Мистика

Один лайк может сказать больше, чем сто слов при личной встрече. Я уже не говорю о комментариях. Так вот, выходит – мы, Абоненты, очень важны – хоть по характеру мы и чистые тюлени, не в пример пантерам-операторам. Мы словно средоточие добра и мимишности в этом злом и коварном мире. Именно поэтому операторы любят нас такой нежной, отеческой любовью. Но, и это бесит, у операторов никогда нет для нас времени в реале. Главная фраза, которой они отвечают на наши сообщения: "Я занят". Как будто…

А потом я слышала, как мать говорила с ведуньей: – Стал ко мне муж летать, матушка, говорит раз мне: Нюра, айда чай пить, в конюшню сходим, поглядим. Я встала и пошла. Двери-то все закрыты, а он входит в избу, как живой человек. Спрашивает: «Тяжело тебе жить-то?», а я плачу. А давеча в двенадцать часов ночи явился. Прошел к столу и смотрит на меня. А потом: «Ты что уставилась? Не видишь, голодно мне. Дай поесть!». А я говорю: «Вон чашка стоит, хлеб с молоком там остались», а он: «Ты встань, подойди…

– Но Флоки… Нам ведь поручили купить побольше скира. – Скир не сравнится с этими сладостями. Ты ведь тоже хочешь их попробовать? – Нет, Флоки. Пряники нам не по карману. Новорожденный Ингольф должен что – то есть.

– Стало быть, Леший ещё не пришёл, – не то спросил, не то сказал Сатир. Ещё раз оглядел всех надменным взглядом и сел на высокий пень чуть поотдаль от остальных собравшихся. – Дары Богам готовит, – ровным голосом отозвался Кот. Сатир не удостоил его даже взглядом, устремив глаза на костёр. – Все сатиры как сатиры, – шёпотом проговорил Волк, подойдя ближе к Коту, – весёлые, шутливые. А этот словно надутый пузырь. Того и гляди, лопнет. И чего это наш Леший его приютил? Кот только фыркнул. Он…

– У нас никто шамана ослушаться не посмеет. Раз сказал – значит надо так. Мало ли чего. – А чего? Кто у вас тут водится? – подал голос кто-то из туристов. Продавец выдержал паузу, обвел всех взглядом и завел рассказ про загадочных тварей, населяющих эти места. Особенно мне запомнилась байка про му-шубун, духа-людоеда. Эту бестию называют еще дурной птицей. Она заманивает жертву в лес в образе девушки с красными губами. А потом принимает истинный облик, крепким клювом выдалбливает в черепе…

Тропа привела меня к берегу озера, гладь которого отражала большой деревянный дом, стоявший в окружении многолетних дубов. Из кирпичной трубы шел дымок, и у меня в животе заурчало от нахлынувшего чувства голода. У входа лихо сгребал метлой опавшую листву какой-то верзила в белой рубахе навыпуск, сером фартуке, зеленых штанах с заплатками и лаптях с оборами. Он лишь поглядел на меня и приветливо улыбнулся, выставляя напоказ белоснежные зубы. Я б его с дворником спутал, да только не бывает у наших…

Камера приблизилась к человеку настолько, что я мог видеть краешек его лица, блестящую от пота обвисшую щеку, поседевшие виски и мочку уха. Человек продолжал идти, но мне казалось, что он никогда не доберется до края площади и возвышающихся там колонн. Впрочем, сейчас колонны мне не были видны. Все, что я видел, это чуть косую фигуру человека и белую-белую площадь. Сейчас она уже не казалась мне сделанной из сахара. Скорее из соли. Я снова облизал губы. После того, как я вернулся из школы, я не глотнул…

– Что? – переспросила она. – “Болезнь вампира”, – ответил я. – У меня сложные отношения с солнцем и я бываю не в себе.

Таким обманом и живем. Одни кривят душой, другие верят. Иначе давно бы уже остались без молоди, если б за эту ложь выгоняли прочь. А все ж есть такое чувство – гнилое, вонючее. Будто сами себя обманываем. Сами по себе кривой дорогой идем и потомкам то же завещаем. Чтоб не слыть трусами и слабаками. Вот ты сейчас, наверное, скажешь – срубили бы дерево и дело с концом. Не ходил бы никто туда, раз некуда станет. Да нет. Мертвое оно мертвым, а заговор держит – ни один топор его не берет. За день…

Я чуть не закричал от страха и случайно плюхнулся на пол. Пыль поднялся из-за грохота, а ее глаза действительно светились через них. Я пополз к школьным столам и стал делать попытки прятаться, но я прекрасно понимал, что это бессмысленно. Чтобы справиться с ним – тебе нужно не проявлять к нему агрессии, а иначе ты его сильно разозлишь. Но я поступил неправильно, и теперь он хочет меня наказать. Вот почему я назвал это бессмысленным. Она стала подходить ко мне все ближе и ближе. Я сразу понял,…

– Да чтоб тебя! И ты туда же! – спрыгнул с телеги Игнат, ругаясь. – Тогда я выволоку бревна сюда, не в первой. А ты подождешь здесь, непокорная. Он распряг лошадь и привязал длинной веревкой к ближайшему дереву, чтобы могла попастись вдоволь. Взяв с собой пилу, топор и пару мотков прочной веревки, мужичок вошел в лес. Поначалу все было как обычно. Свежий утренний воздух, наполненный запахом кедра, лучи солнца, играющие в кронах деревьев, легкий приятный ветерок, переливистое пение птиц – лес как…

– Класс! – воскликнула Маша. – Что нужно сделать? – Для начала, каждому жителю мы делаем небольшой оберег, с локоном его или её волос. Мне как-то неудобно вам это предлагать, но, если не боитесь местных суеверий – она лукаво улыбнулась. – То мы сделаем вам такие же! – Конечно! – Маша обернулась к нам за поддержкой. Я утвердительно кивнул – самим участвовать в самобытных местных праздниках (масленицы и первомайские митинги не в счет) нам еще не предлагали. – Смотря с какой части тела, – скривился…

Верочка уже представила свое откушенное ухо, но стояла на своем, умоляюще смотря на мать. Через минуту были сказаны заветные слова: – Ладно. Иди. Только оденься потеплее. И возьми мой теплый платок. На дворе морозище, – и в след добавила, – да во дворах не заплутай. Радостная Верочка, пока мама не передумала, стала быстро собираться. Валенки, тулупчик, варежки из овечьей шерсти, шапка и мамин теплый платок, который она покрыла сверх шапки, перевязав его крестом на поясе. Валенки ей были…

Дед Игнат, он такой… На каждого деревенского впечатление производит. Все мы для него – дети. Проказливые, непоседливые. Зато свои. Будто стадо овец, он оберегает нас от самих же себя, наставляет, направляет. Словом, хворостиной. Или как сейчас… Ни одно событие в жизни нашей деревни не проходит без одобрения Игната. Пахота, похороны, новоселье… да та же свадьба – на всё должно быть получено его благословение. В противном случае – быть беде. Беду эту наше поселение уже не раз на себе испытывало:…

Вдоволь набегавшись по частному сектору я вернулся домой только в восемь вечера. Игорь еще не ушел от нас. И они что-то обсуждали с мамой и папой на кухни. – Ваня, завтра едем на пикник с ночевкой, – обрадовал меня Игорь. – Ты где испачкался, поросенок? – с ухмылкой спросил папа. – Мы с Сашей в песке играли, – ответил я. – Иди умойся, а то «носопырка» вся грязная. Я побежал в туалет умываться, с поднятым настроением. – А Игорь с нами поедет? – спросил я, садясь за стол. – А зачем?…

2 Сара бегает так уже несколько лет. С тех пор, как младший брат бесследно исчез, а родители отчаялись его отыскать, Сара стала уделять все время поиску ответов. Она была подростком, когда брат впервые увидел тень, что говорила с ним по ночам. В холодном поту со стучащими от ужаса зубами Сара слушала их разговоры, притворяясь спящей. Брат, десятилетний Тио, просил тень уйти, говорил, что не хочет страдать, что отказывается принимать зверя, но тень, судя по его слезам, не хотела слушать. На утро…