Фэнтези

Ёлки вызывают чувство тревоги, с тех пор как на прошлый Новый год я упала на украшенное дерево. Больно было – не передать. Единственная радость – пластиковые игрушки не разбились и лишь одну пришлось выковыривать из поясницы. Остальные смялись в труху. Остроконечная снежинка оставила на мне красивый шрам похожий на звёздочку. А вот иголки до сих пор вспоминаю с содроганием. Они прокололи одежду, запутались в волосах и парочка застряла в ресницах и периодически снится мне в кошмарах. Город тоже…

– Се последний пир перед битвой. Выпьем же за победу, поскольку без нее… не вернемся. Лишь бы Праотец дал нам победу, а Есса позволил лечь в Короне Гор, в пещерах меж королями-духами, славными нашими предками. Вокруг вскипело. Десятки рук ухватили кубки и рога. Князья, иноки, палатины, достойники – все высокие и крепкие, жилистые и статные. Фигуры в сюркоттах, коротких куртках-туниках и стеганках, украшенных блестящими клепками, с красными и сине-желтыми гербами на груди. Люди со старыми морщинистыми…

– Ночь была прекрасна. Уже светает. И сейчас прекрасный принц превращается в злого волка, а прекрасные принцессы в ланей, которые за минуту одеваются, хватают прощальные подарки и бегут в такси. Простите, но у тайного агента срочные тайные дела. За парой дверей демонически захохотала Жалла, помогая пасынку проводить подружек на ночь. Слух у неё хороший, но подслушивала зараза с помощью банального микрофона и динамика. Вернее подслушивающей системы виллы-дворца, прекрасной, но и защищённой отлично.…

– Ты правду говоришь, что они скоро придут? – Я тебя хоть раз обманывал? – Еще нет. Она улыбается, приоткрывая беззащитный провал между двумя передними зубами. Фея позабыла про эту свою приобретенную особенность. Жаль, мы познакомились уже после того, как сожитель выбил ей зуб. Я бы тогда смог за нее заступиться. Теперь не важно, впрочем. Главное, чтобы получилось задуманное. – Как только тебе удалось? – недоумевает она, все еще окончательно не поверив. Голос феи напоминает шуршание оберточной…

В этот раз Дима вздохнул. Мать Алены умерла, когда ее дочке было четыре года, и с тех пор Алена и ее отец жили вдвоем. «Странно – это то, что твой отец не женился намного раньше», – подумал Дима, а вслух сказал: – Ну, может быть, она человек хороший, мало ли… Алена, потемнев лицом, закрыла глаза ладонью. – Вот этого я и боюсь, – замогильным голосом произнесла она. – Эй? – забеспокоился о подруге Дима. – С тобой все в порядке? – У этой старой ведьмы было четверо мужей, – тем же мрачным…

Сейчас этот хищный клин преследователей распадается, пытаясь окружить и взять в кольцо предполагаемую добычу – теплый зимний возок, запряженный шестеркой лучших лошадей, летящих быстрее ветра. Тяжелые мощные скакуны воинов легконогим бегунам не соперники, и возница это знает, но от души подзадоривает коней ударами хлыста и криками: – Йа-а-а! Йа-а-а! Но что такое? Будто по волшебству, далеко впереди поднимается на дыбы не земля, нет – спрессованный белый покров. Со скрипом и треском встает пылающая…

– Ты совсем не волнуешься, малышка? Элизабет даже оглянулась на него, задумавшись над своим ответом. – Не волнуюсь. Это странно, да? – Не странно. Просто ты очень сильная девочка, моя дорогая, – он улыбался, не в силах оторвать от неё взгляд. Когда же теперь она сможет вырваться к нему сюда? – Или я просто ещё не осознала всего, – она засмеялась, возвращая взгляд на сковороду. – Занятия начнутся через неделю. Будет время познакомиться с городом поближе. Она завязала свои красивые каштановые…

– Вот, Ваше Императорское Величество. Не сочтите за тягость ознакомиться. – Что это? – его императорское величество нахмурило брови, с трудом читая изысканную вязь каллиграфии Танкема. – Каждый может найти дело по вкусу? Маша, по какому вкусу? Что тут написано? Матушка взяла бумагу и, водя пальцем по строчкам, прочитала по складам: – Любой молодой предприниматель, располагающий небольшим капиталом, приглашается на «Неделю коммерции за два ком… лей… кса». Ох, как трудно переводить! Лекса, девочка,…

Вожак стаи, большой грязно-белый пёс с рыжеватыми подпалинами, грозно встал напротив и зарычал уже гораздо выразительнее, а Аня с ужасом поняла, что понятия не имеет, как ей теперь быть. Подумалось о папе и от том, как бы хорошо сейчас оказаться рядом с ним и совсем ничего не бояться, а потом она увидела, как вожак припал к земле и приготовился прыгнуть. Непонятно где зазвучал дикий, надорванный вопль, закладывающий уши, и Аня не сразу поняла, что это кричит она сама. Пружина страха, закрученная…

– Эй! Псст! Не сразу, но Тоф обернулся. Из лестничного люка выглядывала конопатая физиономия Ноя. – Ной? Ты чего тут? – зашипел на друга юный Рока. – Тебе сюда нельзя! – Ой, да лааадно! Снял я эту красную дурь с руки. Не узнают, – беспечно махнул рукой тот. И высунулся уже по пояс. – У меня дежурство, – процедил Тоф, надеясь, что друг устыдится и уйдёт. Он, конечно, был совсем не против компании, но подвергать Ноя опасности не хотел. Пусть даже пока эта опасность жила только в его воображении. –…

А, нет. Не каждый. Видимо, в полдень, по древнему испанскому обычаю, местные соблюдали сиесту. А когда солнце село, на деревенскую улицу, что те упыри, вылезла местная молодёжь. – Обалденный вариант есть тебе в зятья, – бодро отчиталась я мамуле, обходя найденного под завалинкой молодца по широкой дуге, – даже треники почти не порваны. Идти было легко, так как хлеб не купила – магазин закрылся ещё три часа назад. Надо полагать, продавщица тоже уважала сиесту. Поэтому я и нарезала круги по деревне…

Довольно яркое воспоминание манной каши с комочками отрезвило, напомнив, что в детстве существуют и свои ощутимые минусы. Савелий тихо рассмеялся в шарф, которым обмотался до самых глаз и, засунув руки поглубже в карманы короткой куртки, ускорил шаг. Проехав несколько станций на метро и уже приметив темные окна своей квартиры, выходившие во двор, Савелий остановился, как вкопанный. Неясная тревога подкралась внезапно, крепко вцепившись в него. Он огляделся по сторонам, надеясь сбросить неприятный…

Эти дома были давно брошены, но в летнее время в них можно было жить с грехом пополам. Быстро залатали крыши найденным материалом в старых домах и сараях (кусками шифера и рубероида), щели в стенах запенили монтажной пеной, чтобы не так сильно дуло, и не лезли любители кровушки – комары. Всё это было временными мерами, но скоро из Иркутска должны были прибыть военные строители: что можно починит – починят, а также привезут и поставят модульные жилые блоки, и не только. В этом доме, где сейчас…

– Давай поцелуем её по очереди и закончим этот глупый разговор. Не хочу торчать на территории фей до тех пор, пока её высочество не соизволит определиться с выбором, – устало заявил брюнетистый дракон с карими глазами, делая ещё один шаг в мою сторону. В другой ситуации я не стала бы возражать против поцелуя такого красавчика, но сейчас отступила на шаг и вскинула руки. – Даже не думай об этом, наглая ящерица. Отфеячу так, что чешуя облезет, – предупредила я, судорожно пытаясь вспомнить, как…

– И ты обратился к Лексе, – констатировал Рикт. – Да, – спокойно согласился я. – Других вариантов у меня не было. Услышав суть проблемы, она пошла туда одна, а впоследствии собиралась открыть портал нам. Как и собиралась, Лекса отправила Эмму и ребят сюда, чтобы при необходимости им оказали первую помощь. Эти суки сломали Эвелин четыре пальца на руке, и их не остановило, что ей всего три года. Потому помощь лекаря пришлась как никогда кстати. Однако, проход Лекса нам так и не открыла… – Лекса…

Сначала он искал её, но тщетно, потом он впал в тоску и заболел от безысходности. Этот портрет был подарен ему в детстве, ему однажды прислал его неизвестный, просто взял и прислал безымянный подарок. Ещё мальчиком он вбежал к себе в комнату и увидел на столе картину прикрытую полотном, на полотне была единствен- ная надпись: «Придёт время» и всё, когда он откинул ткань и увидел портрет девушки «самой прекрасной девушки», как он тогда подумал. И он влюбился сразу, как только заглянул в глаза…

– Сэйнн, может, все-таки полетишь со мной? – Я терпеть не могу Париж. – Слишком много туристов? – Слишком много чувств. Я смотрю на время в верхнем углу экрана. Двадцать минут. Ладно, накрашусь в машине. Мягкая ткань касается кожи, из приоткрытого окна тянет дождевой свежестью, в комнате еще витает запах кофе, который мы берем в булочной неподалеку. Сейчас я уже не успею за ним зайти. Боги, ну почему нужно куда-то ехать? – А я туристов терпеть не могу, – говорит Карел, просматривая фото…

Шеф уже был на месте, секретарша несла ему его благоухающую на весь офис чашечку кофе. Аня привычным движением включила компьютер, начала просматривать список дел на сегодня и постепенно полностью погрузилась в заботы о процветании фирмы Сергея Петровича. Несколько часов пролетели в рутинных делах, однако, ближе к вечеру конец спокойного рабочего дня вздрогнул, поплыл и исказился до неузнаваемости. Он превратился в свою модификацию – нервный конец рабочего дня. К шефу приехали гости из Москвы.…

У окна, за тёмным письменным столом, высокий мужчина лет сорока перебирал кучи бумаг, подписывая некоторые из них блестящей перьевой ручкой. Он не был похож на доктора. Если бы не деловой костюм, его приняли бы за морпеха – широкие плечи, мощный подбородок, выступающие скулы. А в зубах он сжимал здоровенную папиросу, запах от дыма которой наполнял кабинет. – Пожалуйста, присаживайтесь, – кивнул он на стул напротив, выдыхая дым. – Александр Николаевич, полагаю? – Да, – ответил Саша, следуя приглашению.…

– Ну да, – расплылся в улыбке старец. – Я же должен хоть как-то развлекаться! *** – Димыч, остановись! Это уже не смешно! – воскликнул Алекс, с трудом уворачиваясь от ударов. Дмитрий возник перед ним на заснеженной дороге внезапно, и Алекс поначалу подумал, что видит перед собой призрака. Но этот фантом спокойно и уверенно вышел из-за январских сугробов и средь бела дня встал прямо посреди просёлочной дороги, ведущей в Орден. Резко надавив на тормоза, Алекс остановил машину и вышел. И,…