Зверь

— Не веди себя так, ясно? — почти выплюнул Вадим.

Я видела как подрагивает его верхняя губа, и как сильно он стискивает зубы, но почему-то совсем не испугалась. Напротив, обмякла в его руках, а Фил, почуяв это, на миг застыл, рассматривая мои припухшие от вчерашних поцелуев губы, и как-то хищно улыбнулся. Затем подтянул к себе и, прижавшись ко мне всем телом, мягко прикусил кожу подбородка, переведя пальцы мне на горло и почти сжимая его. От незнакомых ощущений — удовольствия, смешанного с легкой болью — у меня едва не выскочило сердце. А Вадим, все еще удерживая в своих объятиях, измывался над моими губами, чередуя покусывания с нежными прикосновениями языка. Я уже готова была распластаться немедля, но Филатов остановился, освободил мои руки, которыми я тут же вцепилась в футболку на его талии, и, отведя мои волосы назад, пробормотал на ухо:

— Не зли меня, Мария. Ты не такая…

Я часто заморгала, когда на кухню вернулся Каспер, ничуть не смутившийся нашей позы и моего разгоряченного вида, и проговорил:

— Заканчивай, Фил, со своей телкой и сваливай. Сейчас мой братан приедет. Сам знаешь, ты ему не по душе.

Филатов, глядя на меня неотрывно, потемнел и отчеканил:

— Мне похуй на его мнение. И Мария — не телка.

— Да-да, очередная, которую можно трахать до посинения, потом придет новая «не телка», — словно лошадь заржал Каспер, а я в один миг поняла — конец.

Смех Максима оборвался довольно резко. Так, что я даже сообразить не успела. Вадим вдруг развернулся и уже оказался сидящим на упавшем навзничь Каспере. Я «зависла» на некоторое время, показавшееся мне чертовой вечностью, потом закричала что-то не очень членораздельное и, спрыгнув со стола, налетела на Фила. Тот, озверев, продолжал метелить Макса и, вероятно, закончилось бы это крайне плачевно, если бы мне на глаза не попался графин с водой. Подбежав к столу, я схватила прозрачный сосуд и, метнувшись к качающимся по полу и уже всерьез сцепившимся мужчинам, опрокинула графин им на головы. Это не возымело эффекта, но когда я со злостью хрястнула его о стену и заорала нечто вроде: «Сейчас прибью вас обоих!», Фил вдруг оглянулся на меня и, оттолкнув от себя Каспера, повалился на спину. Так они и лежали, таращась в потолок, кашляя от крови, что сочилась из пораненных губ, и матерясь. Собственно, Вадим молчал. У него уже покраснела левая скула и немного припухла рассеченная бровь.

— Идем, — чуть ли не плача от досады, рявкнула я, отбросив зажатую в пальцах ручку графина, и выскочила в прихожую, при этом нагло переступив через Каспера, и услышала как он проговорил:

— Уйди отсюда, Фил, я тебя, бля, с дерьмом смешаю, урод!

Судя по звукам, Вадим поднялся на ноги, но, ничего не сказав, вышел. Так же молча обулся, схватил косуху и, даже не дожидаясь меня, выскочил за дверь. Я, на ходу натягивая шапку и пытаясь попасть в рукав куртки, бросилась за ним следом.

***

Вот уже десять минут мы стояли напротив одной из витрин магазина, которая светилась разноцветными огнями, и таращились в огромное зеркало в резной раме, что стояло за стеклом.

Рука Филатова покоилась на моем плече, а в ее пальцах дымилась сигарета. Он изучал наши отражения, а я, отводя взор, невольно морщилась, понимая, насколько невзрачно выгляжу на фоне темной красоты Фила. Ссадины на его бледном лице лишь подчеркивали мужественность, как я не раз отмечала, не брутальную, а какую-то честную, настоящую, открытую, которой хочется любоваться бесконечно. В глазах Вадима плясали его же собратья — бесы, увлекаемые безбашенностью. Да что там бесы? Ничтожные сущности, теряющиеся в бесконечной тьме Фила, которая, вероятно, влекла и его самого. Иначе как понять это стремление к крайностям, этот поиск граней, которые нельзя переступать?

Все чаще, находясь с Филатовым, я стала замечать, что меня тревожат какие-то странные мысли, а ведь раньше об этом вовсе не задумывалась. Меня утаскивал за собой этот молодой мужчина, внешне не очень соответствующий своим годам. Хотя нет, Вадим вполне подходил под двадцативосьмилетнего, разве что в глазах — вечная вселенная.

— Мы славно смотримся вдвоем, — наконец, Фил заговорил. — Правда? Мария, ты согласна?

Он, видимо, нуждался в моем ответе.

— Да, — но подумав немного: — Нет… прости… это не так.

Филатов прикусил губу, но тут же шикнул и коснулся места, снова начавшего кровоточить.

— Жаль, — проговорил он, глядя на свои пальцы и растирая розоватую жидкость. — А я думал, ты на моей стороне.

— На твоей. Если ты не будешь так глупи…

Я оборвала себя на полуслове, потому что Филатов посмотрел на меня внезапно и очень мрачно.

— Я просил, не зли меня. Ладно? Мы договорились?

Сглотнула.

— Договорились.

— Чудно.

Вадим улыбался одними глазами, но этого хватило, чтобы и я в ответ растянула свои губы в робкой улыбке.

— Давай уйдем, — предложил он, и я не поняла куда…

Мы ушли от этой витрины, но, лишь запрыгивая в автобус, дошло — едем ко мне.

Я отчаянно пыталась избежать очередного уединения с Филом. Но он держал меня за руку и пальцами мягко поглаживал кожу на запястье, при этом глядя в окно. Мы стояли в самом конце автобуса, готовясь скоро сойти на остановке.

Нервничая и погружаясь немного в коматозное состояние от близости Вадима, я, вздохнув, подняла глаза и тут же в отражении поймала его взгляд. Любит он нагнать на меня панику. И получается ведь.

***

В подъезде моего дома кто-то разбил лампочку. Потому, распахнув дверь, я растерянно застыла, но настойчивые руки Фила сжали мою талию и силой затолкали в абсолютную темень. Лишь где-то наверху, на этаже четвертом, виднелся тусклый проблеск, но этого было мало, чтобы хоть что-то разглядеть.

У меня перехватило дыхание, когда, поднявшись на один пролет, Фил резко придавил меня к подоконнику и по его выжидающей позе стало ясно, что у того на уме.

— Ну уж нет, — уперлась я руками в его плечи, но в ответ услышала:

— Да. Именно так.

И больше ни единого шанса на спасение.

Вадим поспешно расстегнул мою куртку, при этом целуя до болезненного горячо и как-то отчаянно — вероятно, испытывал боль из-за травм, — стянул с моей головы шапку, зарылся пальцами в волосы, отодвинулся немного и прохрипел:

— Расстегни мне ширинку…

Меня тут же изнутри обдало жидким огнем, словно кто-то по вене пустил нечто обжигающее, и, повинуясь неким древним инстинктам и адреналину, бурлившему в крови, я дрожащими пальцами ухватилась за пояс джинсов Филатова. Тот прижался к моим рукам сильнее, так что я смогла ощутить, насколько сильно он меня хочет.

Это было так страшно и так опасно. Однако я не показывала, как сильно боюсь быть пойманной.

Стянув мои штаны, Вадим провел пальцами по внутренней стороне бедра, немного погружая в меня палец, от чего я тут же всхлипнула, лихорадочно цепляясь за его плечи. На лбу Фила выступила легкая испарина, он сдерживался, когда я немного приспустила его джинсы. Посмотрел мне в глаза, прижимая к узенькому подоконнику, и спросил:

— Ты доверяешь мне?

Я растерялась и выпалила:

— Почему ты спрашиваешь?