Книги о войне

Соседи по бараку начали стремительно вымирать, словно у них закончился подзавод. Зато откуда-то объявилось множество казаков; все бородатые, ядрёные; старший брат тоже записался в казачество, но ему быстро прискучило. Там, оказывается, дуван не делили, но, напротив, постоянно собирали деньги на нужды войска. Перестав ходить на круг, старший продолжил что-то, как это тогда называлось, предпринимать исключительно для себя. Задачи у него были не из сложных, и легко делились на три составляющие:…

Васёк не ел все эти дни, и как только вода закипела, проворно сунул в крутой кипяток траву зверобой, с волнением наблюдал, как быстро темнеет вода. Едва дождавшись, когда чай немного заварится, он принялся торопливо, обжигая обветренные губы, пить мутную чуть зеленоватую с терпким запахом жидкость крошечными глотками, держал раскалённую банку в зачерствелых ладонях, чувствуя, как с каждым глотком прибывают силы. Казалось, что он всецело поглощён своим занятием, что являлось, конечно, неправдой.…

Поймав себя на последней мысли, Юрген невольно улыбнулся. Полтора года назад он и представить не мог, что будет гордиться этим своим званием – ефрейтор. И что он будет считать себя вольным человеком, будучи обряженным в военную форму. Да если бы кто-нибудь тогда посмел сказать ему такое, он бы ему в лицо расхохотался или дал по морде, по настроению. Не оскорбляй, значит. А вот теперь сам гордится и считает. И пусть кто-нибудь посмеет сказать, то тут нечем гордиться. Во всем их 570-ом батальоне…

Дома Лопухов не находил себе места. Борясь с охмелением, он вышел в сад и начал было собирать под яблонями падалицу, но вскоре, оставив не наполненное и до половины ведро в беседке, пошел разбирать садовый инструмент: грабли, лопаты, мотыги. А стоило вернуться в дом, как вновь потянуло на свежий воздух. Андрей Васильевич заставил себя сесть в кресло. То самое, в котором жена любила дремать после обеда. Он смотрел в окно на безлюдную улицу. Душу всё так же разъедала горечь: Екатерины Ивановны, Катюши……

Лешка Шестаков, угревшийся на верхней, багажной, полке, недоверчиво сдвинул шапку с уха: во вселенском вое иль стоне проступали шаги, грохот огромного строя – сразу перестало стрелять в зубы от железа, все еще секущегося на трескучем морозе, спину скоробило страхом, жутью, знобящим восторгом. Не сразу, не вдруг новобранцы поняли, что там, за стенами вагона, туманный мерзлый мир не воет, он поет. Когда новобранцев выгоняли из вагонов какие-то равнодушно-злые люди в ношеной военной форме и выстраивали…

Все, кто был в избе, подняли руки. Явно знали больше моего, потому что я даже после голосования чувствовал, что не до конца понимаю принципов этой системы. – Едем дальше, – я поставил у себя в дневнике отметку, что систему создаем, что голосование было и прошло успешно. Для системы. – Для кого мы ее создаем? – Для избранных… – начал было Крол и тут же покачал головой. – Но ведь мы хотим стать лучше, чем другие города. Мы отходим от боевых действий, не вступаем напрямую в конфликты. – И…

– Раздевайтесь, присаживайтесь. Вас как по имени-отчеству? – Сергей Иванович. – Что у вас за дело государственной важности, Сергей Иванович? – Я слушатель электротехнической академии, четвертый курс. Весной выпуск. А дело у меня одно – хочу бить белофинов в рядах вашей бригады. – Во как! – удивился майор. – Шустро запрягаешь, Баталин. – А чем я хуже спортсменов? В это время в кабинет вошел высокий, затянутый в портупею полковник. Деревянко встал, следом за ним вскочил со своего стула…

– Простите, мэм, – сказал он и через секунду исчез из нашего дома. – Кэрол, – проблеял я. – Милая… Я не мог сказать: «Это не то, что ты думаешь» или «Ты всё неправильно поняла». Я принялся просить у неё прощения. Говорил кучу покаянных слов, но продолжал лгать, что это всего лишь мой второй раз, что этого больше никогда не повторится, что я люблю её и не понимаю, что со мной происходит, что я не хочу быть педиком, это какое-то наваждение. – Браун? – наконец смогла вымолвить она, когда…

– Отвали, дай поспать. Опять этот сон… чужой сон. Который снился мне много раз. Бред летчика с того Ил-2, умершего на соседней кровати. Меня тогда зацепило совсем чуток, думал, перевяжут, да и все, а медицина сказала – в госпиталь, а то без руки останешься. Воспалилось что-то важное. А лейтенант со штурмовика уже лежал там, обгоревший, вместо лица – бинты и на руках бинты. То ли спал, то ли бредил, и все время одно и то же… «пикирую, скорость растет. Мессер на хвосте, не отстает. Цель, вижу цель!..»,…

– Что, Димон? Мандавошки егозят под штанами? – Это мой дружбан Серёга Губин решил блеснуть остроумием насчёт моих пощипываний самого себя за ляжку. – Нет. Спортивный массаж себе делаю перед подъёмом в горы. – А-а-а, ну давай-давай! Вам, «спорцмэнам» без массажа по горам – никак. А нам, разгильдяям, надо покурить сигаретку. Чтобы лёгкие привыкали к разреженному воздуху. БТР сильно толкнуло на очередном ухабе. Мы всем набором костей звякнули задницами по броне. – Ништяк плацкарта! – Серёга…

В 1972 году на экраны вышел польский фильм «Анатомия любви». О психологии взаимоотношений женщины и мужчины, которые меняются местами от равнодушия к ревности. Менее известен индусский трактат об «образах любви» – «Ветки персика», более – «Кама сутра» (полное название:«Наставление о каме, принадлежащее Ватьсьяяне»), индийского философа и учёного, аскета-молчальника Малланаги Ватьсьяяны. «Ветки» – это 15-16, «Кама» – 3-4 в.н.э. В массовой культуре более обращено внимания на раздел о сексуальных…

– Можно в кратком изложении, командир? – Конечно! Я направил на тебя представление о назначении на вышестоящую должность. В 171 м полку сильно командный состав выбило. Ни одного замкомэска не осталось. Предложил тебя назначить. Вот командир сюрпризы умеет делать! К 33 годам мне действительно пора бы уже и двигаться дальше, а то я уже пять лет как командир звена. – Спасибо. – Чего уж там! – швырнул на стол телеграмму Белов. Видимо, не совсем всё гладко прошло. – Удивляюсь я тебе. Медаль…

– Вот в этом ты, мой друг, ошибаешься, – улыбнулся учитель, проходя в класс. – И в том, что у истории нет своих законов, и в том, что знание истории нельзя применить на практике. На ходу мужчина сильно припадал на левую ногу. Очевидно, тросточка нужна была ему не как модный аксессуар. – Я не представился, – сказал мужчина, опираясь рукой на столешницу учительского стола. – Меня зовут Александр Леонидович Северов, я ваш новый учитель истории. На самом деле я благодарен моему юному другу, – Александр…

Двадцать пять лет назад я проходил действительную воинскую службу в рядах Советской Армии и почти шесть месяцев служил в рядах нашего ограниченного воинского контингента в Демократической Республике Афганистан в должности механика-водителя БТРа отдельной бригады ВДВ. В конце 1988 года нашу бригаду выводили на большую землю и во время движения колонна попала в засаду. Но наш комбат не растерялся, силами одной роты обошёл «духов» с тыла и уничтожил врагов, наверное, не знавших, что война уже почти…

Второй воздушный флот, нынче фактически уничтоженный «белыми демонами», больше не может оказывать поддержку подвижным соединениям, так что теперь даже тихоходные и плохо защищенные устаревшие русские бомбардировщики превратились в серьезную угрозу для наступающих войск. При этом русские пилоты наносят удары с высоты в полтора-два километра, и добиться прямого попадания в панцеры у них получается крайне редко, поскольку это может произойти только случайно. Но зато для такой бомбежки оказались очень…

А потом пояснил: – Видишь, какие там рвы? Перевернуться хочешь? Так переворачивайся, но один, без меня. И глянул на Маштакова со злой ухмылкой: – Обдристался? Маштаков понял, что шоферу тоже страшно. Как Коровину, как Маштакову, как всем им. А еще он понял, что сейчас нет уже никаких званий и должностей, и этот водитель с наколкой на внешней стороне кисти правой руки сейчас гораздо главнее и Маштакова, и капитана госбезопасности товарища Чеглакова, и вообще главнее почти всех, потому что…

…Кончив сервировать стол, Штирлиц включил приемник. Лондон передавал веселую музыку. Оркестр американца Глэна Миллера играл композицию из «Серенады Солнечной долины». Этот фильм понравился Гиммлеру, и в Швеции была закуплена одна копия. С тех пор ленту довольно часто смотрели в подвале на Принц-Альбрехтштрассе, особенно во время ночных бомбежек, когда нельзя было допрашивать арестованных. Штирлиц позвонил сторожу и, когда тот пришел, сказал: – Сегодня можете поехать в город, к детям. Завтра возвращайтесь…

Умывшись, почистив зубы и тщательно выбрившись, Андрей оделся и вышел из квартиры. Сбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку; вышел из подъезда и направился к гаражу. Через несколько минут его «Жигули» уже медленно катили по тесному микрорайону, уступая дорогу бабкам, тёткам, детям, кошкам, собачкам, велосипедистам, дамам с колясками, алкашам, влюблённым парочкам, шумным ватагам подростков и прочим хаотически перемещавшимся объектам городского биоценоза. Он медленно выкручивал баранку, двигаясь…

Глебу нравилась мирная жизнь. Он с удовольствием каждый день, не дожидаясь своей очереди дежурить во временной казарме, колол обгоревшие бревна на дрова, а потом приносил из колодца ледяную воду и умывался прямо из ведра, пока не начинало ломить зубы и затылок от холода. Днем приятные хлопоты отвлекали разведчика, а вот ночью было тяжело. Капитан лежал на деревянных досках с самодельной подстилкой из гниловатой соломы и часами прислушивался к храпу и сопению спящих соседей. Официально после прибытия…

Турсун бай, сначала скривив бородатое лицо, посмотрел на меня и грубо пощупал моё худенькое тельце. – Ты говорил, ей одиннадцать лет, ты соврал мне, неверный! Ей не больше восьми будет! – закричал Турсун бай. – Что Вы, господин, разве б я посмел врать такому достопочтенному человеку? Вы не смотрите, что она такая маленькая и худая, любую работу будет делать, сами убедитесь в этом. Не откажите, умоляю, – просил отец, так и не выпрямив спину перед баем. Турсун бай долго молчал, а я,…