слишком несолидно. Ведь будь ты посерьезнее, с твоей головой и твоими способностями ты бы далеко пошел.

– А зачем, Сережа? Мне и здесь хорошо. И потом, судя по тому, что происходит в стране, там, куда ты меня хочешь отправить, все сплошные дебилы. На этот счет есть хорошая русская пословица: "С кем поведешься, от того и наберешься". Хорошенького же ты мне желаешь. Не ожидал я от тебя, Сережа, этого. Никак не ожидал.

Вот и поговори с ним после этого.

Глава третья: Ачимов. Беседа с Тумановым.

В моем производстве есть одно приостановленное уголовное дело. Дело громкое, наделавшее в свое время шума на всю Россию. Четыре года назад известный кинорежиссер Владимир Туманов в купе поезда убил из ревности свою неверную невесту и её случайного любовника, а сам сошел с ума. Сам Туманов по решению суда был принудительно направлен для лечения в психиатрическую больницу, а дело приостановлено производством, так как неясны были многие обстоятельства произошедшего. А их мог рассказать только Туманов. Я несколько раз звонил в больницу, но получал неизменный ответ: "Пока без улучшений". Попросил главврача, как только с Тумановым можно будет общаться, чтобы сразу же сообщил мне. И вот, наконец, раздался этот долгожданный звонок.

– Николай Сергеевич, у Владимира Ильича Туманова неожиданно наступила значительная ремиссия и он сам пожелал вас видеть, - радостно сообщил главный врач.

– Хорошо. Сегодня же буду. Большое спасибо за звонок!

Туманов содержался в специальной больнице для, как принято говорить, опасных для общества больных. Большиство из них совершили серьезные преступления. Не откладывая в долгий ящик, я решил туда отправиться.

Двухметрового роста санитар провел меня по длинному коридору, открыл дверь с табличкой "Комната для свиданий", проговорил:

– Сжда, пожалуйста!

Это была довольно большая комната, разделенная метровой перегородкой. По другую её сторону сидел молодой мужчина. Поначалу я его даже не узнал. Четыре года назад, несмотря на болезнь, это был совсем другой человек, красивый, цветущий, с пышной шевелюрой. Сейчас на меня смотрел худой болезненного вида, уже начинающий лысеть мужчина с бледным анемичным лицом. Взгляд его тусклых глаз не выразил при моем появлении никаких эмоций. Да, транквилизаторы сделали свое дело. Теперь на его профессии можно будет поставить крест.

– А нельзя ли мне к нему?
– спросил я санитара.

– Вообще-то не положено, - нерешительно ответил он.

– Но поймите, не могу же я с подследственным разговаривать через перегородку.

Санитар какое-то время переминался с ноги на ногу, затем проговорил:

– Тогда вам надо в другую дверь.

– Спасибо!

Я прошел в указанную дверь, подошел к Туманову, сел на соседний с ним, привинченный к полу табурет.

– Здравствуйте, Владимир Ильич!

– Здравствуйте!
– равнодушно ответил он.

– Я старший следователь транспортной прокуратуры Ачимов Николай Сергеевич. Буду заниматься вашим делом.

– Очень приятно, - все так же равнодушно проговорил Туманов, кивнув, и часто-часто заморгал. Теперь он только так мог проявлять свои эмоции. Спросил, отчего-то оглянувшись на дверь: - А правда, что сейчас уже двухтысячный год?

– Правда.

– Надо же. А я думал - обманывают.

– Владимир Ильич, вы помните, что было с вами четыре года назад?

– Да. Знаете, будто все это было лишь вчера. Впрочем, для моего сознания это так и есть. Скажите, вы, вероятно, считаете, что это сделал я?

– Да, это так. Все говорило именно за эту версию.

– Я так и думал. На вашем месте я бы тоже так подумал. Так вот, прежде всего хочу заявить, что это сделал не я.

– А кто же?

– Это страшный человек. Дьявол во плоти. Это он мне отомстил за сказанное мной неосторожное слово. Он пробовался ко мне на фильм "Человек не ко времени" и я назвал его бездарем. Погорячился. Может быть он вовсе неплохой актер, но только совершенно не подходил на эту роль. У нас срывался график съемок, а все не было актера на главную роль. Вот я в запале и... Извините!