Руководства

Да пошли они все. Хоть в прессе с подачи матери меня и описывали как невинную милашку, я могла бы стать такой же непримиримой, как она. – Мне восемнадцать. – Я уперла руки в бока. – Я могу брать в рот всё… – Ты Константин. Твой рот представляет нашу семью, так что я буду решать, где и как ты его…

Я хмуро смотрю на него, потом бросаю взгляд в окно. На крыше соседней пристройки играет бликами какая-то стекляшка. Оптический прибор снайпера. Крупную операцию же подготовили выродки. Целый город не пожалели. Сколько всего человек задействовано? Сорок? Пятьдесят? Сто? — Вы слушаете? — спрашивает рыжий.…

Ее продали – это она поняла сразу. Не поняла только, кому и зачем. И не понимала до сих пор, хотя прошло уже больше двух недель, как она попала сюда. Как выглядел дом со стороны улицы, девочка не знала, как не знала и того, на какой улице он находится. Сюда не долетали звуки внешнего мира, окна в…

О том, что в соседней башне под названием Хрустальная Игла, тоже принадлежащей Демидову, располагается отличный отель, я не стал её извещать. Ведь в моих коварных планах затянуть туда госпожу Ковалевскую и исправить все прежние упущения. Ольга, повернула рычажок управления тягой, и «Олимп» поехал по…

Мерцание, перенос. Меняющийся, непрерывно искажающийся мир, который мой разум попросту не способен воспринять. А сразу за ним огромное каменистое поле с редкими растениями. Похожие на горы облака как будто рассекли исполинским мечом, разделив небеса. Непрерывно скачут разряды молний и сверкают вспышки…

Бурят говорил это совершенно спокойно, а вот его подчинённые снова были в шоке. Они даже не могли предположить, что их наниматель так просто согласится на столь паршивые условия. Обычно это он всегда продавливает свои, а здесь согласился, даже не пытаясь их оспорить. — Иначе и быть не может. Наша репутация…

Хотя посадку было можно назвать мягкой с большой натяжкой, но глайдер не отлетался, как я подумал поначалу. После такой посадки глайдер вновь запустился и был готов к взлёту. Видимо, уже привычный к таким посадкам глайдер попался, решил для себя и продолжил переговоры с представителем шоу, так как здесь…

Плечи ныли, руки были как чужие, кое-как прицепленные к телу. Вдобавок меня трясло от отвращения к пьяному уроду, который только что меня лапал. Я чувствовала себя грязной, грязнее, чем он. Хотелось залезть в горячую ванну и соскоблить с себя его запах, следы его потных рук и вонючих слюнявых губ.…

— Слышу, тихо стало. — Повезло мне. Значит, не выкинут по дороге. — Говорил я тебе, никто тебя не выкинет. — Посмотрим, что будет дальше. В этот день ничего больше не произошло, и никто к нам не приходил. На следующий день неожиданно стала открываться крышка трюма на корме. После чего с другой…

Несмотря на то что ее роман с Владаном был давно в прошлом, Маринка по-прежнему испытывала к нему теплые чувства, оттого постоянно давала мне советы на правах старшей подруги. Иногда дельные, но по большей части не очень. Вот и последним ее наставлениям я не вняла, оттого вместо загара рисковала вернуться…

Вопрос только, что он тут мог забыть… С сопряжением Виллсон был немного знаком, но кровопролития и бестолковые войны его никогда не интересовали. Он всегда считал себя творцом, любил эксперименты, сам процесс создания артефактов. Даже лабораторию построил под своим домом. Там были укрепленные звуконепроницаемые…

Например, убрал мелкие повреждения, которые могли вылиться в серьезные травмы, такие, как внутренние ушибы. Кажется, владельца этого тела частенько… метелили. Так прошло еще два часа. Впрочем, времени у меня было много, надеюсь. Мой сокамерник мирно спит, но память моя до конца не раскрылась, поэтому…

— Не густо… — оценил я, откидываясь на стену и с интересом оглядывая реликвию. Ожидал увидеть нечто занятное и интригующее, но глазам предстал какой-то хлам. «Это» не тянуло даже на музейный экспонат. — Барахло… Прямо сейчас я держал в руках оружие. Точнее то, что от него осталось. Всего-навсего…

— Герман Сильвестрович, а скажите… зачем был второй шприц у вашего человека? Вальков сощурился, посмотрел на подполковника с откровенной злостью и раздражением: — А тебе какая разница? — Вы хотели меня — убрать? — почти шёпотом проговорил Зуев, и голос его дрогнул. Валет поморщился, брезгливо…