Научная фантастика

Ледовые корабли — большей частью торговые и охотничьи суда — представляли собой парусники, закрепленные на полозьях, подобных гигантским лыжам. Давным-давно корабли стали главным средством связи, существования и торговли для обитателей Восьми Городов плато. Эти поселения, расположенные в расселинах ниже уровня льда, обладали собственным флотом, а их власть напрямую зависела от количества парусников. Родной город Арфлейна, Брершилл, когда-то был самым могущественным из восьмерки, но его флот быстро…

В этот день мистер Подхолмом закупил в городе три дюжины свежих яиц, фунт печени и задержался в доме бывалого морского волка-капитана Фогено, пытаясь с помощью чар восстановить зрение старичка. Это было бесполезно, но чародей продолжал бесполезные попытки, да и поболтать с матушкой Гульд не мешало. В основном, приятелями мистера Подхолмом считались люди преклонного возраста. Он был очень робок с энергичными молодыми людьми, а девушки старались избегать встречи с ним. "Он слишком двусмысленно улыбается!" —…

Он медленно повернул голову, еще сомневаясь, но все-таки вздрогнул, когда в поле зрения появились позеленевшие разводы пузатого медного чудища. Стало жутко и непонятно и оттого одиноко. Иван Данилыч растерянно огляделся. Слева, в углу, на месте, где вчера был барометр, висел отрывной календарь на картонной подложке с краснощекой улыбающейся фабричной работницей. Краев протянул руку и потрогал его, убеждаясь, что это не странная игра сна. Осторожно, словно опасаясь, что календарь исчезнет, Иван Данилыч…

— Если она вам нужна, — произнес человек справа, — мы готовы. — Сейчас определим. Первый наблюдатель опустил идентификационную карту в прибор перед собой и стал медленно нажимать откалиброванный рычаг, наблюдая за лицом девушки на телеэкране. Ее глаза ненадолго распахнулись от удивления, затем выражение лица сменилось явным интересом. Через мгновение наблюдатель испытал на себе давящее ощущение вопроса, тревоги, поиска. В его разуме неожиданно сложились слова: — Кто там? Кто-то со мной…

Она направила каяк к отмели. Не доплыв десяти метров, она остановила лодку: — Эй, ау! С вами все в порядке? Слава Богу, мужчина был жив. На звук ее голоса он дернулся. Затем встал на четвереньки, вглядываясь в деревья перед собой. — Я здесь! — крикнула Тэлзи. Он повернул голову, увидел ее, поднялся на ноги. Отряхнув песок с пиджака, он опустил взгляд на кромку воды. Тэлзи видела; как его рот беззвучно раскрывался. С этим парнем было явно что-то не так! — Вы больны? — спросила она. — Вы так…

— Заходи. Дверь открылась, и мужчину втолкнули внутрь. "Не похоже на тюремную камеру, — оживился внутренний голос, — столы, стулья, кафедра, совсем как в институте. Если не считать решеток на окнах, десяток парней в робах и вооруженных охранников. Зато препод высший класс. Повезло тебе, Андрей Сергеич". За кафедрой стояла удивительно красивая женщина. — Проходите! — улыбнулась незнакомка. Семенов прошел к свободному столу, сел, выждал, пока на него перестанут пялиться, и украдкой посмотрел…

Я выскочил на своей остановке, и на меня тут же снова набросился ветер, так что для начала мне пришлось долго и нудно гоняться за своей кепкой. Но это все, господа хорошие, ерунда. Сейчас я закрою за собой казенную дверь казенной хаты, плюхнусь в казенное кресло, задеру ноги на казенный столик и налью первый стопарь. И пропади все пропадом! Естественно, мне пришлось с минуту хлопать себя по карманам в поисках ключей. Согласен, потеряй я их — было бы куда как смешнее…Но теперь непогода и прочие…

Несколько секунд, девушка рассматривала меня, затем, опустив запакованный в подарочную обертку предмет в кошель на поясе, одним движением отбросила огненно рыжую гриву волос набок, подцепила двумя пальцами нить на шее, и стянула ее через голову. - Ну, держи, Теренс. - С улыбкой произнесла девушка, протягивая на раскрытой ладони небольшой дискообразный амулет из серебристого и местами почерневшего металла на тонком сверкающем золотом шнурке. - Ай-тар, волос единорога - понеслось по площади. Но…

– Я знаю. – С нами случится что-нибудь ужасное. – Это я тоже знаю. – Я чувствую... какое-то оцепенение. – Даффи! Я пытаюсь думать! – Думать! Ты думаешь целыми неделями, и что толку? Посмотри на деревья! Потрогай воду – лед уже! – Знаю, знаю. – Завтра мы просто должны лететь. Просто должны. – Мы говорим об этом каждый вечер, а утром опять та же история: снова испуг. – Я чувствую в себе этот невероятной силы зов. Лететь! – Понятно... – Конечно, понятно, – угрюмо кивнула Даффи.…

— Ты уже проанализировал ситуацию и сделал вывод, не так ли? — Да, я пытаюсь представить общую картину, чтобы понять происходящее. Нападения учащаются, они стали более изощренными, — Хорстоковски оглянулся по сторонам и наклонился к уху Зильбермана. — Думаю, что радиолокационные системы не сработали по совершенно иной причине, — прошептал он. — Ты заметил, здесь стало слишком много летучих мышей. Это их мыши. Они перекусывают провода. — А вдруг они все-таки прошли, как ты недавно сказал, по…

Не только Карфаксу по ночам снились покойники. Они навещали сны всего мира и несли с собой тревогу, радость или страх — ничуть не меньше, чем заботы дневной жизни. Едва ли стоило сомневаться, что через посредство МЕДИУМа можно с кем-то (или с чем-то) побеседовать. И многие принимали на веру утверждения Вестерна, что беседуют они с умершими. Гордон Карфакс думал по-другому. Уж лучше бы он держал язык за зубами, чем доводить дело до скандала. Ибо теперь на него смотрит весь мир, а сам он вовлечен…

Кстати, сей монстр был не одинок. Ибо вскоре вокруг него появлялись еще семь, размером поменьше, причем один уродливее другого. Так, у одного была борода, другой улыбался идиотской улыбкой, глаза третьего полузакрыты… Просто ходячие экспонаты кунсткамеры — сказал бы любой из обитателей Земли независимо от цвета кожи и национальной принадлежности. Вот, собственно, и все. Ученые мужи (и не очень ученые — так, прикола ради) вновь взялись за разгадку сигнала. Кое-кто, в особенности те, кто зарабатывает…

Нечетные номера оказались на другой стороне улицы. Осторожно ступая, чтобы не поскользнуться, Прошин перешел дорогу, огляделся. Старые, еще дореволюционные дома. Узкие окна, лепные карнизы, атланты с вздутыми мускулами. Пустые подворотни, решетки на окнах первого этажа. Прошин завернул в подворотню дома номер девять, прошел по двору, где под снегом стояло несколько автомобилей, высились мусорные баки и детский «грибок». — Не подскажете, где квартира номер семнадцать? — обратился он к подростку…

Но уже к полудню Вася затребовал дисколет, и мы полетели за ним. Он ждал нас на берегу озера с исказившимся лицом. — Взгляните, что я наделал! Зверь лежал снежным холмиком на опушке леса: белый мех с муаровыми разводами. — Это я его убил. Заряд джефердара был рассчитан на десять минут обездвиживания, и сначала он стоял как положено. Я снял его. Вот голограммы, смотрите. — Вася протянул кассету, рука его дрожала. — Он стоял, стоял… А потом вдруг упал и перестал дышать… Я — в лагерь — надо проверить…

— Тьфу, черт! Я уже, кажется, настолько привык выражаться в свойственной Базарову манере речи, что сам едва не стал нигилистом, — вслух возмутился Павел Петрович. — И отчего я все сбиваюсь на анахронические явления? Какое, помилуй Господь, электричество? На дворе давно уже, слава Богу, не темное Средневековье, а просвещенный девятнадцатый век! Мало разве в нашем современном быту постановлений, которые не вызывают сомнений, и вместе с тем… Он неожиданно замолчал и сел на кровати, как будто пораженный…

ШТУЧКА Александр Никитин На чем это я остановился? Да! Стали мы, значит, на орбиту в системе V513. Вызвали меня на мостик. Старшой посмотрел с прищуром и цокнул языком - значит достоин. Я за своим внешним видом всегда слежу. Поэтому и на базы к инопланетникам частенько попадаю - лучший образец человеческого рода. А мне это двойная премия. Во первых, за работу в особо сложных и напряжённых условиях - тесный контакт с представителями иных цивилизаций. И во вторых, я от них, как сам понимаешь,…

* * * Над пёстрым человеческим морем неслась разухабистая песня: Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хи-хо, и бутылка рому! Пей и дьявол тебя доведёт до конца! Йо-хи-хо, и бутылка рому! Их мучила жажда, в конце концов, Йо-хи-хо, и бутылка рому! Им стало казаться, что едят мертвецов Йо-хи-хо, и бутылка рому! Каждый раз, когда новый куплет громовыми раскатами проносился над огромной площадью рынка, Рита вздрагивала, словно от пощёчины. Песня казалась ей такой же страшной…

Далее следует целый панегирик любимому жанру: «Так называемая космическая опера — это сказка, героический эпос о нашем месте в истории. Еще несколько лет назад Циолковского называли фантазером. Годдард, гений, опередивший свое время, должен был притворяться, что его ракеты предназначены для исследования верхних слоев атмосферы, просто потому, что опасался произносить слово „космос". Важные шишки, у которых мозги в заднем кармане, продолжали сидеть на них, презрительно посмеиваясь, пока спутник не…

А еще она была Иной. Причем без регистрации. Впрочем, присмотревшись Арик нашел объяснение отсутствию регистрационной печати: Иная была дикая. И, похоже, в сумрак ходить училась сама, поскольку аура только-только начала окрашиваться ко Тьме. После грамотной инициации не остается так много нейтральных тонов. «Так-так! — подумал Арик с невольным подъемом. — Дикарка, значит. Ничего так выглядит… В моем вкусе.» Он не любил прятаться и таиться. Вошел в сумрак за несколько шагов до ступенек, приблизился…

Она снова устремила взгляд к звездам. Нет, это безнадежно: она не сможет определить, какая из этих светящихся точек — солнце Солярии. Она почему-то думала, что оно ярче других, но на небе сверкали сотни одинаковых звезд. Она подняла руку и сделала жест, который про себя называла «жест-Дэниел». Правда, было темно, но это не имело значения. Робот Дэниел Оливо немедленно очутился рядом. Те, кто знал его двести лет назад, когда он был сконструирован Хеном Фастольфом, не заметили бы в нем никаких перемен.…