Научная фантастика

Последнее напугало меня чуть ли не до смерти. В то время с Гарри Гаррисоном я лично знаком не был, но знал о нем многое. В юности я прочел «Рокдрайвера», и Гаррисон стал одним из моих любимых авторов. Еще я знал, что он, когда сильно зол, разговаривает с людьми на повышенных тонах. Короче говоря, он мне представлялся этаким двуногим «Миром смерти». А я? Его фэн, начинающий писатель, у которого еще молоко на губах не обсохло, но который между тем имел наглость «угасить энтузиазм» великого Гаррисона!…

Я постарался не думать об этом, но позже, когда дети легли, мне снова стало не по себе. Беспокоил меня не этот разговор — дети, в конце концов, часто говорят сами с собой; я удивился тому, на какую тему говорили, и не понимал, почему Мэтью так упорно и явно верил в присутствие невидимого собеседника. Наконец я спросил: — Мэри, ты ничего не замечала странного… или… нет, как бы это получше выразиться?… необычного, что ли… у Мэтью? Мэри опустила вязанье. — А, и ты заметил! — Она взглянула на меня. —…

Они продвигались все дальше на север, и море Бофорта постепенно исчезло из виду. Разведывательный корабль летел с опущенным почти вертикально вниз носом — многие эксперты с большим трудом переносили подобные перегрузки, а у Эллисон лишь возникало ощущение, что мир проносится над ее головой. Она очень надеялась, что когда военно-воздушные силы сумеют запустить орбитальную станцию, для нее тоже найдется местечко на борту. Фред Торрес — или его автопилот, это уж как посмотреть — медленно развернул…

— Нет, Зиг. По-моему, то что надо. Он нагнулся к Талленту и внимательно рассмотрел трясущегося мародера. Аккуратно приподнял ему правое веко: — Так, наркоман. Отлично. — Выпрямился и добавил: — Ну, парень, весь день мы тебя искали. — Я вас первый раз вижу! Чего вам от меня надо? Пустите меня! Пустите! — Не торопятся они его приканчивать. Тут что-то не так. Таллент истерически заверещал. Пот хлынул по лицу будто на лбу открылась пропускная щель. Тогда, оглянувшись через плечо, высокий блондин…

– Ты будешь играть с ним на травке, – сказал Розинский. – Вон там. А когда проедет машина, ты помашешь ей рукой. – Я знаю, – сказала Надя. – Мне Виктория говорила. – Удивительно талантливый ребенок, – сказал Розинский. – Вообще я хочу снимать детский фильм. С детьми так интересно работать. У них есть непосредственность, утерянная актерами. Ты как думаешь? Я не успел ответить, потому что оператор отбросил окурок сигареты и сказал: – Солнце уйдет. Оператор, второй режиссер Виктория и директор…

И дальше в том же духе. В рукописи все это изложено гораздо подробнее. Я привожу ее в первозданном виде, не изменив ни единой строчки. Простим бедняге экстремизм суждений и грубость выражений – для психа он еще довольно деликатен. Кстати, теперь я вовсе не уверен в том, что он действительно псих. Потом письма стали приходить с дивной регулярностью – по одному в месяц. Двенадцать писем за год. Тем, кто интересуется астрологией, могу как-нибудь показать уцелевшие одиннадцать – возможно, тут есть…

Чтобы свести концы с концами, Давыдов разгружал вагоны, подрабатывал на стройках. Но в этих областях бизнеса существовала жестокая конкуренция. И университетское образование являлось скорее преградой, нежели подмогой в конкурентной борьбе. Бывшие сокурсники Николая работали продавцами в магазинах, отлаживали компьютеры «чайникам» и «ламерам», писали на заказ программы. Но к программированию Давыдов был равнодушен, хотя в принципе в компьютерах немного разбирался. А к торговле испытывал живейшее…

Артур Крестовский жаждал видеть звёзды «напрямую», не через виомы, для чего использовал эмскан – шлем прямого визуального контроля, передающий видеоинформацию напрямую в мозг человека. Во всём мире пользовались такими приборами считаные единицы, специалисты, для которых не нужен был «перевод» с «языка телескопа» на «язык человеческих чувств». Определить ощущение, возникающее у Артура во время сеансов слежения за пространством, одним словом было трудно. В нём смешивались и восторг, и радость, и…

Андрей уловил телепатический сигнал, посланный Ва-Торком куда-то за пределы помещения, в котором они находились. В ту же секунду в стене открылась дверь и в зону перехода вбежали несколько человек, одетые в голубую униформу медиков, с раскладными носилками и какими-то ящиками в руках. В зоне перехода сразу же стало тесно. То, что осталось от тел Мииз и Вистора, медики уложили на носилки, накрыли сверху стерильными пластиковыми колпаками и унесли. – Всех иноформов придется госпитализировать, –…

Я смотрел вокруг. Здесь уже столетиями ничего не менялось. А для меня изменилось так много. Нас было одиннадцать, готовившихся к первой атаке на врага. Учение было тяжелым, и физически, и умственно, но мы мало знали о своем задании и о том, как ничтожны наши шансы на успех. Дисциплина и тренировки немного увеличивали наши шансы, но нам нужны были даже самые ничтожные. Мы – вернее, некоторые из нас, – должны были произвести разведку. Мы почти ничего не знали о треножниках, не знали даже, разумные…

Тем искусственный сон и хорош: он давит подсознательные тревоги и навязывает сладкие видения. Отличное средство для расслабления. Выдра опустил босые ноги на пол, поднялся с кресла. Тут же в воздухе нарисовалась голографическая фигура служанки, зачирикала медовым голоском: «С пробуждением, господин пассажир! Не желает ли господин посмотреть грандиозное телешоу «Битва деградантов»? Не угодно ли господину попробовать фирменный коктейль «Слезы Ганимеда?» Выдра раздраженно махнул рукой, состроил зверскую…

Пролог Вызовы к начальству – это неприятность уже сама по себе! А если вызов неожиданный? И срочный? Причем начальство не родное и близкое – непосредственное, – и даже не через одну ступень, а гораздо выше? Все эти мысли вихрем проносились в голове у капитана ГБ Степана Киреевича Кобзева, когда он поднимался по ступенькам самого «высокого» в столице дома. Как шутили препровождаемые сюда острословы: «Из кремлевских окон хороший вид на Красную площадь, а из лубянских – на Воркуту». Не рассчитывал…

Я начал скучать, более того - тосковать, и когда Митька, мой собрат по учебному курсу, стал предлагать мне отрастить волосы - такие, чтоб чертям стало тошно или создать на худой конец тайную организацию - в пику масонам и всем прочим, я не отмахнулся, как раньше, потому что средство от тоски следовало искать - и искать по возможности активно. Однако где его искать, я не знал и, вероятно, мысленно допускал, что в советах посторонних ответы тоже порой находятся. Кроме того был Митька парнем дошлым…

Роза Николаевна как фурия метнулась к нему, вырвала наушники и закричала: - Костров, ты в своем уме? Ты совсем совесть потерял? Я тебя не узнаю! - Правда? - удивился Мирек. - Богатым буду! А в уме я чужом! Сидящий сзади Мирослава Влад сказал соседке по парте: - Сейчас он допрыгается, и Дикая Роза ему пару в году влепит. Нечастный Влад, он забыл, что у математички изумительный слух. На контрольных работах она даже из соседнего кабинета слышала, как дети достают шпаргалки. Роза Николаевна…

И вот теперь неожиданно - это приглашение. Получив его, я терялся в догадках, относительно внезапного решения Семена, и вместе с тем, конечно, был польщен им, не скрою. Все же, Семен мне первому отворил свою дверь. И, встретившись с ним, все пытался разузнать, отчего так. Семен пожимал плечами, то улыбаясь, то хмурясь, отговариваясь общими фразами, будто и сам не знал причин, побудивших его принять это решение. Я не отставал от своего друга. Пока мы добирались со станции, пока он показывал мне…

- Вы до центра едете? - Почти. До выставки. Вам куда нужно? - К Центральному вокзалу. Ундина выключила радио, но тишина подействовала на нее угнетающе. Молчаливый попутчик тоже начал ее нервировать. Около Пуллаха пришлось остановиться перед шлагбаумом: через несколько долгих минут появился пригородный поезд. На него он вроде бы мог и успеть... Молчание становилось тягостным. Наконец оно ей надоело: - Вы работаете здесь, за городом? - Нет... Я пока учусь. - И что же вы изучаете? …

— Два, дорогой мой эстет. И не сухофруктов, а бананов. И непременно «Dole». Ещё лучше целый ананас. В нём содержится фермент бромелин, сжигающий жир. Вот какая она, наша Анжелика! Даже фрукты подбирает по степени полезности. Потому-то я с нею и расстался в свое время. А может, это она меня бросила? — Скажи, Анжел, — спросил я с невинным выражением и талантливой имитацией кавказского акцента, — отчего это " ананас " пишется слитно, а " мы её " — раздельно? — Фу, дурак какой! — сказала она.…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ В НАЧАЛЕ… 1. ЗАПЕЧАТЛЕНИЕ Ведя обычный поиск, КК «Экскалибур» [1] обнаружил неизвестную планетную систему. Там была лишь одна планета, на которой могла существовать гуманоидная жизнь, и на этой планете жили люди — в основном, на меньших размеров северном материке — и наблюдения показали их вполне земной облик. Генетики из моего отдела, основываясь лишь на показаниях сканеров, предположили, что это, должно быть, одна из многочисленных «потерявшихся» колоний Земли. Они говорят,…

По справедливому замечанию той же Т. Чернышевой, здесь найден один из важнейших литературных приемов научной фантастики: иллюзию правдоподобия создают реалистические детали. В описании полета героя на Олимп, а потом на Луну якобы достоверные сведения соседствуют с баснословной выдумкой, но показательно само стремление логически обосновать невероятное. От эпохи первоначального накопления до промышленного переворота, до тех пор, пока наука не выявила своего могущества, инженерная фантастика сосуществовала…

Малов стал уходить, но ноги словно вязли в упругой среде, и вдруг упругость швырнула его назад. Он побежал, чувствуя облечение и страх. На нижний ярус вел винтовой трапик. Развязать дискуссию на общую тему не удалось. Двое «спортсменов» зажали критика, потом взяли его за руки-ноги и, раскачав, спровадили в речку. «Освежись, папаша!» В больнице произошло уплотнение из-за ремонта — строители выкуривали своим перегаром бессмертные штаммы каких-то клебсиелл. Вначале Малов разместился джентльменским…