Мистика

Я ничего не знал об истории Керфола – я только приехал в Бретань, и Ланривейн никогда не упоминал мне это название до вчерашнего дня, – но нельзя было даже взглянуть на эту громаду, не почувствовав в ней долгого накопления истории. Что это за история, я не был готов угадать: возможно, только та огромная тяжесть многих связанных с ней жизней и смертей, которая придает величие всем старым домам. Но вид Керфола предполагал нечто большее – перспективу суровых и жестоких воспоминаний, уходящих вдаль,…

Алёша Попович за шумком-то девку греческую под стол сволок и ну над ней измываться. Краса цареградская горда, на своём стоит, но и Алёшенька не зря богатырём слывёт – титички мраморные с жопкой в глину измял, а потом поднапрягся и овладел-таки девкой. После сих трудов – далеко не ратных – на ней же и заснул богатырским сном. Тем временем, грохнулся спиной на стол Илюха Муромский: оборола таки бочка меда богатыря – не до медведей стало. Упал на стол – сломал его. Стол дубовый – да спина-то богатырская.…

– А ты что тут забыл? Я понимаю, что ты всё время спал с мамой, пока меня не было. Но ты уже большой, так что иди к себе. – Да ладно тебе, Коль, пусть эту ночь с нами поспит, он тоже по тебе соскучился. – Ладно, пусть, – недовольно ответил муж. Но на следующий вечер картина повторилась. Николай не хотел уступать. Большой уже пацан, должен спать отдельно. Митя захныкал. – Я боюсь, там бабайка у меня в шкафу. Я с мамой всегда спал. – Какая ещё бабайка, иди к себе. – Коля, не ругай его.…

Под столом пробежала небольшая крыса. Тася взвизгнула от неожиданности и поджала ноги к груди. – Крыса! – закричала Тася, ошеломленно уставившись на дедушку, который сделал вид будто и не услышал этого. – Не обращай внимания, – махнула рукой бабушка, – так какой тебе чай? Она поставила на стол сахарницу, печенье и тарелку с конфетами. – Можно зеленый… – медленно произнесла Тася, не понимая, что вообще здесь происходит. Бабушка налила в кружку горячий напиток из заварного чайника. …

 Сжав губы в тонкую линию, Курт снял фуражку и утёр ладонью потный лоб. Хоть на дворе и праздновал бал глубокий студёный октябрь, от пылающих всюду изб было нечем дышать. Пот стекал по лицу, оставляя влажные дорожки на овеянной пеплом коже. Пока отряд стоял с оружием на изготовке, двое солдат торопливо закрывали тяжёлую амбарную дверь. А внутри бесновалась толпа. Выли женщины, кричали дети, ругались и материли захватчиков старики.  И вот, когда массивный засов с натужным лязгом уже готов был навсегда…

У любого начинающего автора, который замыслил такое не простое дело, как написать книгу и уже почти справился с этой задачей, найдя в этом смысл, наступает момент выгорания. Не в силах закончить начатое, ты начинаешь ненавидеть себя , теряешь тот самый смысл и останавливаешься на полу фразе. Твой любимый ребенок, которого ты рожал в муках целый год с мыслью – я полюблю тебя любого и гениального и посредственного, ведь ты мне достался с таким трудом и болью, вдруг превращается в твоего врага. Он…

Я скучаю по всем вам. Меня зовут Вильгельм Клингедорф, для друзей Виль, но можно и Вили. Мне восемь лет. Я проснулся на чердаке десять минут назад, прижимая к груди маленького плюшевого пингвиненка Адри. Уже не помню, кто так его назвал. Может быть, я сам, а может, кто-то из моих братьев или сестер – сейчас уже не скажешь точно. Но это имя мне нравится. И Адри тоже. Наверное, его полное имя Адриан, но это звучит слишком глупо для такой игрушки. Я нашел Адри в подарочной коробке на Рождество несколько…

Свой смогли показать. Человечество вас вспоминать Будет долго в веках!" – Вот уж в этом я швах, Не любил говорить никогда. Не умею… Мне речь, господа, Устная трудно даётся. Я вам письменно всё изложу. У вас ручка с листочком найдётся? (Средь собравшихся сдержанный гул Прокатился). Что сказать? Аппарат нам ещё испытать Предстоит. Я уже говорил, Что проблемы мы можем создать Себе и всем людям живым. Много времени вложено, сил; А теперь меня подгоняют, "Наверху"…

Ворон смотрит на дорогу и издает длинный звук, похожий то ли на карканье, то ли на стон. Словно этим звуком он говорит: «Вот вы и встретились». И, сорвавшись с ветки, улетает прочь. Глава 1 I Звук клавиатуры разносился по небольшой комнате, скромно обставленной старой мебелью. Острый, вздёрнутый кончик носа покраснел от холода, пальцы немного озябли. Алиса записывала свои сновидения. Образы невероятно быстрой вереницей крутились в голове, так и норовя поскорее ускользнуть. …

Быстро сунув купюру обратно в сумочку, я тяжело вздохнула. Внезапно мой приход сюда показался огромной глупостью. Я ведь никогда не верила в существование подобных ведьм, считала их шарлатанками. Адрес ведьмы Авроры я узнала совершенно случайно – увидела под дверью клочок бумаги с объявлением о снятии порчи и привороте любимого, написанным от руки. Видимо, кто-то из соседей случайно обронил. Сейчас эти мысли отрезвили меня. Пожалуй, мне пора сходить к психологу. Поднявшись со стула, я тихо сказала:…

Ася считала, что с напарницей ей повезло, они сработались. Так было не со всеми, но с Маргаритой они работали совместно и проводили общие групповые занятия. Они поднялись наверх в свой рабочий кабинет. – Поставим чай? – безмятежно предложила Рита, доставая из объемной сумки жестяную коробочку. Где-то на юге, кажется, в Кабардино-Балкарии, у неё жили родственники и в свой отпуск она часто туда уезжала, привозила оттуда разные травки для чая и угощала Асю. – Давай, – я схожу за водой и Ася…

март 1979 г. КАЗНЬ Вытянув ноги, Колчак, прислонившись затылком к стене, сидел на полу… И оттуда, от стены, с отстраненной неприязнью смотрел на обрызганные сукровицей голенища своих хромовых сапог. Посасывая разбитую губу, он языком невольно задевал болтавшийся в десне зуб и морщился. Морщился и едва слышно себе под нос напевал: – Солдатушки, браво, ребятушки!        Где же ваша хата?       Наша хата – лагерь супостата! Вот где наша хата!.. И опять распахнулась…

– Хотите сказать, что я не болен? – Кривая улыбка обнажает ряд покрытых чёрным налётом зубов. – Нет, не хочу! Вы больны, на это указывает анамнез и ряд визуальных признаков. Но, в отличие от других больных, вы осознаёте то, что больны, иначе бы сюда не пришли. Это осознание, первый шаг на пути к выздоровлению. Я нисколько не сомневаюсь, что мы сможем вам помочь. М-м-м даже не так. Большей частью вы поможете себе сами, а мы вас только поддержим некоторыми медикаментозными процедурами. – Что…

Нат поделился своими мыслями с фермером, мистером Тригом, когда управился с изгородью. – Да, птиц нынче многовато, я и сам вижу, – отозвался фермер, – совсем обнаглели, даже трактора не боятся. Сегодня пара чаек пролетела у меня прямо над головой, чуть шапку не сбили! Я вообще пахал почти вслепую – над головой чайки, в глаза солнце бьет. Должно быть, к перемене погоды. Зима предстоит суровая. Вот птицы и сходят с ума. Шагая домой через поле, а потом вдоль дороги, обсаженной деревьями, Нат видел…

Нат поделился своими мыслями с фермером, мистером Тригом, когда управился с изгородью. – Да, птиц нынче многовато, я и сам вижу, – отозвался фермер, – совсем обнаглели, даже трактора не боятся. Сегодня пара чаек пролетела у меня прямо над головой, чуть шапку не сбили! Я вообще пахал почти вслепую – над головой чайки, в глаза солнце бьет. Должно быть, к перемене погоды. Зима предстоит суровая. Вот птицы и сходят с ума. Шагая домой через поле, а потом вдоль дороги, обсаженной деревьями, Нат видел…

Во всем этом было что-то странное. Лучшим предположением Тессы было то, что она спит. Это был один сильно запутанный сон, но, как и большинство из них, к моменту чистки зубов на следующее утро, она бы совсем забыла об этом безумии. В этот момент черноту пронзила точка белого света. Но это был не обычный свет. Он был сияющим и очищающим, как тысяча солнц сжатой любви, убаюкивал ее, манил последовать за ним. Тесса никогда по-настоящему не интересовалась наркотиками, но если это то, что значит…

– Я ещё не… – Время вышло, – он швырнул ей полотенце. – Выходи. – Но я же… Он влепил ей пощёчину, и женщина прижала руку к лицу. Она посмотрела на него с удивлением, будто всё ещё не верила, что это происходит. На губе появилась капелька крови. Он вырвал полотенце у неё из рук и швырнул в воду. – Кажется, это тебе не так уж и нужно, – он дёрнул её за руку, вытаскивая из ванны. Она попыталась упираться, но сил совсем не осталось. У проклятой батареи она сидела уже больше недели. Он кормил…

Он разбил яйцо над шипящей сковородой, и вместе с желтком из скорлупы выпал плотный кровяной сгусток. Егор брезгливо подцепил его кончиком ножа, но только проткнул желток и утопил в нём несостоявшегося цыплёнка. Испорченную яичницу пришлось спустить в унитаз, а для завтрака наскоро соорудить бутерброд с колбасой. День прошел нормально, но к вечеру вернулась надоедливая гриппозная лихорадка, и Егор отпросился у шефа на пару дней – подлечиться. В машине его стало трясти. Хотелось быстрее попасть…

В конце концов до меня дошло, что именно он ищет. Точнее, кого. Маму. И никак не может найти. Не может, потому что её попросту там нет… Мама умерла, когда мне было четыре, и, если честно, я всегда винила в её смерти себя. Они с отцом поженились рано, ещё студентами. Он историк, она филолог, оба – потомственные учителя. Мама с детства мечтала о большой семье, но её мечта никак не хотела сбываться. Каждая новая беременность заканчивалась выкидышем. Родители прождали меня больше пятнадцати лет, объездили…

– Пьеро, мой бедный мальчик, безответная любовь хромого сироты к красавице-гимнастке. Сколько ты пролил слёз и своих, и зрителя, рассказывая свою грустную историю? Тебя дважды крали из моего жилища, чтобы спасти от злой доли, утешить. Тебе бы унять пожар большого сердца, позабыть Мальвину да найти себе достойную пару, – потрепав за нос игрушку, клоун смахнул с пыльного лица нарисованные слезы. – Даже сейчас ты смотришь грустными глазами на возлюбленную. Печальный лик, печальный финал. Взяв на руки…