Научная фантастика

И все же... все же нас подстерегало искушение. Да, даже здесь, где вокруг нас были только братья и сестры. В том самом месте, где мы искали искупления, лежал змий... мы слышали его подлое шипение о богатстве... о власти. Мы могли купить себе рай, нам уже не требовалось его строить. Именно этого мы возжелали, и средство было под рукой. Почти неограниченный запас горючего. И мы пали. Они так хотели это горючее! Они заплатили бы любую цену... И мы пали. Мы продали наш драгоценный источник, позволили…

- Смотри-ка, Мэтью, у кабанчика еще остался один клык. - Осторожнее, люди! Он раскроит вас этим страшным оружием от шеи до паха! С низким стоном, зародившимся глубоко в его горле, с воплем отчаяния юный Томас бросился на ухмыляющегося высокородного предводителя отряда охотников. Восторженно рассмеявшись неожиданному развлечению, Анри Шерневаль де Пуактьер дернул за узду своего вороного скакуна, заставив его осесть на задние ноги и замолотить по воздуху железными копытами. Одно копыто попало мальчику…

Начался разговор, который и его заинтересовал. - Итак, как я понял, вы приступили к заключительной серии опытов. Похоже, что вы уверены в успехе? - Да. Могу даже сказать, что кое-что у нас уж есть. Вы сможете убедиться в этом, если пойдете с нами. Наша фирма "Криогеникс" довольно удачлива. Все подробности вы смогли бы уточнить, находясь в нашем офисе. Богги задумался. - Интересно, то же я там могу такого увидеть и услышать. Вряд ли у вас есть что-то такое, что могло бы заставить…

Я заметил не без иронии: - И это дает тебе повод полагать, что возвращение невозможно? Стало быть, сиди здесь до старости и ожидай ангелов-спасителей? Ну, а если нас никогда не найдут? Она и внимания не обратила на мой иронический тон. - Мы не должны думать лишь о нас двоих. Давай позаботимся и о тех, кто придет сюда после нас. Мы открыли прекрасную планету. Чего же мы ждем? Пора заселять ее землянами. Не беспокойся, дети нам не будут обузой. Наоборот. Они станут помогать, когда мы состаримся.…

Нет. Нет. НЕТ. Ей еще не пора. Еще две недели - никак не меньше. Она должна добраться до города, найти пристанище. У нее даже деньги есть хватит и на комнату, и на повитуху. Найдя проход между скал, Тарисса прибавила шагу. Одинокий ворон, черный и блестящий, как подгоревшая печенка, смотрел на нее с кривой верхушки чернокаменной сосны. Какой, должно быть, смешной она ему кажется: пузатая, взлохмаченная, торопливо ковыляющая вниз по склону. Скорчив гримасу, Тарисса отвернулась - ей не хотелось…

Он сделал неуверенный шаг назад и тихо пробормотал: - Странно. Кот бесстрастно посмотрел на него своими печальными, почти задумчивыми глазами. Потянувшись над развалившимся на полу животным, он повернул ручку двери. Желтый кот молча поднялся и вступил в сумрак комнаты. Было что-то неестественное, почти зловещее в его мягких, бесшумных движениях. Чуть подрагивающими пальцами Грей нащупал спичечный коробок и, закрыв за собой дверь, зажег единственную имевшуюся у него свечу. Он жил в комнатке…

Их шерп, морщинистый старик, слыл человеком излишне прямодушным и стойким в самых отчаянных ситуациях. Вместе с ним они и приступили к подъему. Но даже самые продуманные набеги на дальнюю кромку риска могут завести дальше желаемого. Где-то за пятым плато на них вдруг обрушилась снежная буря. Сразу принялась швыряться тяжелыми снежками в защитные очки, наводя ужас и на графиню, и на ее статного, крепкого Поля, заставляя обоих плотнее кутаться в свои штормовки. Поль погрузился в мечтания о теплых…

Сквознячок, подобно хищной птице, сделал еще несколько кругов над лестничным колодцем, потом исчез. Снова Смит остался один. Смит - чародей, Смит толкователь колдовской книги, лишь ему внятной. Единственный, кто уцелел после катастрофы, в которой он сам же и был виновен. Единственный, кто остался самим собой, тогда как все остальные теперь немногим отличались от животных. - Я один! - вырвалось у него вместе с рыданием и откликнулось эхом во мраке лестничного колодца: - Оди-ин!.. -…

Прикрыв за собой дверь погреба, я скользнул в кладовку. Миг - и я уже там. В кладовке я вырубил свет - а то вдруг придется тьмой оборачиваться. Потом самую-самую малость приоткрыл дверь в ризницу. Часовней после бомбежки уже не пользовались. Об этом я аж в Чикаго слыхал. Семерых сразу угрохало, а Дикон Уилки получил по морде витражом. Ослеп, грешный. Ризницу все же постарались кое-как приспособить. Вот ряды складных стульев. От стенки до стенки. А на стульях - все население Литтлтауна. Несколько…

- Слышишь, приятель, не волнуйся, никто тебя не обидит. Это притихло, перестало дергаться и хныкать, дрожь почти унялась. На его лице вспыхивали и гасли краски, и Мург решил откликнуться на призыв: тоже несколько раз изменил цвет. Из диафрагмы на лице существа что-то полилось - очевидно, его стошнило. Судя по всему, на красный, зеленый или золотой оно не реагировало, зато кремовый выбивал из равновесия сразу. Мург прекратил свечение. - Только не заводись, приятель. Все в порядке. …

- Кто-нибудь с ним работает? - Им занимался Белли Баттон. - Ну и?.. - Отправился на побережье Галвестона. Наверное, уже неделю в заливе. Ему прикрепили пластиковые взрыватели к внутренней поверхности бедер... - Хорошо, можно без деталей. Хватит того, что меня разбудили. Есть досье? - Ждет тебя в Хиллтопе. - Буду через шесть часов. Крис положил трубку, захлопнул сейф и крутанул замок. Задвинув на место бронзовую пластину, он еще некоторое время стоял, уперевшись кулаком в металл.…

Он ещё раз посмотрел вниз. Там всё качалось, как во время шторма. Морозов закрыл глаза и вспомнил детство. Вот он, маленький, беззаботный, носится с приятелями по двору, а мать ругается, что ещё не выучены заданные на дом стихи... Какие же это были стихи? Кажется, Пушкин... Публика выжидающе зааплодировала, Морозов продвинул ногу ещё сантиметров на пять и почувствовал, что больше не сможет сделать ни шагу. Он закусил губу. "Что делать?.. Иду!.. А, будь что будет!" Он безнадежно…

Председатель занял своё место, и концерт продолжался. Минут через сорок, когда зрители и жюри уже начали немножко уставать, директор клуба прошептал: - Сейчас будет гвоздь программы. Исключительно талантливый исполнитель. Самородок. - Кто же это? - насторожился Степан Степаныч. - Николай Ламонов из четвёртой бригады. Такие чудеса делает... Впрочем, вы сейчас сами увидите. На сцене появился фокусник и принялся доставать из своего цилиндра кучу всяких вещей: ленты, аквариум с рыбками, самовар,…

- Мда,- пробормотал я.- Обидно, конечно. Ну, а скатерть-самобранка у вас имеется? - Ах, лучше бы её не было! - возразил он. - А что такое? - заинтересовался я.- Покажите... - Не могу... - Почему? - Неудобно,- смутился он. - Да что там может быть неудобного! - запротестовал я.- Покажите, я вас очень прошу... - Ну, раз вы настаиваете...- пожал он плечами.Только помните, я вас предупреждал... Он достал синюю, с белой каёмочкой скатерть, встряхнул и расстелил на столе. И в тот же миг…

Когда все исчезло, я понял, что это был запах озона. То же показали и приборы. Вокруг меня была холодная и чистая весенняя ночь. Все было по-прежнему, даже в созвездии Лиры я уже не видел вспышек. Не было только бедных овец... Обо всем случившемся я немедленно сообщил по каналам ПСИ-связи, Вот, пожалуй, и все... 2. СООБЩЕНИЕ С. М. СМИРНОВА, СДЕЛАННОЕ ДЛЯ МЕСТНОЙ ПЕЧАТИ Рассказ молодого чабана - это, по сути дела, единственное свидетельство очевидца катастрофы, которая произошла три дня…

Совсем иной, непередаваемый мир. Он заставляет забыть о голубизне неба, о пронзительном запахе хвои, об изменчивых красках восходов. Моряки и поэты столетиями прославляли красоту океана. Но только теперь, когда человек погрузился в него, мы начинаем смутно понимать, что подлинная красота скрыта в глубине. Она лишь отдаленно мерещится нам. Далекая, забытая прародина. Когда-то мы вышли из океана. Наша соленая кровь - это память о доисторических водах, свободно циркулировавших в телах далеких,…

Дмитрий Емец Через пять мгновений я уничтожу этот мир... Письмо в кармане прикрывает дыру в груди. Через пять мгновений я уничтожу этот мир. А пока надо решить, что я захвачу с собой. Звуки? Пять-шесть звуков взять надо, на память. Звук лопнувшей елочной игрушки, шуршание кофе, когда ссыпаешь его прямо из банки, знакомые шаги на лестнице, звук закипевшего чайника. И что-нибудь из детства, скажем, веселый бестолковый стук синиц, когда они прыгают по кормушке и задевают крыльями стекло.…

Шептала неодобрительно толпа: - Гля, иноземцами себя окружил... варягами. Мало они нам крови перепортили. - И то правда. Русская дружина у него не в чести. Недаром отец в заточении его держал. Сказывают за то, что поддавался Святополк католичество принять, полякам отдать город свой Туров... Жена-то его самого Болеслава Польского дочь. Она ему и нашептыват... - Вот горе-то, не в отца сын пошел. На кого оставил нас князь Владимир? СВЯТОЙ КНЯЗЬ БОРИС Ни много ни мало двенадцать сыновей…

В себя я пришла оттого, что кто-то бережно водил по моему лбу мокрым полотенцем. Я открыла глаза и увидела склоненного над собой графа П. — О, ты жива! Я хотел пустить себе пулю в лоб, но мой пистолет дал осечку. После же выяснилось, что он вообще был не заряжен, — сказал граф и опять попытался прижать меня к своей груди. — Ни за что! — прохрипела я, тщетно вырываясь из его страстных объятий. — Я честная девушка! Граф П. демонически расхохотался. — Не надо было падать в обморок! — произнес…

О "я-писателях". Все то, что выходит на рамки их Я- восприятия, им не интересно, зато самокопательство и обнажение тайников души, равно как и самоидеализация, не всегда осознанная, составляют важную часть их творчества. Таких писателей множество, их легко определить - в большинстве их произведений главный их герой - Я. Скажем, Ремарк, которого я когда-то очень любил - такой явный Я-писатель, а из русских, скажем, Нагибин, нередко Набоков, но у него фокус с "я-оборотным" - когда герой, простроенный…