Детская проза

— О человек, самый лучший и прекрасный изо всех рождённых! О Дарий, сын Гистаспа, царь персов и всей земли! Победа ждёт тебя в этом походе! Желаю тебе бессмертного счастья! И с этими словами Тимн бросается вниз по лестнице, туда, где по широкой площади уже проходят в боевом строю греческие отряды. ГРЕКИ «Царская дорога» — так назывался путь на запад от персидской столицы. Вдоль широкой, ровной дороги были пробиты колеи, по которым катились колёса повозок. На расстоянии одного дня…

Как оказались мы в тех далёких водах? В 1768 году, в царствование императрицы Екатерины II, разразилась война России с Турцией. Блистательная Порта (так называлась Турецкая империя) была в те времена одним из сильнейших государств мира. Однако Россия готовилась дать неприятелю достойный отпор не только на суше, но и на море. Решено было направить в Средиземное море российский флот, чтобы нежданно-негаданно ударить по врагу с юга. Сейчас, четверть века спустя, даже подумать странно, что в те годы…

Симорен склонила голову набок. — Почему? — топнула ножкой принцесса. Король опешил. О топанье ножкой философ не предупреждал. Он предрекал бурю слез и немедленное раскаяние. — Ну… это… потому что, — промямлил король. — Так я принцесса или не принцесса? — наступала Си-морен. — Вот именно, принцесса! — обрадовался король. Симорен гордо подняла голову. — А раз так, то не приставайте ко мне с тем, что пристало, а что не пристало! Папа-король окончательно растерялся. Но его выручила мама-королева,…

— А ты бутылку разбил, раз так! — Мыться без разговоров! Петя обреченно пошел раздеваться, и ему вдруг показалось, что он станет мыться-мыться и весь смоется. Ну и пусть! — От чистоты еще никто не умер, — сказала мама, заглядывая в ванну. Пете эти слова всегда казались смешными, но сейчас он не засмеялся. «Им хорошо, — подумал он. — Им хорошо разговаривать друг с другом. Им и ругаться нравится — чтобы мириться…» — Нипочем не буду мыться! — долетел папин голос. — Обязательно будешь! —…

Не забыть мне того лета, когда медвежонка отправили из Москвы в его родные Валдайские края. Пересказывать то, что тогда случилось, я не буду. Скажу только, что мне радостно было узнать милицейских работников города Калинина, проводника собаки ищейки, женщину-хирурга и, конечно же, коммунистов города Валдая. Все они боролись за спасение жизни маленького Славы. В «Валдайских колокольцах» я написал все как было: о моем друге Якове Федотове, о Славике и о двух маленьких медвежатах Машке и Мишке. Правда,…

Сбежав к реке, Петька выволок из камышей узкую долбленую лодку и прыгнул к веслам. Никита быстро установил руль. — Если Мишка надумал это… убью, — пообещал Петька. Лодка слегка зарылась в воду, потом выровнялась и легко заскользила поперек мутного течения Туры. Тайга вплотную подступала к реке, и зеленые берега зимой и летом шумели густой хвоей… Только чуть ниже, в километре по течению, белели Марковы горы, как называли в деревне обрывистый меловой берег. Здесь все было Марково: Маркова балка,…

Я так и сидела - застыв, не увидев ни одного лица, - пока он не назвал моей фамилии. И она так страшно отчужденно прозвучала в чужой комнате, для чужих ушей, произнесенная чужим человеком с неслыханным именем и с невиданным глазом. Я встала за партой, внутренне окоченев. Так Хома Брут в «Вии» окоченел предсмертно, обнаружив себя для всех под указующим пальцем Вия: «Вот он!» - Вот она, Плетнева! - грохотало у меня в ушах, хотя я уже давно сидела в своем убежище и ничьи когти и зубы не тянулись…

- Сколько тебе лет? - спросил Степанов. - Пятнадцать будет, - ответил за подростка Мусеке. Степанов подумал: «Ровесник моей Маши. Красивое имя - Еркин. Но мальчишка какой-то чудной». Еркин протянул Рябову оба кулака, лейтенант поколебался и показал на правый; подросток раскрыл кулак - черная пешка. Рябов с досады крякнул. Степанов удивился: играя с чабанским подпаском, лейтенант мог бы без жребия взять себе черные, а то и дать вперед фигуру. Разговаривая с Мусеке, полковник поглядывал: что…

Толкаются над землей радиоголоса. Шумят, смеются и плачут. Английские разговоры смешиваются с итальянскими, джаз заглушается финским церковным пением, и органная музыка отступает под натиском громкозвучной французской певицы. — Борт тринадцать-сто тридцать шесть. Прошу разрешения на посадку. — Посадку разрешаем. Заходите с востока, у нас низовой ветер... И уже совсем рядом голос местной радистки Раи: — Я — "Фиалка". Борт тринадцать-сто тридцать шесть, не встречали в Архангельске…

«Дядя Сима» — это звучит немного странно. Лучше бы звучало: «тётя Сима». Но что поделаешь, если даже мама так звала старого дедушкиного друга, тоже врача, который лечил её в Белогорске, когда она была ещё совсем маленькой, а сейчас жил в Москве очень близко от нас — за бульваром. Дядя Сима знал дедушку уже лет тридцать. И хотя давно уехал из Белогорска, но они ни на один день не расставались. А я этому помогал! Сейчас расскажу, как именно… Мой дедушка очень любит играть в шахматы. Правда, играет…

Бас-геликон Трое из команды тральщика № 5 погибли от случайного взрыва выловленной в заливе врангелевской мины. Тралили в свежий ветер, сильно трепало. С «Пятерки» была послана шлюпка с рулевым, боцманом Хренковым, зачалить попавшую в тал мину. У фалгребного сломалось весло. Шлюпка потеряла управление, ее ударило о мину. Мина взорвалась. Трое на шлюпке погибли; боцмана Хренкова и минера Степушку только оглушило взрывом. Степушка оправился от контузии раньше Хренкова: боцман…

— Вам вовсе не обязательно их убивать, можете просто продать, — заметила фру Сальвесен, секретарь кооператива. — Продать кур? Голубей? Кошку? Андерсен посмотрел на нее таким странным взглядом, что Хермансен поспешил добавить: — Ну, кошку, я думаю, вы можете оставить. Правда, это будет нарушением правил, но, принимая во внимание... — Нет, так не пойдет, — сказал Андерсен и покачал головой. — Жена... — он обернулся к жене, которая в это время подошла к ним. — И дети! — добавила фру Андерсен, кивая…

— Слыхал?! Одних коммунистов сколько! — с гордостью прошептал Арка, подтолкнув Сережку локтем. — Да комсомольцев… Теперь Гитлеру крышка!.. Коминтерн как решит!.. — Помолчи, дай послушать, — остановил своего горячего друга Сергей. — …конгресс… слушает доклад Георгия Димитрова «Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма»… об итогах социалистического строительства в СССР… доклад Пальмиро Тольятти «О задачах Коммунистического Интернационала…

—Алло! —Алло! —Слышно? —Слышно. —Хорошо? —Хорошо. —И у меня хорошо. Давай разговаривать. —Давай,— говорю.— А о чём разговаривать? —Ну, о чём… О чем-нибудь… Хорошо, что мы купили телефон, правда? —Правда. —Вот если бы не купили, было бы плохо. Правда? —Правда. —Ну? —Что «ну»? —Чего же ты не разговариваешь? —А ты почему не разговариваешь? —Да я не знаю, о чём разговаривать,— говорит Мишка.— Это всегда так бывает: когда надо разговаривать, так не знаешь, о чём разговаривать, а…

Когда человек приблизился к овцам, он увидел, что у ног пастуха лежат и дремлют три собаки. При его приближении все три проснулись и оскалили свои широкие пасти, точно собираясь залаять, но не издали ни единого звука. Он видел, как шерсть дыбом поднялась у них на спине, как их острые, белые зубы ослепительно засверкали в свете костра и как все они кинулись на него. Он почувствовал, что одна схватила его за ногу, другая — за руку третья вцепилась ему в горло. Но крепкие зубы словно бы не повиновались…

Только скучно что-то Марье Васильевне. Чувствует она, что аппетит потеряла. Ишь ты, думает, напасть какая! И как же это я без аппетита жить буду? Не иначе, как от однообразной пищи это. Совсем загрустила коза. Ходит, жует лениво, о недугах козьих своих печалится и до того ведь огорчилась, что не заметила, как вместо капусты березовую кору уписывать начала. Вот до чего аппетит потеряла! Побрехала Марья Васильевна с досады и прочь пошла. Только за дачу завернула, смотрит — еще грядка, маленькая…

Хорошо с делом справляется внук — деда оберегает. Сторожко, с умом дерева валит, ноги бережет. Пришло время венцы подводить. Дед опять на глаза жалуется: — Васенька, ты теперь уж вовсе моими очками стал. Гляди, а я рассказывать буду. Рассказал дед, как бревно замерять, как паз в бревне выбирать, как угол в лапу рубить. Старается внук. Что дедушка говорит, то и делает. А старик на ощупь руками проверяет, где и что не так — указывает. Подвел внук венцы, новым мохом пазы проложил, проконопатил.…

Наконец Петька обнаружен: с ватагою сорванцов он штурмует снежную крепость, слепленную старшеклассниками у самого выхода из парка. Филиппыч долго наблюдает за внуком, прежде чем велит ему идти домой. — Почему не взяли крепость? — У них там снежков полным-полно, а у нас мало, — оправдывается Петька. Он тяжело дышит, и шапка надета задом наперед. Щеки пылают: в нем жива еще отвага. — Правильно, — соглашается Филиппыч. — Завтра возьми картонный ящик и, перед тем как атаковать, наделай побольше…

Потом – в своей будущей жизни – она не раз возвратится в свою сегодняшнюю жизнь, и сердце у нее вдруг сожмется, потому что она почувствует течение этой жизни, ее движение в одну только сторону, ее ощутимую протяженность. – Садитесь! Грянул гром среди зимы, – это первоклассники грохнули крышками парт. Она подняла учеников и снова сказала: – Садитесь! Они сели тихо, как садится за окном снег. Наталья Савельевна улыбнулась. Ее улыбка тотчас же отразилась на лицах первоклассников, которые с завидным…

Берта. ГЛАВА ПЕРВАЯ – Пока, мама. Она обернулась, потом как-то нерешительно шагнула ко мне и сказала: – Берта, тебе не кажется странным, что?.. Я прекрасно поняла, что она собирается сказать, но слушать мне не хотелось… – Пока, мама! – повторила я. Ей казалось, меня огорчает, что из Замка Роз и от Каролины так и не пришло ни одного письма. Но она ошибалась. Я раз и навсегда поставила крест на Замке Роз, даже думать о нем было больно, а говорить и подавно. – Берта, детка… – Она протянула…