Звезда Аделаида - 2

А ведь вс ёслучилось со мной по глупости и недомыслию - захотелось мне у Тёмного Лорда в правительстве премьером быть, как у магглов, а Лорд чтобы, как царствующая особа, подальше от дел держался, а только бы основную идею задавал, я ведь на идеи-то не мастер. К величайшему моему сожалению, ведь министр магии должен задавать идеи для народных масс, а у меня не выходит.

А дальше Большого Круга меня и не пустили - крови не люблю, да кишок вывороченных… Особенно заживо.

Фу, гадость какая, даже об одном Круге-то, где и успел засвидетельствовать, так сказать, аж вспоминать тошно. И куда я со своим бедным-разнесчастным происхождением полез? Зачем?И к чему всё это было?

Ведь вовсе не идея чистоты крови затронула, скажем поэтически,фибры моей души, вовсе нет - не такой уж я дурачок-т, как подумал Тёмный Лорд, принимающий мою клятву. Всё отрада жизни моей - политика, да чтобы не мелкой сошкой быть, а впереди всего государства стоять! И сбылось, но счастья мне в моей должности нет потому, как нет уверенности в своей высокой позиции - как бы с позором не загреметь с неё в Азкабан удалой. С возвращением Лорда и Метки вернутся, а уж от Метки на предплечье до «родимых» стен Азкабана рукой, да что там, мизинчиком достать можно.

А ведь, возвращаясь к нашим излюбленным баранам, нет, не в прямом - я овец никогда не имел, а в переносном, как французы говорят, смысле, к графу Снейп, находящемуся в пока не общем, но внутриминистерском розыске, как единственный уж наверняка истинный, известный Пожиратель… Он, в отличие от того же семейства лордов Малфоев, которое так хорошо маскируется под всемозможных благотворителей и попечителей, да прочих благодетелей народа магической Британии… Что-то я опять про Малфоя, поцелуй его Дементор в самое, что ни на есть, причинное место!

Так вот, о Снейпе - если ему и вправду удалось попасть в прошлое без Хроноворота, так, может, и наши кудесники унеслись не в Африку гулять, к злым гориллам и крокодилам, а путешествуют где-то во времени! А потом к-а-а-к вернутся. Оба, и уже друзья «не разлей вода»… А что, посовещаются… Там, на высшем уровне, так сказать, и согласятся на мировую, разделят сферы влияния и трон, устроив, как же его, ещё у древних магглов каких-то был… А, триумвират… Нет, это если бы их было трое, но их же всего парочка, а во внезапное появление «наследничка» у двух, пусть и не совсем полноценных, если уж сказать правду про Лорда, не в обиду ему будь сказано, но мужиков, честное слово, как-то не верится. Да и каков ещё этот Поттер на деле. Может, он упёртый натурал и в Хогвартсе мальчиков не крыл. А кто его знает! Может, он только девочек предпочитает... А, может, и не только деффочек. Кто ж его разберёт, эту, насколько я знаю, спортивную звезду Хогвартса!

…Но ведь ещё в детстве меня мама пугала мужской беременностью, чтобы гомосеком не стал…

_________________________________

* Демон или бог страха. Сын Марса. Эквивалент греческого бога Страха Фобоса.

* * Формидо - латинский эквивалент греческого бога Ужаса, Деймоса. Также сын Марса. В настоящее время Фобосом и Деймосом названы спутники планеты Марс.

Глава 22.

Гарри после звуков родной, но непонятной, речи, так загрустил, что, по-прежнему голодный, не кормленный Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ, который, наверное, забыл про своего «раба», свернулся комочком под плащом, да так и заснул. И снился ему х`нарых` большой да каменный, сложенный искусно из таких валунов, что даже все взрослые воины Х`ынгу не смогли бы поднять ни одного такого. А тут были нагромождены они, да в порядке, а не кое-как, на такую высотищу, что Гарри, как ни задирал голову вверх, не мог углядеть, где стена х`нарых` заканчивается. Там, вверху, только совы, судя по уханью и хохотанию, почему-то днём, летали, да много так - всё небо пестрело размытыми точками. И запятыми, хоть Гарри и не знал такого слова, но зигзагообразное движение сов, разносящих подарки и спаслания от родителей и прочих бабушек и дедушек, было похоже именно на расплывчатые запятые. Но, как известно, Гарри видел очень плохо.

Потом вдруг Поттер оказался сразу внутри каменного х`нарых`, в огромном ещё-один-палец-х`нарых` из камня и дерева, да таком большом, а на потолке… было… Не было потолка, одним словом. Над внутренним х`нарых` парили те же размытые точки, неразличимые запятые да ещё плыли серовато-сизые нечёткие большие пятна, верно, облака. Яркий солнечный свет, пробиваясь из-за этих серых тучек, как догадывался Гарри, так и играл на полу этого

х`нарых`-без-потолка то тут, то сям. А ещё в х`нарых` были очень длинные плоские деревянные доски, обструганные искусно - без единого сучка, на ножках, и было таких диковин всего пять пальцев. Четыре пальца досок стояли одинаково, а пятая доска, покороче, но повыше, стояла она выше других, вот что - с одного края и поперёк остальных.

Гарри посмотрел вниз и увидел, что у него на ногах - башмаки из неведомой, не оленьей, как у Истинных Людей, а как у его нового хозяина - тот-кто-навыворот Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ , толстой, совсем негладкой кожи. Попробовал переступить ногами - получилось легко и привычно, будто с десяти лет не босиком ходил, а, как благородные хозяева - в башмаках из оленьей кожи, не накалываясь загрубевшими ступнями на острые, приречные камушки, пересекая реку вброд. Да непростыебашмаки эти, а ещё и с чем-то внизу, с каким-то наростом, чтобы камни не холодили ног, и выступом, приподнимающим слегка пятку. И так Гарри понравилось ходить в странных башмаках, что он счастливо засмеялся, поднял правую руку, чтобы, как всегда, почесать вшивые патлы… И обнаружил, что его патлы стали, как у Х`ынгу, почти гладкими и прилизанными, но не смазанными, как у того бывало, бараньим жиром, а чистые совсем и без вшей и гид. Да были собраны они какой-то тряпицей в конский хвост. Гарри поболтал головой и убедился, что хвост очень длинный, ниже лопаток даже. Да даже до жопы достаёт - вот, какой длинный!

Взглянув мельком на поднятую, да так и замершую руку, Гарри не удержался и издал воинственный клич воинов Истинных Людей - «Х`эй - х`эй!». У него хорошо получалось, когда он пробовал подражать им, собирая далеко в лесу хворост.А закричал он от радости, когда увидел, что рука его не голая, как обычно. Её даже не нужно прятать под заскорузлый от чужой, слава Мерлину и Моргане, крови плащ, который милостиво подарил ему Сх`э-вэ-ру-у-с-с вместо бес-цвета одежды рим-ла-нх`ын-ин-ов. А облегает руку ткань, да такая же мягкая, прохладная и нежная, как у той, цвета солнца, одежды, которую благородный хозяин дал всего на одну ночь ему, Гарри. Благородный хозяин, говорящий: «Вы - свободный человек, Гарольдус». Но прекрасный Сх`э-вэ-ру-у-с-с - так Гарри хотелось называть его, несмотря на то, что он тот-кто-делает-навыворот, а, может… именно благодаря этому, ведь не случайно возник стояк от его, Сх`э-вэ-ру-у-сэ вылизывания странным его борватом, совсем на негор не похожим, Кх`э-вот-ри-у-у-с-сэ… Так вот, не случайно Сх`э-вэ-ру-у-с-с спрятал его, Гарри, ото всех в своём и ещё его брата маленьком х`нарых`, лишь раз позволив пробежаться изо всех сил рядом с колесницей, на которой был великий вождь рим-ла-нх`ын-ин-ов. Быстро, много пальцев раз как быстро катилась повозка, но Гарри не отставал, но чуть ли не опережал, а в колесницу у каждых двух на-х`э-м-ни-ков впряжены были по четыре пальца раз лошади, да такие сытые, толстые, откормленные!

Задумавшись о рим-ла-нх`ын-ин-ах, Гарри не заметил, как очутился в небольшом х`нарых` с невиданными цветами в каких-то ужасть как красивых плошках, на плоских, таких же, как в большом х`нарых`, но поменьше и потоньше, досках, и полез вдруг обниматься к Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ! А тот не отталкивал его, а тоже обнимал, но не как Тох`ым - по-дружески или защищая, а как-то по-другому, водил по его телу руками, отчего вдруг стало приятно, жарко и стыдно, и крепко поцеловал… так, что Гарри застонал и… Проснулся в намоченном собственной спермой плаще.

В темноте походного х`нарых` он увидел, как Сх`э-вэ-ру-у-с-с лежит на спине, полуголый, подставив, почему-то, живот, такой странный, белый, чистый, почти совсем безволосый, какого даже у Гарри нет. Много пальцев, больше двух рук раз, чёрных волосинок курчавилось у Гарри внизу, вверх от пупка, к пятнышкам пупырчатым - бабьим, вроде бы, принадлежностям - соскам, только маленьким очень и между ними и вниз, к письке. А Кх`э-вот-ри-у-у-с-с нежно лижет подставленный живот благородного хозяина - вот странный. Что, разве Сх`э-вэ-ру-у-с-с мёдом натёрт или ышке бяха?. Тут вдруг благородный хозяин как закричит на неведомом, но Гарри знал, родном своём языке, родном и для Гарри, да так…

Тут у Гарри закружилась голова, и он, шумно засопев, упал обратно на складки плаща, завернулся поплотнее, но уши-то слышат какие-то странные стоны, так не стонут от боли ни мужчины - воины вообще не плачут, ни женщины, когда у них окот дитятей. Так стонут вообще не от боли! Не от боли! А от похоти звериной. Ведь Гарри слышал мужские голоса, когда они занимались трахом с новыми жёнами где-нибудь в кустах, неподалёку от кочёвки. Так, что идущему за водой Гарри было всё слышно, но ничего не видно… А такая охота была подсмотреть за ними!