Классические детективы

Эдвард, когда женился, да и в момент смерти тоже, служил учителем математики в школе Святой Хилари, довольно известной в округе. На досуге любил играть в шахматы, решать кроссворды и составлял для младших классов задачник, который не успел завершить. Первое время после свадьбы он демонстрировал жену с той же гордостью и застенчивым бахвальством, с каким, наверное, носил бы в петлице орхидею, но потом, видимо, попривык. Гарри Росс, которому на момент женитьбы отца было, надо полагать, лет девять-десять,…

«Доброе утро», – сказал мужчина. «Доброе утро», – ответила она. Сьюзен знала имя мужчины, но её научили не называть клиентов по имени до тех пор, пока разговор не перейдёт в фазу активного общения. Если сразу называть их по имени, то они начинают чувствовать себя не покупателями, а мишенями, даже если речь идёт о заранее запланированной встрече. Не давая мужчине возможности самому начать задавать вопросы, а значит, взять контроль над ходом разговора в свои руки, она добавила: «Я надеялась,…

– Ну, по крайней мере, слухи такие ходят, – добавил Гарри Вудс, пожилой сержант, вторая половина «убойного отдела». Дуглас Арчер подписал документ, переложил его в другую стопку и поднял голову. Кабинет у них с Гарри был убогим и запущенным. Стены, когда-то выкрашенные в зеленый и белый цвет, потемнели от времени, а стекла подслеповатых окон покрывал такой слой грязи в дождевых разводах, что даже днем приходилось включать электрическое освещение. – Не стоит крутить шашни на работе, – посоветовал…

Впервые мы встретились в плохонькой библиотеке на улице Монмартр, и так как оба случайно искали одну и ту же книгу, чрезвычайно редкое и примечательное издание, то, естественно, разговорились. Потом мы не раз встречались. Я заинтересовался семейной историей Дюпена, и он поведал ее мне с обычной чистосердечностью француза, рассказывающего вам о себе. Поразила меня и обширная начитанность Дюпена, а главное – я не мог не восхищаться неудержимым жаром и свежестью его воображения. Я жил тогда в Париже…

В ужасной неразберихе, что воцарилась в туннеле, никто не обратил внимания на водителя хлебного грузовика. Несколько секунд он, не веря собственным глазам, смотрел на происходящее, потом запрыгнул обратно в грузовик и умчался из туннеля прочь. Все три обугленных тела из фургона «форд-эскорт» отвезли в Вестминстерский морг. Спустя два дня судебный патологоанатом вынес официальное заключение о том, что погибшие – это Гарри Роулинс, Джо Пирелли и Терри Миллер. Поскольку за рулем фургона…

– Почему? – возмущенно запротестовала она. – «Колдунью синеглазую с ребенком здесь моряки оставили», – процитировала я. – А кофе еще остался? – Само собой. Вот. Ах, боже ты мой, Люси, как же хорошо, что ты здесь! Наверное, мне не следует называть удачей то, что ты оказалась сейчас свободна и смогла приехать сюда, но до чего же я этому рада. После Рима тут просто рай. – А после Лондона – седьмое небо. Я уже чувствую себя другим человеком. Как вспомнишь, где я была в это время вчера… а уж как…

Чисто русская деревня, – подумала Саша. Словно и не в Тоскане! – Ох, какие романы расцветали в то время! Многие до старости так вместе и прожили. Какое время было! Обычно я храню давние воспоминания в коробке с надписью «Древности. Не открывать», вот тут, – он постучал себя по темечку. – Но приходит время, когда без этого не обойтись. – И какую же тайну хранит ваша… э… коробка? – Однажды во время сенокоса я встретил свою жену, Эрнестину. Нам было семнадцать, когда мы влюбились. Поженились в…

Подлинным пиком литературной карьеры Эдгара По в начале 40-х годов становится знаменитая новеллистическая трилогия: «Убийства на улице Морг», «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо», ознаменовавшая собой зарождение детективного жанра. Венчает этот пик стихотворение «Ворон», принесшее автору громкую и вполне заслуженную славу. Произведения По в значительной мере проникнуты анализом природы негативных эмоций, подсознания и пограничных состояний человеческой психики, о чем достаточно убедительно свидетельствуют…

Филипп сощурил глаза: – Конечно можно. Я знаю там одного типа. Это славный малый. Он не станет возражать. – Идет, – окончательно согласился Франклин. – Это и впрямь чертовски удачно придумано. Выйдя из клуба, они подозвали такси. Услышав адрес, шофер окинул их подозрительным взглядом. – Куда? – переспросил он, не поверив своим ушам. – В морг, – терпеливо повторил Филипп. – Пока мы совсем не сварились, нам надо добраться туда. Трогай, старина! – Послушайте, парни! – сказал шофер, вылезая…

– Превосходно, Уотсон! Хороший портрет. Я словно увидел этого человека. А не могли бы вы теперь рассказать что-нибудь о самом поместье Шоскомб? – Только то, что оно расположено среди Шоскомбского парка и известно своей скаковой конюшней. – А главный тренер там – Джон Мейсон, – неожиданно сказал Холмс. – Не следует удивляться моим познаниям, Уотсон, потому что в руках у меня письмо от него. Но давайте еще немного поговорим о Шоскомбе. Кажется, мы напали на неисчерпаемую тему. – Еще стоит…

Меня его слова удивили до крайности. «В какое необычное время мы живем, – подумалось мне, – раз наш учтивый адвокат заводит такие речи с одним из старейшин церкви Кинкейга!» Игра воображения в большинстве случаев есть греховный соблазн, если только она не используется для благих целей и не сопровождается молитвой о ниспослании вдохновения свыше. И вот, представьте, передо мной сидел мистер Уэддерберн, склоняя меня, словно я прирожденный романист, написать обо всем случившемся не в целях укрепления…

А вот еще дороги. Отвратительные, головоломно извилистые узкие тропинки, почти повсюду испещренные голыми выступами кремниевой породы, тут и там проваливающиеся отвесными кручами, так что прохожему ничего не видно, кроме сплошных зарослей ежевики, шиповника и того, что имеет острые колючки, – будто ломишься через частокол. Еще надо добавить, что, даже когда удается проделать в нем брешь, какой-нибудь исполнительный идиот обязательно сразу затянет ее колючей проволокой. Ну а если кому из путников…

Неожиданно миссис Леттер заметила, что Мемнон неотрывно смотрит на нее. Его глаза были глубоко посажены и казались черными. Он произнес низким шепотом: – Дайте мне свою руку – обе руки. Лоис Леттер заколебалась. Басовитый шепот вызвал в комнате странные отзвуки. На столе между ними лежал хрустальный шарик. Свет из окна падал на его сторону, и шар сиял, как полумесяц. Лоис опустила на него взгляд. – Вы не смотрите в шарик? Я думала, вы им пользуетесь. Потому и приехала. Старик поднял руку,…

– Да, действительно. Нужно было мне еще чуть-чуть подумать. Самую малость. Вы, я вижу, снова практикуете. Ватсон, а вы не говорили мне, что собираетесь снова взяться за работу… – Тогда как вы об этом догадались? – Увидел и сделал выводы. Вот как, по-вашему, я узнал, что недавно вы сильно промокли и что ваша служанка – очень нерасторопная и легкомысленная особа? – Дорогой Холмс, – сказал я, – это уж слишком. Если бы вы жили несколько веков назад, вас бы точно сожгли на костре. Я, действительно,…

О, всё сумели прикрыть так быстро и гладко, как только было возможно, отложив испытание «по техническим причинам», и тела вынесли только после того, как на зрительных трибунах не осталось ни одного высокопоставленного гостя. Но всё-таки случившееся представляло собой одновременно внезапное затруднение и серьёзный регресс. «А для шестерых мёртвых членов британских пулемётных войск [2] всё пошло и вовсе хуже некуда», – напомнил он себе. Что, чёрт побери, он скажет близким родственникам? Приправленного…

Виделись кузены редко, что до, что после смерти деда; характер обоих не располагал к тому, чтобы они стремились к совместному времяпрепровождению. Они учились в разных школах, которые я не собираюсь называть – ведь нынче у школ имеется репутация, которую недолго и потерять. Но у Оксфорда, хотя его критики в последнее время неласковы, слишком мощные тылы, чтобы он нуждался в защите анонимности. Оба поступили в более почтенного возраста университеты, оба в колледж Симона Волхва [2] . Отсев при принятии…

– Это Хэм Фишер. Я недавно поселился в пансионе миссис Хиггинс. У нее началось! Она послала меня, чтобы… – Сейчас. Уже иду. Одну минутку. – Сара испытала некоторое облегчение, торопливо возвращаясь в спальню, чтобы одеться. У миссис Хиггинс все пройдет легко – если, конечно, не возникнут непредвиденные осложнения. У нее это будет уже шестой ребенок, и предыдущие роды проходили без проблем. Сара сама принимала пятого младенца миссис Хиггинс, еще и двух лет не прошло с того дня. Значит, не придется…

Разряд! Пока они работали, стояла страшная тишина. Он, мир, природа – все замерло. Но не время. Время продолжало идти. Сколько минут? Сколько они просидели на берегу, пока она не начала дышать? Сколько прошло времени до того, как приехала «скорая»? Десять минут? Больше? Меньше? Я чувствую пульс! Я чувствую пульс! А затем он заплакал, горячими и внезапными слезами, вырвавшимися из глубины души. Стоящий возле него Бисквит придвинулся к нему, и он ощутил запах влажной шерсти. Пес царапал когтями…

– Так ты спровоцируешь себе сердечный приступ, – предостерегла его Эстер. – Нельзя идти воевать каждый раз, когда это происходит! – Я вернусь через пару минут. – Ричард! Видя, что мужа не переубедить, Эстер Брэдли откинула одеяло, тоже надела халат, нашарила под кроватью домашние тапочки и заторопилась за ним следом вниз по лестнице. Она настигла его уже на крыльце и только теперь заметила, что он вышел из дому босиком. Попытка остановить мужа, схватив за руку, не удалась – он высвободил руку,…

Джеймс Кейн, обрадованный этим местом в письме, усмехнулся: – Вот чертенок! А что пишет Сайлас? Миссис Кейн с любовью в голосе зачитала письмо своего первенца. Оно открывалось почтительной надеждой на доброе здравие родителей. Автор просил передать папе, что «в матче против Сент-Стефанс мы выиграли 15:0, они продули вчистую». Умолял прислать ему конверт с почтовыми марками, помеченный как «мой обменный фонд». Уведомлял мать, что ввиду склонности неназванного лица или группы лиц к воровству ему…