Детективы

Включенные в хрестоматию материалы отражают процесс дальнейшего осмысления нашего прошлого и настоящего, а также извлечения уроков для будущего. При этом, разумеется, не все стороны военной истории нашли равнозначное отражение в документах и материалах. Авторы не стремились «пригладить» оценки рассматриваемых событий, явлений, процессов, унифицировать их в соответствии с традиционными подходами и оценками, но хотят показать их такими, какими они запечатлены в различных источниках. Большой интерес…

— Да. — По голосу ясно чувствовалось, какую я пережил ночь. — Макс? — Мужской голос. — Это ты? — Он самый, больше некому, — ответил я более свойственным мне голосом. — Тебя вырвало? — спросил голос. Я сел. — Не то слово. А тебя? — Ужасно, не так ли? У всех, с кем я говорил, та же история. — Карл Уолш считался моим помощником, по фактически руководил кухней не меньше, чем я. Прошлым вечером я занимался гостями и срывал аплодисменты,…

Они плыли вверх по реке. Не отрывался от наушников погруженный в нирвану радист, бдительно держал руки на своей бандуре пулеметчик, да и остальные готовы были в любую секунду по приказу командира, а то и по обстоятельствам огрызнуться огнем на триста шестьдесят градусов. Или уйти на полной скорости. Всевозможные нелегалы беспокоили меньше всего – они в любой момент могли получить по рогам так, что мало не покажется, и при этом ни за что не побежали бы жаловаться в полицию. Гораздо хуже обстояло…

Я решила ответить вопросом на вопрос: — Значит, это вы его знали? Незнакомка мягко улыбнулась: — Все же вежливее было бы вам ответить, так как я задала вопрос первая. Я не стала, как говорится, «лезть в бутылку» и сказала: — Нет, я, к сожалению, никогда не знала этого молодого человека. Женщина бросила сигаретку в траву, недоверчиво пожевала накрашенными губками и задала следующий, вполне резонный вопрос: — А почему же, извините, вы так долго и задумчиво стоите перед этим надгробием?…

– Вам понравился обед? – послышался чей-то вкрадчивый голос у него за плечом. Обернувшись, Маллет увидел чье-то худое морщинистое лицо с ввалившимися серыми глазами, смотревшими вопросительно, даже с отчаянием, что никак не вязалось с тривиальностью произнесенных слов. Инспектор распознавал подобных людей с первого взгляда. Они любой ценой стремились прицепиться к кому-нибудь, чтобы поговорить – не важно о чем, главное, чтобы собеседник их слушал. В следующее мгновение Маллет с огорчением осознал,…

Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое самолюбие. Кроме того, я был горд тем, что мне удалось не только овладеть методом Холмса, но и применить его на деле и заслужить этим похвалу моего друга. Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно заинтересовавшись…

Через несколько дней после того, как мы поселились в «Литтл Фюрц», Лимсток начал наносить торжественные визиты. Каждый в Лимстоке имел какой-то свой отличительный признак, и все семьи выглядели «вполне счастливыми», как сказала Джоанна. Это были: мистер Симмингтон, адвокат, тонкий и сухой, с раздражительной, любящей бридж женой; доктор Гриффитс, мрачный, меланхолический врач, и его сестра — большая и радушная; викарий, образованный, забывчивый пожилой человек, и его жена — с энергичным лицом и блуждающим…

– Немного – это сколько? – спросил коллекционер, вытирая со лба неожиданно выступившие бисеринки пота. – Ну… Не то чтобы совсем немного… Я должен одному человеку… Очень опасному человеку… Несколько тысяч… – Долларов? – испуганно воскликнул старик. – Ну не тугриков же! – У меня нет таких денег! – повторил Антон Филаретович, отводя потемневшие глаза и потирая грудь. – Я очень боялся этого… Боялся этого, Вася. Многие мои знакомые рассказывали о том, как родственники… Доят их, обирают, требуют…

Выйдя из спального корпуса, Вивьен почувствовал, что воздух стал холодней. Ветер выл, гоня облака и хлеща по голым кронам деревьев. Собратья Вивьена были еще в церкви — медлили в святом тепле главного нефа. Он плотней закутался в плащ, вошел в конюшню, оседлал коня, вскочил в седло и рысью промчался через городок Сан-Микеле. Ветер принес снег. Крупные хлопья падали Вивьену на плечи, и шерстяная ткань плаща стала намокать. Но монах дрожал не от холода и сырости, а от своих мыслей, каждую секунду…

Он слегка приоткрыл плотные портьеры, впустив в лабораторию узкий луч утреннего солнца, и дрожащими руками положил сверток в пятно света на каменной столешнице. Сам он встал по другую сторону, так, чтобы его тень даже краешком не задела поверхность предмета. Сняв с пояса острый тонкий нож, Ди разрезал воск и алый шнур. Потом с величайшей осторожностью развернул ткань, белые кусочки воска отделились от нее и осыпались на стол. Солнце, сиявшее в эти ранние утренние часы над Чехией, озарило то, что…

— Это любопытно, — сказал Эркюль Пуаро, выжидательно глядя на свою гостью. Карла Лемаршан глубоко вздохнула. — Меня зовут не Карла. Меня зовут Каролина, как и мою мать. И настоящая фамилия моя не Лемаршан, а Крэль. На лбу Пуаро появилась складка. — Крэль? Кажется, я что-то слышал… — Мой отец был художником, — продолжала Карла, — и довольно известным. — Эмис Крэль? — Да. Она помолчала. — А моя мать, Каролина Крэль, была обвинена в убийстве своего мужа. — Ага, — протянул Пуаро. —…

Я мотнула головой и полезла в мешок, куда сложила свои вещи. Нащупала сначала завернутую в тряпочку сушеную хурму, потом бусы с деревянным свистком и, наконец, черный папин дневник, сшитый вручную. Его я и вытащила. Ветер распахнул обложку дневника, обожженные, изувеченные огнем странички испуганно затрепетали. Последние страницы сгорели полностью, остались лишь почерневшие обрывки. Этот дневник прислала мне незнакомка по имени Поксун. Множество вопросов мучило меня. Кто эта женщина? Зачем она отправила…

Друзья, шесть лет назад, когда мой дядя покупал здесь ферму Пратера, все пытались его отговорить. Он отдал девятнадцать с половиной за эту ферму. Сказал, что знает, что делает. И вы все знаете, что там произошло. Да, сэр. Продали за тридцать восемь тысяч. Такой кусок земли… Его надо немного привести в порядок. Это не просто. Да, это так. Но друзья, вы можете удвоить свои деньги на нем. Недвижимость, особенно в этой долине, самое надежное вложение денег. Надежное, как швейцарские часы. И я говорю…

Я растянула губы в стороны еще шире и на всякий случай сделала пару шагов в сторону от менеджера. Мало ли, с него станется и в драку полезть, вон как сверкает своими поросячьими глазками. Наверняка уже в уме подсчитывает «убытки» ресторана и свои собственные, моральные. – Да ладно вам, не произошло ничего страшного, – неожиданно заступилась за меня девушка, что стояла рядом с блондином: – Посмотрите, у вас ковры неровно лежат. Удивительно, как тут раньше кто-то не споткнулся. Я подняла на неё…

Финский профессор был эксцентричным мужчиной с лысой головой, но густой белой бородой. Когда они подошли, он уже сидел, но встал, увидев Джанет. — Позвольте, — он выдвинул стул для нее. — Меня зовут Йенссен. Очень приятно познакомиться… — он взглянул на табличку на месте Джанет, — доктор Дарк. Джанет улыбнулась. — И мне, профессор Йенссен. Американский журналист прибыл, когда все уже сидели, и официанты стали подавать блюда. Он был толстым, пот стекал по лицу. — Африка, — фыркнул он,…

— Вот тут я и квартирую, — энергично жестикулируя, пояснил коротышка. — Обстановка дрянь, зато вход отдельный. Боялся, ты дом по адресу не сыщешь, тут ведь дома нумеровали еще при царе Горохе… А ты дом-то нашел, зато после встал перед ним как вкопанный, нет бы сразу войти… я извелся весь, на тебя глядючи. Ладно хоть товарищи карточку твою показывали, поэтому признал тебя, а так решил бы — баста, засекла Чрезвычайка нашу явку! Хорошо, сенокос в разгаре, соседи все в полях… Так будем знакомы, — коротышка…

Очередной выпуск новостей был посвящен убийству женщины, которое было совершено прошлой ночью в районе Пассейика. Это был уже третий случай за последние три недели. Убийца затеял игру с полицией, выходя на связь через репортера местной газеты Дэниела Куммингза, и таким образом создал невообразимую шумиху в средствах массовой информации. Женщина, которая только что выбежала из комнаты, была не единственной жертвой паники. Страх, похоже, охватил всех и вся. — Им удалось что-нибудь раскопать? — спросил…

– Очень подозрительная история, – серьезно заметил сэр Генри. – Тут могут быть, конечно, различные объяснения, – сказала мисс Марпл, и щеки у нее слегка порозовели. – Например, кто-то их… – Милая тетя, – прервал ее Реймонд. – Речь не о будничных провинциальных историях. Происходят убийства, пропадают люди, и сэр Генри, если бы пожелал, мог бы рассказать нам немало подобных случаев. – Я никогда не говорю о работе, – спокойно сказал сэр Генри. – Не в моих правилах говорить о работе. Сэр…

Встретив в этом длинном полутемном коридоре заблудившуюся торговку, пришедшую заявить о краже со взломом, Зайцев, раньше чем провести ее к дежурному по городу, сам ей тут же учинял допрос. И держал правую руку в кармане, будто у него там пистолет. Но пистолета Зайцеву еще не выдали. И Егорову не выдали. И неизвестно, выдадут ли. Неизвестно даже, оставят ли их работать в этом грозном учреждении. Жур, к которому они прикреплены в качестве стажеров, вот уже который день лежит в больнице. Его…

— Ты Фостер не видел? — на удивление миролюбиво поинтересовался Лайтман. — Сегодня нет, — нахмурившись и что-то быстро печатая на ноутбуке, ответил Элай. Тут же вскинул голову вспомнив, что Джиллиан уехала на встречу, — Она же хотела с утра перед работой заехать к мисс Дюваль. — Помню, — Кэл дернул губой, — Но тебе не кажется, что ее визит слишком затянулся? — Нет, — пожал плечами молодой человек, зная дотошность Фостер и представляя, с какой дамой ей пришлось беседовать. От этой леди, так…