Поэзия

Однако поэзия рубежа XVIII–XIX веков оказалась неприспособленной для выражения всей сложности отношения личности к окружающему миру. Господствовавшая тогда рационалистическая система классицизма предполагала четкую жанровую разграниченность, согласно которой интимные чувства могли выражаться либо в анакреонтической лирике, либо в элегиях, песнях и дружеских посланиях. Что же касается гражданских, общественных чувств, то они находили свое отражение в высоких жанрах: одах, обличительных сатирах, трагедиях.…

Как солнце и небо, как земля и деревья, как тропинка и идущие по ней люди… Можно отыскать тысячи образов для подобных единств, сотни примеров привести, множество ярких эпитетов подобрать, и все будут к месту, как весомое, нужное слово, попавшее в строку, ставшее её лучшим созвучием. Как бы там ни было, но интимные переживания – это постоянное открытие. Как сладостное утреннее пробуждение с надеждой на то, что новый день будет лучше, светлее, желаннее и радостнее. И так – на долгие годы. Лишь…

Чтобы меня не обидеть, Он улыбнулся сквозь слезы. * * * Ты на вершине – подумай: Ошибка чревата лавиной, Не меньше, чем ты, беспощадной. * * * По улицам молча брожу И, словно цветы, собираю Улыбки прохожих. * * * Много ли можно увидеть, Если смотреть друг на друга В прорезь прицела? * * * Отец на фронте ослеп, Но вот уже сорок лет Он видит войну во сне. * * * Всё уже было когда-то: Хорошее или плохое — Только любовь не приходит. * * * Еще одну…

Наш Каспор (Поэма) Кто с утра пробрался в спальню, Все вокруг подняв вверх дном? Это Каспор, наш проказник, Речь сейчас пойдет о нем. Скоро год, как подарили, Нам сиамского кота, Умещался на ладони, Весь от носа до хвоста. Мы его определили К нашей Мурке, так и быть, Жалко, глупый несмышленыш: Мамой ты ему побудь! Мурка малыша пригрела, Накормила, приняла, Со своим котенком рыжим В свою семью забрала. Так и рос он на коленях, На моем плече лишь спал, Очень ласковый…

Белые цветы Белые цветы, Творение весны беспечной, Как майский снег, недолговечны, Как детский сон, чисты. Мираж исполненной мечты: Прозрачный лес в сиянье млечном И купол неба бесконечный, И белые цветы. 1997 На память Напрасных слов моих печаль, В сухих глазах тоска немая. Пожалуйста, не отвечай! Я понимаю. Оставь мне первый наш февраль, Камина колдовское пламя, Оставь мне пепел от костра На память. Не стоит слов чуть слышное «прощай», Увидимся, ведь так…

«Рассвет и дождь. В саду густой туман…» Рассвет и дождь. В саду густой туман, Ненужные на окнах свечи, Раскрытый и забытый чемодан, Чуть вздрагивающие плечи. Ни слова о себе, ни слова о былом. Какие мелочи – все то, что с нами было! Как грустно одиночество вдвоем… – И солнце, наконец, косым лучом Прядь серебристую позолотило. «Без отдыха дни и недели…» Без отдыха дни и недели, Недели и дни без труда. На синее небо глядели, Влюблялись… И то не всегда. И только. Но брезжил…

Глава пятая. Налоговая инспекция Говорят, что деньги хранятся в коммерческих банках, И это верно – но не только там и не только на счёте – Еще и в домашних из-под овощных консервов склянках, В рюкзаках, в п о дполе – и совсем без учета. А неучтенные деньги – Зло, Правда, не для тех, Кому на халяву хапнуть лав э повезло. А для тех – умных и юрких – Кто радеет за благо страны, И на ком форменные налоговые юбки Или форменные налоговые штаны. Скажем прямо, налоговики – Родной…

Грехи. Совесть в доле * * * кактус сел на иглу * * * к цели серпантином * * * кастрат кастрюлями * * * юмор всеканальный * * * утро солнце в профиль * * * табу не ту скребу * * * с пахом нараспашку * * * в музей экспонатом * * * кома коммунизма * * * отдых в очередях * * * глушит пульс тишины * * * семь струн светлой грусти * * * с икон она и он * * * вверху всем нам истец * * * спаслась…

Помимо красочных цветов, Что пестротой своей сияют, Добавит несколько кустов, Которые так привлекают И, неизменно выделяясь, Всем существом к себе манят. Над ними, гордо возвышаясь, Деревья старые стоят. Они крадут лучи ревниво И с высоты бросают тень. Как удивительно красива Пора, когда цветет сирень. Островок жизни Я шелест листьев опишу, Цветов приятный аромат, Которым с радостью дышу, Деревьев красочный наряд В лесах обманчиво…

И забыл про былую свободу, Когда сущностью легкой по миру летал, Был подвластен лишь ветру и богу. 6 А теперь голос тела весь мир заглушил – За капризом каприз звучит новый. Так, что некогда вспомнить, как прежде ты жил И зачем воплотился ты снова. 7 Как и ты много сущностей, в разных местах Воплотившихся, ищут свободу. Чтоб границы убрать в своих новых телах Голодают и молятся богу. 8 Ощути себя сущностью в теле чужом! Ощути гамму чувств и стремлений, Что волнуют…

Нам спутниками в жизни станут. Где всё забудется, как сон, Тот одинокий страшный сон. 1997 г. Простая девушка в столице Среди огней, домов, витрин, Потока дикого машин, Всегда одна, всегда грустна, По улице спешит она. И уверяют, нужно ей, Как большинству из всех людей Звезду столицы с неба снять. Или самой звездою стать. Ей богом вверенный талант, Раскрутит, может быть, магнат. Или ещё есть вариант: Расчёт. Замужество. И … – в ад! …

Бегаю по звёздам Я бегаю по звёздам, Нравится мне там гулять. Только б черти не мешали Человечеству мечтать. Бездна любви Падаю в бездну любви, Падаю и удивляюсь… О, как необъятны вы, чувства мои, В которых я растворяюсь!!! О, Боже, сколько радости… Какой блаженный дар… И звуки дивной музыки Пьют из цветов нектар!!! Белый город Белый город… С высоты на башне Эйфелевой смотрю… Сену вижу, И трамваи Под мостом плывут… Триумфальная арка… А от неё поляна……

Я с тобой Я с тобой. Ты знаешь, всё проходит: Этот дым и этот страх за что-то. Не прощается и в дым другой уходит — Напугать ещё, ещё кого-то… Я с тобой. С деревьев отлетаю, Просто падаю и не хочу грустить. Только жаль – я многого не знаю, Даже то, что хочется простить… Я с тобой. Я буду снова падать. Падать больно, но с тобой – легко! Я упьюсь тобой, простая радость; Ты заснула где-то глубоко… Я с тобой. Мне будет тоже – так же — Радостно, печально и никак. Вот увидишь, вот увидишь,…

И ты осталась без него? Что было с ним – неповторимо. Бессмысленно теперь уж все… 16\4 1 Быстро жизнь пролетела – Только краем задела, Так как птица крылом. Ты стоишь у предела, Уже все надоело – Ждешь, когда смерть придет. 2 Нет ни радости в детях, Ни в красивых рассветах – О былом думы все, Когда счастье бывало Тебя всю накрывало – Были радость и смех. 3 А теперь лишь печали Тебя здесь посещают, Грусть смешалась с тоской. Где же дальние…

как ложилась радость на боль, превращаясь в даты и календари где январь – снегири, а апрель – пузыри, а июль навсегда горит все, о чем когда-то было так страшно и думать, и говорить станет даты и календари как ложился ты рядом, не ведая края, времени и стыда кто мы все, если не вода с песком, не песок и морская вода и когда просыпаешься через край, потому что не видно края — просыпаюсь 38 Август узок, август не налезает, никуда не ходи и гляди в окно, как над…

2015 Красота Лежали на прилавке как-то раз Два яблока, различных меж собою, Одно из них всем радовало глаз, И было чем, уж этого не скрою: Тот плод, что внешностью своею выделялся, К себе внимание прохожих привлекал. Другой лишь скромно в стороне лежал, Соревноваться он с соседом не пытался. Но случай вдруг один произошел — К прилавку нашему мужчина подошел, Что фруктов разных был большой любитель. Он оба яблока с охотой приобрел И те плоды понес в свою обитель. А позже этот…

«Крик» Мунка Рвал полотно и краски обжигал. И я, не излечившийся от астмы, через удушье воздух ртом глотал из темноты, обугленной внезапно. И перекошенное плавало окно оттенками погубленной глазури, и кровоточили, поранив о стекло две стороны его холодной сути, когда не знать число любого дня, что за любой, какую ждать разлуку, в какой из дней, не следующим «за» таким же, крик уже глухому уху. Крик на сто верст и десять этажей, дрожать и – возникать повсюду, мерцать везде,…

Апрель I Апрель, и апельсин, И ломкий слух капели — Так делятся легко на солнечные щели, А в лужицах с эмалью льда – бензин, И солнце бьёт полого по панели, Луч пилит синеву, как жук-пропеллер, Но в ветках – первая мелькнула акварель. Над лужицей испуганно кружится, Из сна ли выпав, со снегу, синица — Конец зиме, мой ветреный апрель. II Мой апрель-менестрель, ледяной, продувной одуванчик, как в сифоне, капель комарино звенит, то ли плача. За снега, за века затаясь,…

В 1649 году он получает – очевидно, не без помощи и рекомендаций свояка – место лейб-медика при дворе протестантского герцога Сильвиуса Нимрода Вюртембергского, к чьим владениям принадлежала тогда Силезия. Тогда же происходит и его сближение (через Келлера) с силезскими мистиками Даниелем Тзепко, Иоганном Чехом и в особенности Абрахамом Франкенбергом – другом «тевтонского философа» Якоба Беме и владельцем отличной библиотеки, доступ к которой получает отныне и Иоганн. Здесь он мог найти как сочинения…

Каждый со своей сторонки. 10 Всяк смотрел лишь свой удел – Счастлив быть один хотел. Чтоб лишь у него была И красивая жена, 11 И хороший жеребец, И чтоб в доме был хлебец, Огурцы, капуста в кадках, Чтоб родилось все на грядках, 12 В поле чтоб был урожай. И его чтоб невзначай Летом градом не побило, Осенью в дождях не сгнило. 13 В общем, чтобы жизнь была Лишь счастливая одна. Вот и жили Кот, Петух И малыш Ивашка – друг. 14 Жили они все втроем, …