Исторические детективы

Ольга Андреевна вздохнула, дёрнула платочек за вышитый угол и, наконец, выпалила: – Образцы пропали… Варвара Степановна подняла на нее недоумевающий взгляд. И Ольга Андреевна, чуть замявшись, принялась торопливо объяснять: – Илья Ильич привёз с собой образцы возбудителей холеры. И вакцину. Всё это пропало… – она крепко сжала губы, пытаясь сдержать слёзы. Из последующего сбивчивого рассказа Варвара Степановна поняла, что профессор Илья Ильич Лечников приехал из Парижа, чтобы прочитать открытую…

– О том, что нас, скорее всего, расстреляют, – зло ответил Иващенко, – сегодня ночью надо бежать. Вы слышите канонаду? Это корабельные пушки обстреливают город. Возможно, это артподготовка перед десантом. Часть, которая нас задержала, в каждую минуту может выдвинуться на Новороссийск или начать отступать. В любом случае мы будем ненужным балластом. – Евгений Владимирович прав, – сказал Головин – в живых нас не оставят, это несомненно. – Как расстреляют? За что? – опешил Подбельцев. – Вас,…

Впрочем, сегодня народу на Болотной было куда меньше ожидаемого. Очевидно, непогода распугала б'oльшую часть тех, кто собирался поглазеть на редкое зрелище. К моменту казни на площади остались только самые стойкие празднолюбцы и баклушники, терпения и свободного времени у которых всегда было с избытком. Трескуче и зычно громыхнули полковые барабаны, толпа вздрогнула и замерла. Из распахнутых настежь ворот дровяного склада купца гостиной сотни Алмаза Иванова два стрельца в светло-серых кафтанах…

Новое начальство принялось выдумывать дурацкие, ни к чему не приводящие способы поддержания дисциплины, поэтому однажды поручик так прямо и сказал в собрании офицеров, что исполнять «дурацкие приказы» не намерен. Он ожидал, что это дойдёт до Снарского и над головой засверкают молнии, однако грозы не последовало. Ржевский продолжал свою обычную жизнь: днём – учения, а вечером – карты, попойки и цыганки… Но через полгода был вызван к начальству, которое с ехидной улыбкой сообщило, что прошение об отставке…

Я посмотрел. По карте выходило, что хутора разделяют поля. А на деле вокруг была только вода. – Не ко времени выехали: вода идет, ее ветер гонит. Поганой силы на эту весну! Боюсь, и лодки не подойдут вас встретить – унесет. Да что лодка, утку сдувает, – шофер сунулся, показал пальцем. Стаю чирков, поднявшихся на крыло, ветер разметал по дальнему берегу ерика, как неосторожно рассыпанный табак. От резкого рывка мы подались вперед, шофер ругнулся. – Стоп машина! Дальше не пройдем – низовая дала.…

Вооружение у всадника было легкое, собственно никаких доспехов на нем и не было, если не считать короткую кольчугу с рукавами и простой без забрала шлем. Узкая металлическая пластина на шлеме закрывала нос, а все его загорелое лицо с черной бородой оставалось открытым. Поверх кольчуги на рыцаре был надет плащ черного цвета и такого же цвета накидка с разрезами вместо рукавов. Красные кресты на плаще и накидке были вышиты в форме лилий, что выдавало в их обладателе рыцаря цистерцианского ордена Калатравы.…

– Капитолина! – возопила я вслед уходящей горничной. Она вздрогнула и поспешила ко мне. – Что изволите, барыня? – Моё платье, корсет… где они? – В шкапу, барыня. Всё постирано, почищено. Но вам вставать не след, у вас жар. – Не буду я вставать. Принеси платье и… всю одежду. Всё так удачно начиналось. До Петербурга добралась со всеми возможными удобствами и надёжными попутчиками – кондитерами из Баден-Бадена Штольнерами и их сыном Францем. Они, сами того не ведая, обеспечили защиту и…

*** – Алекс, как я понял из ваших слов, болезнь практически не доставляла вам никаких неудобств на протяжении многих лет? – Барлоу откинулся на спинку кресла и неторопливо водрузил поверх своего толстого носа дорогие очки в золотой оправе. – Скажем так… я научился с этим справляться, док. – Алекс бросил нервный взгляд на раскрытую дверь. – А это, как вы знаете, разные вещи. Разговор с Барлоу состоялся всего неделю назад, но Алексу показалось, что с тех пор прошла уже целая вечность. Тогда…

Мы с Женей быстро подружились с соседскими ребятами и стали частью дворовой ватаги. Но ближе всех мы сошлись с Мишей, серьезным и вдумчивым сыном командира группы разминирования, и Мусей (Марусей). Она была сирота и жила с бабушкой. Родителей ее немцы расстреляли прямо на ее глазах, а сестру угнали в Германию. От отца у Муси остался китель и черные хромовые сапоги, которыми она очень дорожила и показывала только под настроение, да и то, не каждому. Было лето, и мы, дети, были предоставлены сами…

Мой вопрос заставил ее губы задрожать, и она вот-вот готова была вновь разразиться плачем, но я тут же подошел к ней, обнял за плечи и протянул стакан воды: – Не надо, прошу Вас. Я обязательно Вам помогу, сделаю все, что смогу – но для этого мне нужно знать, что же произошло. Она быстро закивала, сдерживая подступившие к горлу слезы, и едва слышно выдавила: – У меня пропал муж. – Так, – я вернулся за свой стол, достал журнал и приготовился записывать, – имя, фамилия, обстоятельства, при которых…

Деко посмотрел на Люси сначала с недоумением, затем с улыбкой. Служанка Валентины вызывала у него восхищение. – Люси. – Да? – Ты понимаешь, что ты говоришь? Если я сегодня приду к Валентине, то не смогу уйти. – И хорошо… Не беспокойтесь, господин Деко, я прослежу чтобы вам никто не мешал. Ну, я пойду, а то меня хозяйка заждалась. С этими словами Люси выскользнула за дверь. Быстрым шагом она пересекла галерею, соединявшую два крыла замка, восточное и западное, и поднялась на несколько ступенек…

– Ты майор, человек еще молодой, – начал шеф покровительственно, – и многого в жизни не знаешь. Не очень понимая, как отвечать на столь загадочный зачин, старший следователь только руками слегка развел: дескать, ваша правда, товарищ полковник, грешен, но с течением лет непременно исправлюсь. – При советской власти ты, думаю, и не пожил толком, поди, и пионером не был, – продолжал полковник, всем видом своим обнаруживая необыкновенную проницательность. Орест Витальевич сокрушенно вздохнул: действительно,…

– Вы правы, я наводил справки. Что ж, отлично, я предлагаю вам контракт. – А в чем, собственно… – Мне нужно услышать ваше согласие или отказ, – сказал Хряпов, перерезав мой вопрос. – Условия: 50 рублей за каждый день плюс полторы тысячи в случае успеха. Существо дела я не могу вам открыть, пока не буду знать, что заполучил вас в свое распоряжение – извините за прямоту. Чужому человеку, знаете ли… – Ясно, вы опасаетесь огласки планов, – сказал я; я уже подсчитал в уме итоги хряповской щедрости…

– Сдалась тебе эта деревяшка! – воскликнул ни то изумлённо, ни то раздражительно князь. – Какой в ней толк-то? – Возможно, никакого, но эта вещь была радом с убитой. После минутного колебания старый князь согласился: – Ладно уж, забирай, коли она тебе так нужна. – Благодарю Вас. – Горький взял деревянную фигурку и поклонился. – Честь имею. Круто обернувшись, он зашагал прочь из комнаты. Однако когда он уже было собирался открыть дверь, Залецкий неожиданно спросил: – Ты доволен нашей…

1 января около 10 часов утра прозвучал звонок с калитки дома на улице. Наталья что-то буркнула на ухо Матвею и укуталась с головой под одеяло. Злой и не выспавшийся Матвей оделся и вышел на участок. «Кого могло принести в такую рань?» подумал он и открыл дверь. На улице стояли четверо полицейских. Двое из них резко скрутили за спину руки Матвея, и надели на него наручники. Матвея погрузили в легковую машину, где один из полицейских сильно ударил его в грудь. Наталью разбудил телефонный звонок.…

Они честно поделили с мамой чемоданы и разъехались в разные стороны как можно дальше от кредиторов отца. Мама к сестре в Болгарию. Сейчас она вязала, работала в небольшом магазине рукоделия и ухаживала за садом, в котором каждому дереву и цветам дала имена-отчества. Соня приехала в город, в котором не была ни разу, но всегда откладывала, «на потом» мечтая туда сбежать. Тайны древних племен, мрачные подземелья, янтарь, рыцари, кажется, так было написано в путеводителе, который она купила в магазине…

– Тебя, стало быть, – уточнил Разин. – Так точно, – сквозь бледность на щеках проступил румянец. – Пришел, провел разъяснительную работу, объяснил гражданам правила социалистического общежития… Кто же знал, товарищ капитан? – казалось, участковый сейчас расплачется. – Мужик угрюмый был, но вел себя смирно, только косился не очень приветливо. Кто же знал? – повторил участковый. – Не дебошир – член партии, хорошие характеристики с работы, вроде охоту любит… Супруга тоже присутствовала, ребенка в…

Однако перед этим следовало заглянуть домой и на скорую руку чего-нибудь перекусить, потому что рассчитывать на генеральские харчи не стоило – в лучшем случае чаю с печеньем предложит. – В еде, как и во всем остальном, нужны воздержанность и самоограничение, – поучал Воронцов старшего следователя. – Как говорили древние, ножом и вилкой роем мы себе могилу… Волин хотел было спросить, какие это древние употребляли при еде нож и вилку, но передумал. Хорошо говорить о воздержанности, когда тебе девяносто…

– Иди вперед! Быстрее! Девушка в растерянности пошла по улице Пон-де-Лоди. Идущий за ними человек должен был слышать удаляющиеся шаги. – Ток-так, ток-так… Он уже близко. Оружия у Ленуара с собой не было, поэтому свободной рукой он схватил чугунный ключ от своих комнат, оставляя прорезной конец выступать на пару сантиметров наружу. Человек вышел из-за угла и посмотрел вслед Николь. В этот момент от стены отделилась черная тень Ленуара. – Зачем вы следите за мной, мадемуазель? – произнес…

– Я благороден и даю ему возможность отыграться. Лоусон усмехнулся, написал что-то мелом на сукне и тут же стер цифры рукавом. – Надо же Акли на что-то содержать жену. Они рассмеялись. Не улыбнулся только вечно невозмутимый Келлингтон. Стеллан тоже выдавил улыбку и опустил голову. Какие же они ничтожества, все до одного. А он сам – хуже всех. – Как это, «на что-то»? На твои денежки, Лоусон! За столом снова негромко, но одобрительно прокатился смех. Келлингтон наконец удосужился взглянуть…