Звезда Гаада

— Что-то не заметно, чтоб ты там сидел!

Судя по тону, Карст желал его убить или сломать что-нибудь уже об голову пленника.

— Да я ж за тебя беспокоюсь…

— Беспокойся лучше за себя! Осталось два дня, но Страж Небес так и не явился, чтобы спасти твою шкуру!

Ох, точно! Осталось два дня!

Шумно выдохнула.

Осталось два дня. А я мало того, что сижу тут не жравши, так ещё и тренироваться не иду. А время-то утекает. Уже полчаса или с час потеряла сегодня. Хотя, наверное, уже не поможет. Но сбегать-то малодушно!

— Я так смотрю, мне сегодня надо будет ходить в гости? — спросил с кухни или с коридора уже и хозяин Чёрной земли, — Или, всё-таки, что-то съедобное осталось?..

Ох, нет! Ещё и он туда припёрся! Будет, наверное, при них язвить, что я его соблазнять ночью кинулась, чтоб они точно узнали и все смеялись надо мной.

Едва не расплакалась. А на кухне было относительно тихо. И… и жрать от волнения захотелось. Но… он там свалил или сидит и тихо жрёт?.. У, ненавижу этого мерзавца!

— Для пыток еда вполне ничего… — задумчиво добавил главный злыдень с кухни, — Пленный, вали сюда! Будем тебя пытать!

От злости подскочила, сжала кулаки.

Эй, но они ж договаривались не шутить над едой!

— Какой ты добрый с утра! — язвительно отозвались со двора, — Такой милый!

— Иди сюда, моя прелесть! — ласково позвал Гаад, — Счас я тебя накормлю как следует!

Бедный Тай!

Но, кажется, он всё-таки в дом пошёл, чтобы хотя бы скверной едой сил накопить. Ведь осталось два дня. Эх. Он так хорошо держится, а я…

Мне стало так стыдно, что всё-таки оделась, расчесалась, косу заплела и пошла вниз.

Но этот гад так на меня посмотрел, едва порог переступила, что мне опять стало не по себе. Да и… взгляды белокрылых… Кажется, эти двое мечтали меня убить. Значит, они всё хорошо расслышали ночью. И… ревновали?.. Но, впрочем, я так и стояла у порога, потупившись, боясь смотреть им в глаза.

Тай, опять сидевший с краю и поодаль от живущих в доме, шумно выдохнул. И вдруг приветливо сказал:

— С добрым утром, Кария!

Меня ощутимо встряхнула дикая смесь чувств: благодарности за попытку меня поддержать и желания его убить или кухню разгромить за то, что это мерзкое утро посмел назвать добрым. Но, впрочем, я опять вспомнила, что времени почти не осталось. Только два дня. Жалкие два дня!

И, вздохнув, прошла дальше по кухне, села с Тайаеллом рядом. Тот приветливо мне улыбнулся. Может, даже не один раз, пока я взгляд не подняла. Карст смачно поставил передо мною тарелку с кашей — пленник вовремя подставил ладонь, чтобы несколько крупиц не долетело до моего лица. От каши ещё и воняло горелым. Но, впрочем, мне нужны силы, чтобы учиться и драться. Да и бедный друг так хорошо держится накануне казни! В общем, я попыталась. Зачерпнула ложкой, в рот запихнула. И выплюнула на стол, рот ошпарив. Тайаелл осторожно похлопал меня ладонью по правой щеке. Миг — и боль исчезла. И, чуть запоздало, исчезли неприятные ощущения во рту. Всхлипнув, посмотрела на него, ещё не убравшего руку с моего лица. Он мне улыбнулся добродушно. Бедный, он ведь ещё меня от каши заслонял — и по его лицу я не догадалась, что она была горячей и его пальцы тоже обожгла.

— Надо бы сходить к Благу, спросить, чего он готов отдать за твою шкуру, — серьёзно Гаад заметил вдруг, — Не то, чтоб я хочу уступать радость от твоих пыток этому мерзавцу, но мне интересно, кто из нас хочет тебя пытать больше: я или он?.. И вдруг он мне интересную идею какую-нибудь для пыток расскажет?..

Меня передёрнуло. Но ладонь белокрылого так и осталась на моей щеке. И сам пленник ответил невозмутимо:

— Сапога он драного за меня не даст со своей королевской ступни. Но если мне не веришь — можешь потратить своё драгоценное время, чтобы самому убедиться. Единственное, что тебе надо будет гоняться за нашими по миру, чтобы пригласили его на встречу, — взглянул уже на чужого Старейшину, с ухмылочкой, — На Белую-то землю ты сам и не сможешь попасть. Тебя и не пригласят.

— Ой, а как они тебя-то жаждут увидеть! — хмыкнул Гаад.

Потом, посерьёзнев, ложку опустевшую покрутив задумчиво между пальцев — пленник продолжал смотреть на него с ухмылкою, в упор, неотрывно — уточнил:

— А что… ваш белый змей и правда королевских кровей?..

— Аристократишка какой-то, — скривился Тайаелл.

Видимо, одним этим Благ всех своих уже достал.

Тут они оба внимательно посмотрели на меня. И я торопливо потянулась за кашей. И, поскольку торопилась сильно, ею подавилась. Карст первым дотянулся до моей спины и так приложил, что вскрикнула от боли. Каша, правда, вылетела. На нос Гааду. Вау, какая я меткая! Ой, блин…

Но чернокрылый невозмутимо смахнул кашу со своего носа, одним щелчком. Таким прицельным, что одна из крупиц вернулась обратно ко мне в тарелку. Брр…

— Тренироваться сегодня не пойдёшь? — насмешливо уточнил главный злыдень, — Уже сдалась?

Я промолчала — и он радостно вскочил из-за стола.

— О, так я скажу парням, что можно уже подготовку к пыткам начинать!

Ещё и взгляд Карста на нас. Кого он хотел пытать больше: его или меня — неизвестно. Но что-то мне подсказывало внутри, что зла повар желал нам обоим. И он туда же?.. Тоже ревнует?..

А пленник только рассмеялся. И добавил, посерьёзнев, спокойно так добавил:

— Не надейся, ног твоих целовать не буду. И умолять о пощаде тоже не собираюсь.

— Ну, мы ещё посмотрим, — осклабился главный злыдень, — Парни мои собирались подготовить для тебя долгую обстановку, праздничную.

И с кухни первою выскочила я, цапнув Тайаелла под локоть и потребовав:

— Пойдём тренироваться!

— Смирись, курица упрямая! — долетело насмешливое с кухни.

Выдохнула едва слышно:

— Убила бы!..

— Кишка тонка! — невозмутимо сказал Гаад, вдруг появившийся на подоконнике. Ноги вниз свесил, наружу. А на коленях тарелка с пряниками, неизвестно откуда вытащенными, прекрасно испечёнными, присыпанными сахарной пудрой и брусникой.

Сглотнув слюну, торопливо отвернулась. Очередной день не заладился.

Причмокивая, Гаад сожрал сей кулинарный шедевр, настоящий, неиспорченный гадостным настроением повара, да ещё и пальцы потом облизал, жмурясь от удовольствия. И сказал потом серьёзно, внимательно на меня глядя:

— Осталось полтора дня, курица! Смирилась бы?..

— Ну, ты прямо как ребёнок! — фыркнул Тайаелл, — Благ и то до такого ребячества не додумывался!

— Ничего, ты ещё чуть-чуть до пыток дотерпи — мы и их сравним, — подмигнул ему чужой Старейшина.

И меня опять передёрнуло.

Ладонь друга легла мне на плечо — и на мгновение ощутила успокоение — а потом опять сердце неровно забилось. И злость опять начала меня душить. Ну, сколько можно?! Почему он так над бедным пленником издевается?