Детская проза

Друзья шутили на эту тему, ласково посмеивались. Печерский стеснялся: он был удивительно застенчив, скромен. Пожимал плечами и даже как-то сокрушенно покручивал головой. Утихомирить в себе мальчишку уже не мог. Появились повести «Красный вагон» — о мечте и верной дружбе, «Кеша и хитрый бог» — о жизни ребят на Байкале в рыбачьем поселке, «Масштабные ребята» — о юных строителях, «Сережка Покусаев, его жизнь и страдания» — веселая история о неутомимом выдумщике, «Будь моим сыном» — о непростых семейных…

Наряду с характерными для С. К. Власовой сказами, в новый сборник вошли необычные для нее произведения, которые автор назвала «былями». Самый, термин «быль» очень аморфен. Им определяют произведения весьма различные по жанровым признакам. Однако чаще всего к былям относят рассказы фольклорного характера, приемами напоминающими сказку, легенду, но не содержащими фантастических элементов. Были Серафимы Константиновны, как это ни странно, далеки от фольклора и ближе к очерку — и по содержанию, и по…

— Как ты думаешь, она точно знает, сколько раз ей надо куковать? — поинтересовалась Гунилла. — Чепуха, это ведь зависит от механизма, так папа говорил, — ответил Гуннар. И тут случилось невероятное! Дверца часов отворилась, и маленькая деревянная кукушка снова высунулась наружу. — Всё механизм да механизм, — сердито проворчала она. — Но кроме этого надо ещё знать математику. Я её знаю и умею считать. Что правда, то правда! Гуннар и Гунилла вытаращили глаза и замерли, сидя в кроватях.…

— Н-да… Храбро, но не умно. Впрочем… Помолчал, соображая. — Значит, парней ваших угнали. А нам срочно нужен кто-нибудь. Небольшой, хоть вот вроде тебя… Но, конечно, нужен мальчишка. Эх, Витьки, жаль, нет. — А зачем? Вандышев помялся немного. — Да так, пустяки. Помочь тут надо участковому… Слушай, а ты не могла бы?.. Да нет, пожалуй, зарубишь нам все дело. Девчушка… Парень вдруг занервничал. Взглянул на светящийся циферблат, заторопился: — Ну, я пошел. Извини за беспокойство. Обойдемся как-нибудь.…

— Ну и идите! — отрезал Артур. — Мне и здесь хорошо. Я чужих черепах не терял. Мне бояться некого… А! Чур, мой! Под кустом стоял стройный подосиновик на толстой, не обхватить пальцами, высокой ножке. К его твердой рыжей шапке прилип сухой листок. Это был могучий гордый гриб — грибной богатырь. Артур подскочил к нему, сорвал и положил в корзинку, в то же время шаря глазами по сторонам. — Чур, вон тот я заметил! И вон те два! И около пенька! — Волоча корзинку, он проворно шнырял на корточках по…

— Ах ты, лакомка! — сказал отец и задал мне трепку. Но я и не думал трогать бананы. Я был очень зол на отца и еще больше на брата: я уверен был, что бананы съел он. На другой день бананы пропали опять, и мне снова досталось от отца. — Негодный лгунишка! — напустился он на меня. — Видишь вот этот банан? Я нашел его в сарае у Кари. Там только ты и бываешь. Не отпирайся, не то будет худо. «Коли так, я и вправду съем бананы», — решил я и на другой день, когда все ушли, подобрался к столу. Тут я немного…

— Я снова выиграл, — объявляет он. — Это ты так считаешь, — возражает Андула и ждет, что он ответит на это. Но Ярда молчит. Стоит и смотрит на перекресток, откуда летит Павел на новеньком гоночном велосипеде марки «Спортивный», с перекидкой, — точь-в-точь таком же, какой подарили Вашеку на Новый год. «Выпросил все-таки!» — приходит всем в голову. Павел помирал от зависти к Вашеку и изо дня в день твердил, что получит такой же подарок. Отец в доску расшибется, но отыщет ему такой же велик, даже…

Тогда я чуть не заревел, Потому что она могла до всего дотянуться, а я нет. Я ей говорю: — А я, Лёлища, как подставлю к ёлке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока. И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к ёлке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки. Леля говорит: — Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы фарфоровую ручку. Тут раздались мамины шаги, и мы с Лёлей убежали в другую комнату. …

И я натягивал брюки, пряча злополучные трусы, но в брюках нам ходить не позволялось. Да и жара стояла в то лето, будто в пустыне. …Всё это было вскоре после войны, в сорок шестом или в сорок седьмом году. Я в первый раз попал тогда в лагерь, и был этот лагерь не от маминой работы, а от какой-то большой фабрики. Многие ребята в нём знали друг дружку по прошлым годам, а я никого тут не знал и меня — никто. Впрочем, нет — один мальчишка сочувствовал мне с самого начала, он даже жалел меня, и я поэтому…

Поэтому, когда Чавка фыркал на разыгравшихся котят, причём фыркал так похоже на Жука, у кошки — и это, пожалуй, даже не зависело от неё — спина выгибалась дугой, и она, ощетинившаяся и сердитая, косо, боком, медленно наступала на Чавку. В самую решительную минуту ласковый Чавка бросался ей навстречу. Он, быть может, думал, что мама вовремя подоспела на помощь. Тогда кошке тотчас становилось неловко, и она, наверное, поэтому, забывая о котятах, всю заботу и внимание отдавала Чавке. А Чавка был необычайно…

Вот в таком печально-радужном расположении духа я возвратился к своим, стараясь, конечно, ничем не выдать тревоги. — Мужайтесь, дорогие мои! — произнес я, входя в каюту. — Не так уж все плохо. Да, корабль на мели, но вода не достает до нашей маленькой каюты. Если завтра. Бог даст, ветер стихнет и море успокоится, попробуем добраться до суши. Мои слова оказались елеем для детских душ. Ребятишки, понятно, приняли за чистую монету то, что было пока очень сомнительным и неопределенным. Другое дело…

Ich darf immer zu ihm in den Garten, da fallen manchmal kleine Vögel au dem Ne t. Die ziehen wir dann auf und pflegen ie, aber ie terben fa t immer, weil ie eine innerliche Verletzung haben und zu ihren Eltern wollen und piep en, bi ie tot ind. E i t furchtbar traurig mit den kleinen Vögeln, (то, что происходит с птенчиками, ужасно печально) aber wir haben jetzt eine Dro el durchgebracht. (но сейчас мы выходили одного дрозда) E i t furchtbar traurig mit den kleinen…

А много позже был другой день рождения, тоже вспомнившийся теперь, в канун пятнадцатилетия, — он легко извлекался из запасников памяти, полный подробностей и будто совсем недавний. …До самого вечера он не знал, придет ли к нему в гости Рита. Она еще ни разу не была у него дома, и тут как раз день рождения, но ее поссорила тогда с ним одна девчонка из их класса, которая любила наговаривать одним ребятам на других всякие небылицы. В тот день у Воли с Ритой было трудное объяснение — первое в…

— Теперь мимо буфета можешь проходить спокойно — у нас гроза была сильная, мышь испугалась грозы, выскочила из буфета и угодила собакам в лапы. — Что теперь делать? Живи, ёжик, безработным, — сказала я. Так и стал жить ёж у нас дома. Днём прятался подальше от собак, ночью наперегонки с часами отбивал топаньем время. И, проснувшись, я иногда путала: часы ли твердят своё «тик-так» или ёжик бегает по комнате, где вместо мягкой травы — паркетный пол, поэтому раздаётся гулко его «топ-топ-топ».…

А Бемби очень хотелось иметь что-то своё и беречь, никому не отдавая. Поэтому часто можно было видеть, как она стережёт давно обглоданную косточку. Хозяину эта Бембина привычка не нравилась. Он отнимал у неё косточку, но в пепельницу или урну не бросал: хозяин знал, что Бемби обязательно найдёт и снова, на всех ворча, будет охранять её, поэтому клал косточку на письменный стол так, чтобы Бемби видела. И на столе всегда были две-три такие косточки да ещё красовались выпавший слоновый зуб, панты…

— Ты можешь доплыть до того берега? — спрашивает мама. — Могу, конечно. Лена и правда может доплыть до того берега, хотя он еле виден вдали — в этом месте разлив, и река очень широкая. — Ты знаешь, Ленка, — говорит мама, когда они лежат в палатке, — я очень рада, что ты спортивный человек. Уметь преодолевать — это очень важно. — Преодолевать что? — спрашивает Лена сквозь сон. — Ну как что? Разные препятствия жизненные. И свои собственные слабости. Ты мешок хорошо застегнула? Не дует? …

А на пятую неделю Маринку уже тянуло в свой горо док, и она с утра говорила об этом маме, но мама равнодушно пожимала плечами: — Не торопись, успеешь. И Маринка ждала и не могла дождаться, когда застучит колесами скорый поезд, унося ее на Север. Здесь, в деревеньке, все было временным и не своим, а вот там, в Матросске, была своя, постоянная, настоящая жизнь. Она приезжала в городок на камнях, и все становилось на свои места. Вверху с жарким воющим свистом проносились реактивные истребители…

Вышел я из цирка сам не свой: буду акробатом! Дома, в школе, на улице только и думал об этом. Однако мне не везло. Барабанщиком я так и не стал. Из-за рыжего Борьки Сурова. Никогда не забуду тот наш первый пионерский сбор… Борька знал, как я хотел стать барабанщиком, как сплю и вижу блестящий красно-белый барабан и две полированные кленовые палочки… Я не раз говорил об этом Борьке. А тут вдруг, когда начали выбирать знаменосца, барабанщика и горниста, он, как ошпаренный, вскочил с табуретки,…

— Идем, идем, Степка, — нетерпеливо сказал я. — Хоть накупаемся досыта. — Тогда собирайся быстрей и заходи ко мне. Я наспех съел кусок хлеба, выпил молока, надел сандалии и побежал к Степке. Он уже ждал меня возле калитки. У него на шнурке через плечо висела бутылка с водой, привязанная за горлышко, с другого бока болталась небольшая ситцевая котомка. — Для чего это нацепил? — Как для чего? А есть-пить что будем? Я рассмеялся. — Будто мы в путешествие собрались. Неужели думаешь, что…

— Подъем, подъем! — скандировала бабушка, продолжая свой душераздирающий концерт. Она была уже полностью одета: в мешковатом пальто, варежках, шарфе и сапогах. Если бы не ее ярко-розовая шляпа с аппликацией в виде подсолнуха, вполне можно было подумать, что она собралась охотиться на китов. — Я проснулась — пробормотала Сабрина. — Прости, Liebling, — указала бабушка С легким немецким акцентом, — но это единственный способ разбудить твою сестру. Сабрина перевернулась…