Прочие Детективы

Потея от усилий, она попробовала снова, и боль была такой сильной, что перед глазами вновь вспыхивали звезды. С четвертой попытки ей удалось, и блок ножей с грохотом упал на край стойки. Теперь ножи торчали горизонтально и почти на уровне столешницы. Полная надежд, она повернулась к ним спиной и связанной рукой дотянулась до длинного разделочного ножа. Она обхватила пальцами рукоятку… – Нет-нет-нет, – раздался голос. Он стоял у кухонного стола и наблюдал за ней. Она сделала шаг вперед и почувствовала,…

Там было уютно. Оно было маленьким. Звучала тихая и приятная музыка. — Я хочу поднять этот тост за всех вас, — сказал звукорежиссёр. — За вашу такую талантливую группу. Я желаю, чтобы она существовала долго — долго. Если она вдруг распадётся, пусть вы всё же успеете в мире музыки как можно больше. За ваше здоровье и счастье. — Ого, как много всего! — рассмеялась солистка. — Хватит на несколько тостов сразу! Почему так много фраз? — Мне очень нравится ваша группа. Её солистка мне тоже нравится…

Мы гордимся тем, что этот незаурядный человек входил в наш коллектив. Сотни людей будут помнить уроки Бориса Вейсмана…» 14.00 …Судьба занесла меня сюда, в горное захолустье на границе с Абхазией, четверть века назад. Сначала я думал, что это ненадолго, потом понял, что глупо искать себя за тридевять земель. При этом я никогда не мог сродниться с этими местами: любое прибежище здесь казалось временным и случайным, отношения — пустыми. Возвращаясь в город своего рождения, я моментально…

— Да что ты? — Даша еще отпила и задумалась. — А вообще-то, ты знаешь, ничего… если распробовать, вкус очень даже интересный… фруктовый оттенок… — Я хочу выпить за мою жену! — прервал ее рассуждения Виталик, подняв бокал. — Встреча с Катей — это самая большая удача в моей жизни! За самую прекрасную женщину Москвы! За тебя, солнышко! Катя поднесла к губам бокал с золотистым искрящимся напитком, сделала первый глоток и почувствовала то радостное, легкое головокружение, которое ощущаешь в первый…

– Что это? Что это? Наташка, что это?! В голосе Женьки звучало что-то такое, отчего Наташка насторожилась. Она сняла варежку и еще раз потерла глаза сухими теплыми пальчиками. Ей оставалось всего два шага до Женьки, который стоял, уставившись на снеговика. «Нет, он нарочно, – засомневалась она. – Ждет, пока я подойду…» Девочка остановилась. – Ну, чего у тебя там? – Иди сюда, – Женька почти шептал, – иди, посмотри… Тут… – Чего тут? Женька глядел на нее широко распахнутыми глазами. В…

7 июля 200… года, Франкфурт-на-Майне, аэропорт. Валентина Макарова Как подумаешь, что всего этого могло б и не случиться, кабы не ворона… Нет, не так. Как подумаешь, что всего этого могло б не случиться, не свались на меня лишние деньги… Всю жизнь пребывала в уверенности, что чем больше денег, тем лучше. Но, помнится, наша старая соседка, которая давно уже отбыла в мир иной, говорила когда-то, во времена реликтовой коммуналки: «Лучше быть бедным и больным, чем богатым и здоровым». Я…

– Две машины были, – произнес другой, низкорослый мужчина. – Женщина была, европейка. Я плохо видел, глаза старые стали. Китайцев было трое, машины большие. Женщина долго сидела в машине и ждала. Потом ее позвали, и она вошла в дом. Больше Унсу ничего не видел. – Тунь Ту, – тихо проговорил подошедший старик с редкой бородкой, – не надо ничего узнавать. Вань Дуна и его жену постигла кара за дела его, совершенные много лет назад. – А что он сделал? – спросил Тунь Ту. – Много разного говорят, –…

– Но когда ты ездила на выходные, у тебя же под носом не носились полицейские! – Я люблю мистера Стрэнджвейса. Он для меня – самый лучший полицейский. – Вовсе он не полицейский, ты, пятнистая леопардиха! Он – свободный художник. – А что это такое? – Это… ну, это – свободный художник, как Шерлок Холмс. Пока полиция хлопает ушами, он надевает фальшивую бороду и хватает преступников с поличным. – А почему он не может хватать преступников с поличным без фальшивой бороды? Не люблю бороды. Когда доктор…

– Главная неприятность в том, что у обвинения есть свидетельница. Эвелин Трооп энергично кивнула. – Миссис Кеппнер. – Домоправительница Говарда Байерстадта. – Она его боготворила. Работала у него много лет. – И она утверждает, что видела, как вы трижды выстрелили ему в грудь. – Я знаю, – вздохнула Эвелин Трооп. – Представить себе не могу, с чего она такое сказала. В ее словах нет ни грана правды. Легкая улыбка заиграла на тонких губах Мартина Эренграфа. Клиентка ему нравилась, внутренне он…

– А вы – миссис Калхейн, – покивал Мартин Эренграф. – Пожалуйста, садитесь. Надеюсь, вы найдете это кресло достаточно удобным. Прошу извинить за беспорядок. Для моего кабинета это естественное состояние. Хаос придает мне энергии. Порядок обездвиживает. Абсурд, не правда ли, но не такова ли вся наша жизнь? Дороти Калхейн села, кивнула. Изучающе посмотрела на невысокого, стройного, великолепно одетого мужчину, что так и остался стоять за заваленным бумагами столом. Узкая полоска усов, тонкие губы,…

Интересно, чего он ждал? Допустим, он сказал бы доктору, что думает о Джимми Саво. Артист-комик из далекого прошлого, маленького роста, играл пантомимы в стиле Чаплина. Джимми Саво со своим знаменитым номером под музыку старой песни "Миссисипи, остановись у моего порога". А потом пришлось бы долго объяснять, почему Джимми Саво напоминает знаменитых убийц-маньяков из прошлого. Да, вот они и сейчас знамениты. Люди вряд ли ответят вам, кто был президентом Франции пятьдесят лет назад, но все…

Гpозный, каким, я считал, должен быть Геpкулес, я набpосился на него: - Чего тебе надо? - Да я... - Могу я узнать, чего тебе надо? - Я вообще-то... - Иди отсюда, а то... - Хоpошо, хоpошо. Он бpосил на меня взгляд, значение котоpого я так и не понял, и пошел пpочь вдоль стены. Тепеpь мы были одни. Я чувствовал себя геpоем, потому что мне в пеpвый pаз в жизни удалось обpатить кого-либо в бегство. Я почувствовал себя им еще больше, когда Куколка посмотpела на меня своими большими…

– Принимать у себя правителя соседнего уезда – высокая честь! – согнулся в поклоне толстяк. Однако когда бородатый постоялец отошел подальше, он, глядя ему в спину, пробормотал: – Вот ведь некстати! Этот Ди известен умением всюду совать любопытный нос. Надеюсь, он ничего не разнюхает… – И владелец постоялого двора обеспокоено покачал головой. Старый служитель провел судью Ди во внутренний двор, окруженный большими двухэтажными строениями. Из освещенных окон доносились громкие голоса и взрывы смеха.…

Виктор Лушко не сразу нашелся что ответить. – Идите к черту и не мешайте работать. – Там есть двое живых людей. Они почти не пострадали. Мужчина и женщина. Женщина беременна. Виктор посмотрел на Елисея, у которого был поисковый сканер. Тот отрицательно покачал головой – никаких сигналов снизу. – Они американцы, – продолжала женщина. – Такую плиту придется взрывать направленно, – заметил Елисей, сняв наушники и респиратор. – Так зовите же вашего взрывника! – нервничала женщина. …

На часах – одиннадцать двадцать, я спрашиваю оператора, который добрел до кровати где-то в начале седьмого, нужна ли нам свинья. – Это боров, – повышает голос хозяйка. – Боров! – Извини, – киваю я покорно. – Это не свинья. Это боров. Нет, я не издеваюсь. Заткнись, я же сказала, что не издеваюсь! Говори быстро и коротко, платить ли мне за содержание этой свиньи! Почему я спрашиваю у тебя? А, да… Поняла. – Я отключаю телефон. Мой оператор не собирается содержать скотный двор. Оказывается, он…

Пит не любил ни кокаина, ни колумбийцев. На работе на авиалиниях, даже на «Эйр Америка», если ты провинился, тебя просто выгоняли. Колумбийцы же запросто могли прострелить голову или воткнуть нож в спину. Но, нужно признать, они хорошо платят. Загрузить дополнительные пятьсот галлонов топлива в трюм, пролететь над самыми горами Мексики, которые хорошо защищали от радара, сбросить кокаин над пустыней Техас, возвратиться в Бельпан для дозаправки и оттуда – в Колумбию. Тридцать шесть часов полета –…

Правительство. Собственно говоря, все они здесь государственные служащие, но слово «правительство», возглашенное столь уважительным тоном, означает нечто высшее, ранг более высокого порядка, визит весомого авторитета. Так что Хоукин ждал, и это сказывалось на его расположении духа отнюдь не лучшим образом. Обычно миролюбивый, более-менее довольный своим надежным положением и получающий наслаждение от работы индивидуум, сейчас он был грубо выбит из умиротворенного настроения и отнюдь не радовался…

Ехать не далеко – тридцать километров. От трассы, где проходили рейсовые автобусы, нужно топать еще больше километра до его Зарябинок. Борис втянул холодный провонялый табачным дымом воздух на весь объем своей широкой груди. Сделал несколько движений, имитируя бокс. Мышцы отозвались нытьем. Они явно истосковались по физической нагрузке. Сколько это он не тренировался. Уже больше месяца. Да, права Татьяна. Он явно катится под уклон. Воспоминание о Татьяне отдалось в сердце почти явной физической…

– Она просто соседка. Одинокая женщина. Говорит, что в себя не может прийти после смерти Оли. – Кто с ней разговаривал? – Я… – чувствовалось, что Женя явно смутилась. – Игоря не было… Он поехал в банк… Он же хочет кредит брать на покупку квартиры… – Да-да, я поняла… И что же? – Что… – вздохнула Женя тяжко, по-детски обреченно. – Она мне почти ничего не рассказала. Так… в общих чертах… мол, нашли девочку – она училась в одиннадцатом классе – в парке, с пробитой головой… Убийство… – Дело…

Да, это был, пожалуй, единственный момент всей их совместной жизни, когда он мог себе позволить зайти к Кларе вот так, запросто, и поздравить ее с днем рождения. Что он и сделал. Он постучал, но, не получив ответа, вошел… Клара сидела в кресле, поджав ноги. Она совсем маленькая, Клара, маленькая и очень хрупкая. Она вся целиком умещается в этом старом кресле. Черное бархатное платье, крохотные бриллианты в розовых пухлых мочках, тонкая, нежная, опутанная нитками хрустальных бус шея… Нет,…