Историческое фэнтези

— Нет! — возражение его внука было быстрым и горячим. Йорис Ван Норрис ухмыльнулся, его синие губы отодвинулись, обозначив жёлтые пеньки зубов. Изогнутый шрам, полученный им от пьяного ловца жемчуга на Суматре, превращал улыбку в настоящую гримасу. — Ты всё ещё веришь в «право», «честь» и «свободу», я погляжу, — его слова решительно возвысились над назойливым перезвоном стеклянных призм, вновь сотрясённых отдалённым взрывом. — Что ж, молодёжь всегда идеалистична. Известно, что и Дом Норрисов…

Подарок самой невесты был попроще. Серебряный локтевой браслет с несложным узором из трав, он когда-то принадлежал самой Илане. Правда, Айвару он пришёлся только на запястье, и это заметно расстроило девушку. К вечеру Ирида сильно устала, улыбалась в ответ на поздравления слабой безуча-стной улыбкой и отводила взгляд, встречаясь с глазами наречённого супруга. Тому, наоборот, всё происходящее вокруг и сама обстановка степного селения казались необычными, новыми. Ему предстояло остаться жить здесь,…

Город готовился к хлебному миру задолго до его начала. Всё же соберутся уважаемые люди из половины обитаемого мира, ценящие безопасность, уют, вкусную еду и хорошее вино. У тех же турок с противоположного берега Босфора закупаются тучные стада и бесчисленные отары, везу бочки с уцелевших виноградников… Ходят слухи про ушлого винодела, объявившего своё поместье находящимся под покровительством могущественного князя Самарии, и третий год подряд отгоняющего отряды захватчиков одним только его именем.…

- Не забывайся, грек! - глухо произнес Захарий. - Вот! Это уже лучше! И не округляй опять так глаза, ты выглядишь глупо. - Старик! - сказал Захарий.- Я не понимаю о чем ты, и не готов говорить с тобой на такие темы. - А мы не ходим к тем, кто не готов. Это ни тебе, и ни мне решать! - Эльстрат назидательно поднял палец.- Ты давно готов на все, и сам прекрасно это знаешь, просто прекрати обманывать самого себя. Тебя стало слишком много, и мир стал мал и неинтересен для тебя. Ты хочешь иной…

Пора! Я поглядел назад, на спящий в ранних рассветных лучах город, мой Аргос Гиппион, Аргос Конеславный*, на зеленый берег моей Италии. С тобой я тоже не прощаюсь, Италия-Этолия, Земля Телят! Прав был Протесилай Чужедушец, кончается все, даже Смерть, и когда-нибудь я снова пройдусь по серому прибрежному песку. *Аргос Гиппион (в наши дни - Сипонт) - город, основанный Диомедом на Адриатическом побережье. Возможно, древнейший город Италии из ныне существующих. Нет, не я! Не я-прежний. Вернется…

— Уйду, посмотришь — приду, свои выводы уже сделаешь, — хмыкнул дед, и положил жестянку на стол. Придвинул к Лешке и бодро потопал к вешалке, под которой стояли галоши с «меховой оторочкой», излюбленная деревенская обувь, дешевая и долговечная, у многих такая — грязь во дворе месить. А сейчас ее многовато, особенно к полудню, когда солнце отогревает ледок на лужах. Конец марта в Сибири всегда идет с ночными морозцами даже под такими «южными широтами», какими в европейской части считаются Воронеж,…

Всё стихло. Светозар вздрогнул и открыл глаза… И тут до него совершенно ясно дошёл весь смысл сказанного, словно его сознание совершило скачок на другой уровень… Светозар встал и снова приблизился к загадочному живому Камню… Он опять осторожно прикоснулся к этой волшебной громаде, но его уже не отбросило от Камня, наоборот, – он почувствовал удивительное тепло, разливавшееся по всему его телу. И с его уст слетело: – Спасибо вам, люди-боги. Мы постараемся тоже остаться богами… …

  Ошибки, ошибки!   Он не любил думать о своих ошибках. Слишком обидны были собственные промахи, очевидны самоуверенность молодости и вера в свою непогрешимость. От этого очень сильно хотелось свалить ответственность на какого-нибудь козла отпущения, да и наказать его примерно! Чтобы в дальнейшем другим неповадно было... Себя-то обвинять, кому хочется?   Плаут остатками воли задавил робкий душевный голос, именуемый совестью, и решил всё-таки закончить свой рабочий день, так как толку от его ночного…

— Хорошо, — она громко хлопает папкой, и Саша не сдерживается, досадливо морщится, возвращая взгляд к её тощей высокой фигуре. Острая, резкая, прямая и бесчувственная, как иголка. Суворова всегда любила дарованную ей власть и невероятно искусно заставляла склонять перед нею головы. У него не было желания и времени становиться для неё хорошим, он не хотел искать подходящий к этой женщине ключ. — Допустим. Я могу дать тебе две недели. В начале сентября ты должен будешь вернуться. Бестужев, я не узнаю…

– Хире Бофранк! – Чего еще? - послышалось изнутри. – Выйдите, я карету вызволю. – А со мной не вызволишь, что ли? Слаб стал? Симпле-фамилиар тяжело вздохнул, подсунул слегу под ось и с кряхтением стал вызволять карету из ловушки. Толстые сосновые стволы, покрытые буро-зеленым мхом, окружали поляну, словно колонны, а мохнатые ветви перекрещивались меж ними на огромной высоте, подобно архитравам. Буро-зеленым же мхом была покрыта и сама поляна, вернее, даже не поляна, а небольшая проплешина…

— Я отныне обречен — проклятие Кассандры, которой никто не верил, теперь лежит на мне, — как все уроженцы Наварры контр-адмирал Антонио Асарола-и-Гресильон говорил медленно, не торопясь поглатывать слова как уроженцы Андалузии или Эстремадуры. В душе была ледяная пустота — как ревностный христианин он прекрасно понимал, что все то, чем заполнился его разум ночью, является не бредом воспаленного воображения, а самой доподлинной истиной , которая может быть дарована свыше для испытания . Но что…

— Эй, бачка, выходи, биться будем! Отец, ухмыляясь в бороду, спустился с крыльца и сгрёб татарина в охапку: — Карим, чёртушка старый, какими судьбами? — и обернулся к дому. — Мать, собирай на стол! — Потом пировать будем, Демьян, — татарин с трудом освободился из объятий деревенского старосты. — Времени нет, я же в набеге. — Успеешь ещё набегаться! Мы сколько с тобой не виделись, лет шесть или семь? — Семь. С самой осады Гамбурга и не виделись. — Вот видишь! И ты хочешь, чтобы я тебя…

И ведь почти добился своего! Бывший царь принялся мысленно загибать пальцы, подсчитывая то, что успел сделать за четверть века правления — от «потешных» Кожуховских походов до совсем недавнего времени, когда в окончательной победе над королем Карлом уже сам почти не сомневался. А ведь двадцать лет назад шведы не зря почитались самой могущественной державой среди всех европейских стран, с крепкой регулярной армией и самым большим на Балтике флотом. И потому закономерно случилась восемнадцать лет…

С ними большой обоз. Идут медленно. Сколько нам осталось до воды- уточнил Тохучар, еще один темник. Сутки нашего хода и будет маленькая река- четко ответил Субедей.- Лошади орды смогут там подкормиться и отдохнуть. А если обойти армию шаха- скорее размышляя вслух, чем предлагая, проговорил Тохучар Тогда двое суток. Когда шах будет здесь?- уточнил Чаган, начальник личной тысячи каана Его воины идут по ночам, днем отдыхают- отозвался Субедей. К утру они будут здесь. Кони устали от…

В такие дни с лавкой отлично управлялся старший сын Луц. У парня сразу не задалось с охотой, но сладости он делал отменные, и охотно болтал с покупателями. Дэя была другой. Все дети в семье Рэда были похожи на родителей — светловолосые, сероглазые и румяные. И только у Дэи были темные волосы и темно-зеленые глаза. А кожа так и осталась снежно-белой, как в тот день на морозной площади. Она выросла удивительной красавицей, и городские парни засматривались на нее. Дэя была молчалива и часто словно…

– Ты меня знаешь, старче? – Салтан насторожился. – Ты разве… из моего царства? – Я-то из другого царства, – усмехнулся старик. – Не узнал ты меня, Салтанушка… Да и не мудрено. Старик распрямил согнутую спину… и снова зарябило в глазах. Старик выпрямлялся и выпрямлялся, делался все выше и выше… больше и больше… И вот он уже и не старик вовсе, а некто… Великан нечеловеческой красоты и мощи. Перед отцом и сыном оказался мужчина втрое выше человеческого роста. Да куда там втрое – чем дольше они…

Алексий Марк помнил своего деда, хотя тот умер, когда ему самому было только двенадцать. От него исходила какая-то невероятная мощь, скрытая сила, таящаяся где-то внутри, ускользающая и не поддающаяся пониманию. Бабушка Марина рассказывала потом, что дед приехал из очень далёкой страны – такой далёкой, что её даже нельзя было найти ни на каких картах. Он привёз оттуда абсолютно немыслимые знания, обладал совершенно потрясающим чутьём и казался мальчику почти богом. Отец Алексия, сын первого Императора,…

— Вспомнил, болезный? Ну и что с тобой делать? — Погодите. А чего у вас вид такой? Где нимб, облака всякие, музыка божественная. Что, не могли небесную канцелярию как-то посолиднее оформить? — «По вере вашей воздастся вам» Слышал такое правило? — Неа, я атеист. — А хрен ли заправляешь про нимб? Вот сейчас как закину в пасть крокодилу египетскому, будешь из его пасти про свои грехи рассказывать. — Э! Хорош, да! что за наезды вообще?! Взялись сортировать, так сортируйте. Оформляйте, отправляйте,…

Странно наблюдать пустынный от людей край, глушь с лесами, хотя до МКАДа сотня километров всего. Но в огромном десятимиллионном мегаполисе кипит жизнь, а тут она словно застыла при тягучем времени, идущем со времен Батыева нашествия. Пыльная грунтовая дорога, почерневшие бревенчатые дома — и только линия столбов с проводами говорила о том, что электричество, эта основа цивилизации, здесь имеется. А потому люди тут фермерствовали, в больших городах всегда любят очень хорошо покушать, так что свежие…

Бог был совсем близко, когда факелы слуг одновременно опустили горящие головы в жертвенник и вырос костер. Глаза Бога вспыхнули слепящим огнем. Мальчик зажмурился, но сразу вспомнил приказ повелителя и обернулся. Повелитель стоял на том же месте, но с ним произошло непонятное. Он вырос, сделавшись громадным, как холм, широкие плечи облекал алый плащ, лицо стало хищным – черты заострились. Запрокинув голову, приоткрыв бледный рот, мальчик в ужасе смотрел на властителя их земель, ставшего страшным…