Детективы

Он не верил ни в загробную жизнь, ни в переселение душ, ни в бога, ни в черта. Он верил в молекулы, элементарные частицы и химические процессы. То, что жена ушла и оставила ему собственное тело, скрюченное и залитое кровью, не имело отношения к химическим процессам. Но это было так очевидно, что Данилов долго не мог сообразить, чего от него хотят приехавшие вслед за «Скорой» усталые мужики в милицейской форме. Им было наплевать на Данилова, они не понимали, что от него только что ушла жена, и называли…

Весьма сложная, ответственная задача и предопределяла специальность задания, требовала специального инструктажа, специальной подготовки и специальной экипировки. Потом, когда случится то, что случилось, строгие, не знающие снисхождения комиссии насчитают в процедуре командирования сержантов пятнадцать отступлений от приказов и инструкций, за что поплатятся безупречностью послужных списков и должностями двадцать три офицера – от лейтенанта до подполковника, которые имели хоть какое-либо касательство…

— Ну ты чего? Побежали быстрее домой — дернул он меня за руку — Куда домой? — тупо спросил, я не зная, что еще можно сказать в этой ситуации. — Ты вообще кто? Подросток так и вытаращился на меня — Как это кто? Я же Славка, мы с тобой с детства дружим и живем рядом!!! Ситуация ни на йоту не прояснилась. Я беспомощно окинул взглядом пространство вокруг и глаза зацепились за надпись на длинном трехэтажном панельном здании напротив «Коммунизм — это молодость мира и его возводить молодым!».…

– Да ты че?! – весело удивился какой-то парень, возившийся с мопедом, когда Плетнев остановился примерно в третий раз. – С дуба рухнул?! Этот самый Остров вообще в другой стороне! Вот гляди! – Он поднялся с корточек, утер мокрый лоб, оставив на нем масляные разводы, и локтем показал куда-то вперед. – Сейчас как возьмешь за деревней направо, так через поля дуй напрямки. Там одна дорога налево пойдет, а вторая прямо, только ты забирай все время правее, мимо фермы брошенной, так и доедешь до Чилухи,…

Комната была какая-то странная-очень знакомая и все-таки чужая. И люди в ней были смутно знакомые. Кажется, один из них — ее муж. А остальные кто? Чудно все выглядело: то ли нарушение пропорций, то ли искривление пространства… Ну да, конечно! Это от того, что она смотрит на них сверху. И не с потолка даже, а с какой-то небывалой высоты. И эта женщина на диване, с залитым кровью лицом, — я. И комната — моя собственная. Со мной что-то случилось, и, кажется, совсем недавно. Почему они так…

Девушка встала у окна, изящным движением руки отодвинула шторку, скучающе посмотрела в бегущую даль. Она, казалось, не замечала парня, который смотрел на нее одуревшими глазами. Она была хороша собой, великолепно сложена, но это было ничто по сравнению с обаянием, исходившим от нее. Пышные, не испорченные химией волосы русого цвета тяжело и мягко лежали на плечах; надбровная дуга гармонично сливалась с изгибом красивого, чуть вздернутого носа. О глазах девушки можно было говорить только в превосходной…

Все эти годы, прожитые в Америке, Бонасера веровал в закон и порядок. Того держался, тем и преуспел. И сейчас, хотя у него мутилось сознание от дикой ненависти, ломило в затылке от желания кинуться, купить оружие, застрелить этих двух мерзавцев, Бонасера повернулся к своей ничего не понимающей жене и объяснил: ― Над нами здесь насмеялись. Он помолчал и, решившись окончательно, уже не думая, во что ему это обойдется, прибавил: ― За правосудием надо идти на поклон к дону Корлеоне.…

— Красивые горы, — говорит она. — В Республике Алтай? Красивые, да, — отзывается Рома. — Хочешь съездить? До Горно-Алтайска от нас часа четыре, в принципе реально одним днем. Ника закручивает вязаный край отрезанного пальца на своей перчатке. Дурная привычка, из-за которой край лохматится быстрее и перчатки чаще приходится менять. — Я про вот эти, — она кивает на клубничные склоны на горизонте. Те приветственно подрагивают, как мягкий живот. Рома всматривается в ту сторону, переводит взгляд…

— Умрет? — сестричка прикрыла рот рукой, а врач посмотрел на нее сочувственно. — Мы все когда-нибудь умрем, Машенька, — сказал он, неторопливо и вальяжно раскрывая дефибриллятор. — Кто-то раньше, кто-то позже… — Это же человек! — воскликнула девчонка, совершенно по-бабьи всплеснув руками. — Он умирает. Его спасать надо! — Кто человек? — удивленно посмотрел на нее из-под очков доктор. — Он человек? Вы, Машенька, глубоко заблуждаетесь. Не человек он. И мы с вами для него не люди. — Кто…

Один из парней, бежавший в самом конце строя, не успел затормозить и с разгона врезался в стену. Сообразив в последний момент подставить руки, он все же свалился на пол после столкновения со стенкой. В зале, среди пацанов продолжавших свой бег, раздались сдавленные смешки. — А ну отставить глупый смех — мгновенно вмешался тренер, и обращаясь к упавшему пареньку продолжил — А ты белобрысый, смотри, блин, куда бежишь! Так ведь и стену лбом прошибить недолго. Парень, который влетел в стену, быстро…

До местечка под названием «Волшебный лес» мы добрались без особых приключений. Андрюша возвел тут особняк лет семь-восемь назад, когда его бизнес неожиданно пошел в гору и начал приносить стабильно высокий доход. Марта тогда была категорически против переселения за город. – Ну и за фигом это надо? – ныла она, сидя у меня в гостиной. – Стройка, грязь, сплошной геморрой. Только из нищеты голову высунули. – Зато потом столько удовольствия, – я попыталась убедить ее, – свежий воздух, тишина, никаких…

– Сто-о-о-оп! – Так только ж поехали! И мы в крайнем левом, нельзя останавливаться, – изумился Вадим.– Ты чего, Вит?! – Посмотри. – Витольд, задохнувшись от гнева, замахал руками в сторону парочки, заходившей в парк. – Видишь их? Машина ползла в пробке с черепашьей скоростью, как раз мимо арки, венчавшей главный вход. Мимо девушки в платье имени Тома Бейкера. Блондинка благосклонно приняла букет и под руку с кавалером бодрым шагом отправилась в парк. – Ну-у-у,– хмыкнул Вадим и потер ежик…

— Петручо, ты как? — присел я рядом с ним и начал осматривать. — Саныч, в глазах темнеет. Головой о камни шандарахнулся. Вращает… меня, — сказал мой коллега и не сдержал рвотный позыв. — Давай помогу с парашютом, — ответил я, снимая с Петра подвесную систему и сворачивая его парашют. Затем я осмотрел рану на голове, чтобы оценить характер травмы. — Терпи. Сейчас помогу тебе, — сказал я, готовясь перевязать голову Петрухе. Пока наматывал ему бинт на голову, намечал нам маршрут отхода. …

Игорь внимательно осмотрелся и пошел к ярко освещенной кабине телефона-автомата. Да, видно, не осознал журналист. Хотя работает в серьезной конторе. А ты, ты — профессионал, давно ли осознал всю степень опасности? Тебе с твоим опытом сам Бог велел… Нет, и я оказался лохом. Попался, как фраер… Игорь Шалимов выплюнул окурок на покрытый ледком асфальт. Ветер мгновенно подхватил его, завертел и унес вдоль улицы на длинном снежном шлейфе… Нет, и я ничего не осознал. Когда месяц назад шеф поставил задачу…

– Мамочка, – звенела она в трубку, – Клепочке очень плохо, она все время сидит в туалете, а Аркадий говорит, что это шпроты ищут выход. Мамочка, она не умрет? Успокоив ее и пообещав купить лекарство, я стала лихорадочно искать сумочку. Уже собравшись, заметила, что наша лаборантка Наташа спокойно сидит за своим столом. – Наташа, – спросила я ее, – а почему ты не идешь домой? Наташа замялась, а потом вдруг неожиданно разрыдалась. В промежутках между всхлипываниями она сообщила, что развелась…

– Разберемся… – Да хотелось бы… Если убитый – важная шишка, худо нам придется. Начальство заклюет… Но это будет потом. А сейчас Ржаному нужно было хотя бы узнать, кто он такой, этот убитый. А узнавать почему-то не очень хотелось… – Юрий Сергеевич, смотрите! – к нему подошел эксперт. В руке у него обручальное кольцо. – Смотрите, здесь инициалы и первая буква фамилии… Хоть какая-то зацепка. Может, уже завтра Ржаной будет знать фамилию, имя и отчество убитого. Часть первая …

И знаете, почти всегда так и происходит. В тот день я ехала по эскалатору вверх, и вдруг мужчина на соседней ленте сказал, явно продолжая какой-то спор: – ...А жить нужно так, чтобы можно было безбоязненно выставить клетку с говорящим попугаем во двор. – Если бы мы выставили нашего, – едко возразил ему женский голос, – то все соседи были бы в курсе твоих ничтожных интересов. «Здрасьте, с вами футбольный обозреватель Николай Сорокин!» Я даже не стала оборачиваться на нее – и так знала, что…

Распахнулась задняя дверь. — Бабушка, — душевно сказали из салона, — давайте я вас подвезу куда-нибудь. Или, может быть, в больницу? — Спасибо, не надо, — пробормотала Варвара, усердно отряхивая пальто. — Давайте все-таки. — Я же сказала, не надо, — повторила она с нажимом. — Со мной все в порядке. Тут она увидела свою сумку — далеко, под самой стеной дома — и радостно заковыляла к ней, как будто сумка могла оградить и спасти ее от всех сегодняшних неприятностей. Сейчас она поднимет…

– Здесь! – крикнула я из-за машины. – Вылазь, – велел мужчина. Кое-как, кряхтя и сопя, я поднялась на ноги и обозрела пейзаж. На площади царил погром. Большинство торговцев отряхивались и пытались собрать разбросанный товар. Возле будки с чебуреками лежала убитая собака и виднелись непонятные кучи: то ли вещи, то ли трупы. Стараясь не смотреть в ту сторону, я почесала грязной рукой нос и сказала стоящему рядом милиционеру: – Здравствуйте. – Документики предъявите, – не пошел на контакт страж…

Так и пробежал он десяток километров от заимки охотничьей до поселка. Шел веселый, улыбался. А что? С добычей домой возвращался, сейчас ружья дома оставит – и в потребсоюз. А вечером можно и на танцы. Есть там одна девушка, Зоя – уж больно нравится она Алексею. Тоже, как и он, из староверов, себя блюдет, лишнего не позволяет. Такую и в жены взять можно. Денег вот только поднакопить надо на новую избу. Старая-то, отцовская, мала, все-таки шесть братьев у него и две сестры. Два старших брата женаты…