Звезда спасения

— И ты собираешься наныть ему победу? Думаешь, ему станет легче? — Фальк, наконец, опустил руки и презрительно хмыкнул. — Делай что хочешь, но потом не жалуйся, что я тебя не предупреждал.

***

Нейна Аркур

Нейна не стала продолжать разговор, просто прошла мимо, бросив последний презрительный взгляд на рыжего огневика, которого до этого момента считала другом Тейлора. Внутри разгоралось пламя праведного гнева, которое требовало выхода. А ещё хотелось ударить Фалька. За то, что предал, за то, что останавливал, за то, что сдался, даже не начав бороться. За попытку говорить о каких-то нелепых правилах, когда налицо была явная несправедливость.

Внутри клубилась тьма, застилая разум, оставляя только злость и единственную мысль. Навязчивую, липкую, подчиняющую себе. Нейна снова захотела вернуться и влепить Фальку пощёчину, чтобы хоть так выразить своё отношение. На ладони сама собой появилась сфера смерти, и девушка дёрнулась, испуганно развеяла потоки магии. Но страх тут же стёрла липкая тьма, не давая обдумать произошедшее. Как вышло, что она непроизвольно использовала силу? И против кого она собиралась её применить? Против Фалька? Он того не заслуживал. А вот жюри… Нейна спрятала руки в карманы, боясь сорваться и забыть, с кем действительно хотела воевать. Пальцы рефлекторно сжали хрустальный шарик, который отчаянно вибрировал. Только тут Нейна поняла, что и сама дрожит — так напряжено было тело.

Тревога разогнала ярость и решимость, заменив одни назойливые мысли другими. «Что нужно Джеймсу? Что произошло?». Нейна огляделась, пытаясь найти укромное место, где можно было вызвать друга. Но такого не находилось. Злясь на непредвиденную задержку, она пошла обратно в коридор и начала дёргать все двери, пока не нашла пустую подсобку.

— Джеймс, что случилось? — Она достала шарик, и рядом тут же возник призрачный силуэт.

В темноте он выглядел почти как раньше, хотя выражение лица точно не было прежним. От всей его фигуры теперь веяло не лёгкостью и весельем, а печалью и тоской.

— Не ходи скандалить, Нейна. — Призрак говорил тихо, и в первую секунду она понадеялась, что ослышалась. Но Джеймс действительно отговаривал её, так же как и Фальк. Тьма встрепенулась, перед глазами потемнело, задрожали руки. И чёрный огонь прильнул к ладоням.

— Вы что, сговорились? — Злость снова плеснула через край. В тёмной, тесной подсобке все чувства казались ещё острее и ярче. Едва удалось сдержаться, чтобы не начать кричать. И не спалить всё к демоновой матери.

— Может быть, мы говорим одно и то же, потому что правы? — От снисхождения в голосе Джеймса хотелось заорать. Но Нейна только сжала зубы и глубоко вздохнула. Нет, она не хотела причинить ему вред. Не ему. Не перед тем, как он уйдёт за грань.

— Но это. Не. Справедливо.

Как они этого не понимали? Почему не защищали друга, у которого украли победу? Как можно было быть такими… такими… предателями!

— Ну, скажи мне, что будет, если ты добьёшься своего? — Джеймс склонил голову набок. Взгляд его выражал искренний интерес.

— Как что? Тейлор победит. — Она никак не ожидала настолько глупого вопроса. Даже развела руками, показывая свою растерянность. Злость немного утихла, дар затаился. Нейна подозревала, что Джеймс влияет на неё, пытаясь успокоить, но не собиралась поддаваться. Она была уверена в том, что справедливость необходимо восстановить.

— А почему тогда его оштрафовали? — Джеймс продолжал задавать дурацкие вопросы. Нейна давно бы закончила этот разговор и ушла, но она обещала завтра отпустить друга, и сердце болело, стоило подумать, что они поругаются перед тем, как он окончательно исчезнет. Хотелось донести свою мысль, достучаться, не оставлять всё так.

— По ошибке. Это не он разрушил купол. Я видела, что Брэвик запускал заклинания вверх, чтобы зарядить их. И Хашетт наверняка тоже так делал.

— То есть ты хочешь прийти к судьям, сказать, что они некомпетентны, обвинить других участников, чтобы их оштрафовали вместо Тейлора, и обесценить достижения победителей? Я всё правильно понял? И после этого будешь счастлива? Думаешь, Эддерли обрадуется такому заступничеству? Думаешь, оно ему вообще нужно? — Джеймс скрестил руки на груди. В подсобке призрак не помещался — одно плечо уходило внутрь полки, подчёркивая хрупкость и скоротечность момента. Словно он уже постепенно исчезал из жизни, растворяясь в пустоте. От этого осознания ярость, вспыхнувшая в душе Нейны, погасла. Тьма ушла. Горечь и обида перехватили горло, не давая ответить. Казалось, она разревётся, как только откроет рот. Засопев, чтобы справиться с подступающими слезами, Нейна ответила:

— Когда ты так говоришь, звучит ужасно. Но что-то же надо делать. Не стоять же просто так или писать какие-то нелепые бумажки, которые ректор попросту выкинет, даже не посмотрев.

— Жизнь вообще несправедлива, Нейна. Разве справедливо, что я умер так рано и не смог быть с любимой и своим ребёнком?

— Нет, — едва слышно произнесла она.

***

Нейна Аркур

— Ты сейчас очень похожа на Мариссу, — продолжил Джеймс, и Нейна вздрогнула. — То же упрямство, та же решимость, то же желание спорить с обстоятельствами. Но разве то, что она сделала, как-то улучшило ситуацию? Разве исправило что-нибудь?

— Конечно! Она вернула тебя. — Битву за сдержанность и спокойствие Нейна проиграла. Слёзы хлынули так, словно прорвало плотину на водохранилище.

— Да разве вернула? — Джеймс протянул руку и погладил дочь по щеке. Совершенно неощутимо. Словно никто и не прикасался. — Она лишила себя диплома, хорошей работы, спокойного существования. Лишила тебя беззаботного детства, подруг, безопасности. Заставила увидеть собственную смерть от когтей нечисти, вынудила бежать от разозлённой толпы. А теперь ты ещё должна своими руками отправить отца за грань. Разве это то, чего она желала? Разве это то, чего хочешь ты? И разве произошло бы всё это, если бы Марисса смирилась с обстоятельствами, со случившейся несправедливостью отгоревала потерю и начала жить дальше?

— Но это совсем другое. — Нейна прижалась к двери — сил стоять не было.

— Не другое. Может, не такое важное и не с такими последствиями, но… Иногда лучшее, что можно сделать — это смириться.

Нейне казалось, лучшее, что можно сделать — это умереть. Хотелось, чтобы неуловимый Высший нашёл её в подсобке и забрал в Бездну. Любые мучения виделись не таким болезненными, как те, что терзали и переворачивали душу прямо сейчас.

— Но я не хочу. — Она закрыла лицо руками.

— Знаю, это невыносимо. Я прошёл через это сам и меньше всего желаю тебе того же.

От призрака вдруг пришла волна утешения, и дышать стало легче. Слёзы потекли быстрее, но они уже не душили, а словно смывали застарелую грязь, уносили боль, прогоняли тьму, оставляя лёгкость и пустоту, которую следовало наполнить новыми мыслями.

Но мысли не приходили. Ничего не приходило. Всё продолжало казаться огромной ошибкой. Разве могла заблуждаться мать? Было ли лучше, проживи они иную жизнь? Не ту, что избрала для них Марисса в минуту слабости. Жизнь, где не пришлось бы постоянно переезжать, где появились бы настоящие друзья, где Нейна умела бы доверять людям… Она не могла ответить ни да ни нет. Она просто не знала. Но вдруг на секунду увидела ту дорожку, по которой ей не суждено было пройти из-за чужого решения, принятого ещё до её рождения. И поняла. Да, если бы мать знала, как всё обернётся, она не стала бы вызывать демона. Она отпустила бы душу Джеймса, перевернула страницу, не длила агонию ещё восемнадцать лет. Она хотела, чтобы дочь росла в других обстоятельствах, и до самой смерти винила себя за опрометчивый поступок.

— Мама, — всхлипнула Нейна. Было непереносимо сознавать, что жизнь, которую она сама считала волне счастливой, оказалась наполненной страданиями для родного человека. Внутри всё переворачивалось и болело. За мать. За себя. За Джеймса. И ещё больше за то, что другая жизнь на секунду показалась предпочтительнее случившейся. Это ли не предательство? Но было ли оно на самом деле, если каждый из троих был готов переиграть всё обратно, но просто не мог?

— Я всё поняла, — глухо сказала Нейна.