Мистика

– То есть, мне не придется его, м-м, привораживать к себе? – Ха-ха, – Лера весело рассмеялась, – наоборот, будем от нее отвораживать. И вот они стояли в лесу совсем близко от волховиц, как Лера их называла. Окруженные темными деревьями в небольшом кругу у костра сидели фигуры в белых одеждах, длинные волосы их раскачивались в такт движениям головы, тихий гул голосов подсказывал, что фигуры что-то говорили себе под нос, а лежащие на коленях ладонями кверху руки словно светились изнутри. …

– В эту ночь, – провозгласил, стоя в центре круга, морщинистый жрец, – распахнутся врата миров, и мёртвые выйдут из Сида. И станут они стучаться в наши двери, шептать и стенать, взывая к нам.

– Да у меня линза выскочила из руки, когда я ее пыталась одеть. – Кристин разжала кулак и представила моему взору прозрачную оболочку контактной линзы. – Теперь ее придется весь день замачивать в растворе, чтобы очистить. И весь день ходить в очках. – Да уж не очень удачное начало рабочего дня. – Я сжала губы, сдерживая улыбку. – Вот именно, а я так рассчитывала сегодня уйти пораньше. – Кристин расплылась в хитрющей улыбке, намекая мне на то, что у нее сегодня очередное свидание с очередным ухажером. –…

Покосившаяся бордовая крыша возникла из тумана так внезапно, что Женя отшатнулся, словно испугавшись, что вот-вот врежется в стену дома, и обветшалая черепица свалится ему на голову. Дом был маленьким, старым и располагался в самом конце поселка. Дальше был только лес. Пока Женя приходил в себя и пытался рассмотреть дом получше, что-то зашуршало в позолоченном осенью кусте, медленно умиравшем от холода, словно кто-то наблюдал за гостем поселка. Мужчина вздрогнул, обернулся, и ему показалось, что…

– Милочка, спи, баю-бай… – Мамочка, кто-то ходит под окном. – Милаша, ну то ж под окном. А мы в избе. Братья и сестры спят на полатях. Бабенька старенькая на печке уснула давно. Вон Ванечка в люльке успокоился. Ну что ты мне спать не даёшь? Тятя проснётся, встанет с лавки, вот ужо нам с тобой влетит, отлупит обеих и не посмотрит, что ты маленькая. Уймись. Ну, полезай ко мне под бочок. Не толкай ножками, доча, на скамье тесно, прижмись. Пожалей ты меня, Милочка. Мне вставать уж скоро. Ну,…

– Стой! Куда! – кричала она. Я не сдавался. Я катился и катился: мимо жующих сено лошадей, глупых овец, кудахтающих кур, играющих детей. Бабушка стала отставать. И вовремя – я тоже почти что выбился из сил, однако для верности пока не стал останавливаться. Я сделал это только тогда, когда перестал слышать проклятья, которые она кричала.

– Помнится мне, дорогой брат Бурислав, что вы с братом Звенимиром сами поскакали за мной. Я-то собирался идти в Гибельники один. – Эх, братец, чудо ты моё. Та не обижайся ты. Я ж того – любя. Хоть убей, но не бросим мы тебя тут одного, Изюшка, – средний брат ласково улыбнулся и положил руку на плечо младшего. – Болота наши может и опасные, – вклинился Звенимир. – Да только разве угроза они нам троим? – пробасил старший брат и обнял за плечи своих младших. – Пойдемте дальше. Изяслав лишь…

– Оставайся, – неоднократно просил Иван. – Скоро, Вань. Дай мне ещё месяц, я кого-нибудь найду на замену. Но замена не находилась, и жизнь оставалась прежней. Иван выбрался из пробки, увеличил скорость, выкрутил ручку кондиционера. В такой же знойный день около месяца назад они с Леной выезжали из Екатеринбурга после отлично проведённых выходных. Лене понравилась уральская столица – зелёная, цветущая, сохранившая, в отличие от Челябинска, исторический центр. – Вот бы здесь жить, –…

Когда толпа подошла к ведьминой хатке, пылу у всех поубавилось, все как-то разом смолкли и замялись. Хоть и шли гурьбой, никому не хотелось первым за ведьмин покосившийся плетень переступать – боязно. – Давай ты, дед, – прогремел староста, выталкивая вперед Куля. Дед затрясся от возмущения, вскинул пищаль, навёл на старосту и козлиным голосом проскрипел: – Выкуси, пса смердящая, сам иди, коли тебе больше всех надо. А коли ещё толкать надумаешь, так я на тебя пороху не пожалею. Оно знаешь как…

На мгновение слуха касается тихий шорох. Оседает на коже лёгкой дрожью и тут же изменяется, превращаясь в шум воды в трубах. Алина вспоминает этот звук. Как замирала от него в детстве, представляя, будто это большая змея, замурованная в стенах и ищущая выход. Ассоциация из прошлого заставляет передёрнуться. Сейчас Алина ни о чём таком не думает, просто…

– Испугавшись, мы побежали, не оглядываясь, как можно дальше. Добежав до края леса, я залез в дупло старого дуба и увидел, как мой брат спрятался в стоге сена. Вскоре девочка подошла к копне и позвала моего брата, она схватила его за рубаху и утащила под землю. Мне хотел закричать, но… Но… – из глаз ребенка потекли слезы. – Бедный мальчик просидел в дупле до самого вечера, а утром мы раскопали землю в том месте на которое он указал. Там мы нашли моего младшего сыночка! Он был мертв! – закричала…

Костер разгорался всё жарче, огонь весело играл с подлетавшими новыми дровишками, искорки маленькими рыжими салютами разлетались по сторонам. Взявшись за руки, дети помчались в весёлом хороводе, распевая задорные песни. И как-то совсем незаметно для всех, огонь превратился в оранжевое нечто, которое напоминало то ли дракона, то ли ящера огромного размера. Огненное существо продолжало гореть и пылать, и при этом, умудрялось шептать неизвестные всем слова… «Да это же – дух Огня…» – только и сумел…

В эти две недели случилось много странных и сложно объяснимых вещей. Но я хотел бы рассказать лишь про одну из них. Порою разум играет с человеком странные и страшные шутки. Особенно, когда человек один. Вы часто замечаете, как падает что-нибудь в квартире без вашего воздействия? И ладно, когда у вас дома есть кот или ребенок, на которого можно списать необъяснимую активность неподвижных предметов. Но пока вы одни в пустой квартире, а где-нибудь в другой комнате падает, к примеру, книга – это совсем…

– И где мы его искать то будем? – спросил Савва. – Двести лет прошло. – Я на той неделе не зря в охотничий домик ходил, – ответил Богдан. – Карты смотрел. На одной из них поместье купца Воронцова значится. Вот про легенду я сразу и вспомнил. Сейчас там постоялый двор, но это нам только на руку. Остановимся на ночь, а как стемнеет, отправимся в лес на поиски. – Отчего же ночью идти? – спросил Никита. – Эх, куриная твоя голова! – возмутился Богдан. – Над кладом с черной монетой в полночь цветок…

– Кто? В голосе ни злобы, ни страха. Короткий вопрос заставляет его смутиться. – Будь здрава, госпожа. Я пришёл о лекарстве просить. Для матери. Слышал, ты плату берёшь непростую… У меня есть чем отплатить. – Я не молвила «зачем», я спросила, кто ты. Она выходит из тени и отдёргивает занавеску. Свет течёт сквозь мутное окошко, ложится пятнами на стены, и Дан наконец может разглядеть хозяйку. Высокая. Простоволосая. В платье из тонкой шерсти, линялой от времени. Нестарая ещё, моложе матери,…

– Ну, чего встал, Костик? Давай скорее котелок! Котелок был её, зеленый, армейский. Я думал, что он остался с войны, но бабушка сказала, что с войны у неё ничего не осталось, а этот ей дед подарил уже после, когда она с ним познакомилась. Пока вода закипала, папа притащил к костру бревно, чтобы сидеть, а мама открывала тушенку и резала на коленях хлеб. Вокруг сгущалась темнота. Она накапливалась под деревьями, будто окружая нашу полянку. От неё веяло жутью, и в то же время она меня завораживала.…

Около восьми вечера он начал собираться в гости. Чтобы не идти с пустыми руками, набрал букет полевых цветов.

– Деда, куда делись все твои трофеи? Одно время мой дед был заядлым охотником, в доме на стенах даже были чучела животных, бабушке это не очень нравилось и она не упускала возможности сказать ему об этом. Если быть откровенным, то меня они всегда пугали. Казалось, что чучела следят за мной, куда бы я не пошёл, всё время смотрят на меня своим стеклянным взглядом. Я не хотел в этом признаться взрослым, чтобы меня не считали трусом, но мне было страшно. Иногда по ночам я боялся, что они придут ко…