Сказки

I В очень древние годы, стародавние, был в некотором незнатном царстве премудрый король по имени Доброхот. Величали его так за то, что он не любил воевать, а всем людям добра хотел. Жить он любил по-старинному и управлял своим королевством с большим благочестием по всем памятям по отцовским и дедовским, и из всех сил хлопотал и заботился, чтобы в его земле правда над кривдою верх взяла и всем людям хорошо было у него под державою, но только все это дело у него не спорилося. Только что начнет…

И пока градусник нагревался, Бориска рассказал, как он заблудился в лесу, как познакомился с Буком, гостил в берлоге у Машеньки. — Завтра утрам Сорока прилетит ко мне, — закончил свой рассказ Бориска. — Она сядет на рябину и затрещит. Вы не пугайте ее! — Ладно, — пообещал папа. Незаметно для себя Бориска задремал. Он не слышал, как мама взяла выпавший градусник, и не видел ее встревоженного взгляда, с которым она передала градусник папе. …Бориске показалось, что он спал совсем недолго. Открыв…

Такой была четвертая жизнь черного кота. В старом монастыре жили семь монахов и ни монахом больше. Все они дали обет молчания, поэтому не было никакой возможности узнать их имена. Монахи много молились, мало ели и мало спали. Они пустили на порог Черную Лапу зимней ночью и поделились половиной своей трапезы, которая была крошечной. Но голодный кот и этим крохам был рад. Затем монахи предложили коту жесткую постель, другой не было, но Черная Лапа отказался. Едят коты, конечно, по необходимости,…

И Клаша спокойно улеглась на солнышке, но поспать ей не удалось. Из сарая с визгом выскочил щенок. — Ну что ещё? — лениво спросила кошка. — Ой-ой-ой! Боюсь я их! Ой, боюсь! — визжал щенок. — Кого? Кого такого страшного нашёл ты в нашем сарае? — потягиваясь, спросила Клаша-кошка. — Там эти… Ну не знаю, как называются. Серые, с длинными хвостами. Я хотел на них охотиться, но почему-то боюсь. Они шуршат очень, — оправдывался щенок. — Как ты смел, щенок? Как ты смел охотиться на моих мышей? — расшипелась…

— Первая рыбка — чур, моя! — шепчет лиса. — А вторая — моя… — бормочет Волк. — А третья — вот такая — моя! — рычит Медведь. Так и пришли все к реке. Снял с себя Кот мешок, рядом ведёрко поставил, стал удочку разматывать. Лиса, Волк и Медведь в кустах неподалёку устроились: своей доли улова дожидаются. Насадил Кот на крючок червяка, закинул удочку, уселся поудобнее и на поплавок уставился. Приятели в кустах тоже с поплавка глаз не сводят. Ждут. Лиса шепчет: — Ловись, рыбка,…

— Но мы его поймаем, — пыхтя, проговорила Корова. — Один — это я, два — это Телёнок, три — это Корова, четыре — это Бык. Один, два, три, четыре! — сказал Козлёнок. — Ой, теперь он и тебя сосчитал! — заскулил Телёнок. — Ну, это ему даром не пройдёт, — проревел Бык и вместе с другими бросился в погоню за Козлёнком. Они выбежали на широкую пыльную дорогу и понеслись вскачь. А в это время по обочине дороги неторопливо прохаживался Конь и жевал траву. Услышав топот и увидев,…

И тут кто-то постучал в дверь… Дверь распахнулась, и на пороге появились бельчата с большим лукошком, полным орехов. — Вот! Это вам мама просила передать! — пропищали бельчата и убежали. — Чудеса… — прошептала Зайчиха. Пришёл Ежик с корзиной, полной грибов. — Хозяин дома? — спросил он Зайчиху. — Да нет. Как с утра пошёл, так и не возвращался. Попрощался Еж, ушёл, а корзину с грибами оставил Зайчихе. Соседка Коза принесла капусты и крынку молока. — Это для ваших детей, —…

За окном бушует метель, а на стене детской сияют яркие звёзды. Двухметровая красавица ёлка, густо увитая гирляндами, подмигивает детям таинственными огоньками: жёлтыми, красными, зелёными. Из соседней комнаты доносятся весёлые голоса взрослых: кажется, дядя Лёва уже взял гитару. Лёшка с Мишкой, братья-близнецы, не спят: вон, носы торчат из-под одеяла. Интересно, они тоже ждут Деда Мороза? – Сонька! Хорош притворяться, – Лёшка резко садится в постели, скидывая одеяло. – Мы знаем, что ты не спишь.…

В пустых и гулких комнатах замка гуляют сквозняки, широкие и мрачные галереи пугают безмолвием. Обрывками мелькают тени в череде мутных зеркал, и моё сердце крошится осколками страха. Каскады свечей на люстрах не спасают: бледное мерцание безжизненных огоньков ещё более холодит душу. Нет, я не боюсь. Замок Форхедлин мёртв – бездушный камень в позолоченных доспехах. Тяжело вышагивает впереди молчаливый слуга, старый мавр в красно-золотой ливрее. Скоро я встречусь с сумасшедшим хозяином этого…

— Нет, — проговорила озабоченная мышка-трусишка, — у меня именины. — Так мы и повечерничаем на твоих именинах! — весело предложила бойкая звёздочка. — Я бы рада, только я совсем не умею вечерничать, — призналась мышка-трусишка. — Как? — воскликнула звёздочка. — Совсем не умеешь? — Совсем, — пискнула мышка-трусишка. — Какая ты странная мышка! Это делается просто, смотри. — И звёздочка, влетев в норку, уселась за стол и налила себе в чашку чаю из чайника. Мышка-трусишка тоже присела и тоже налила…

— Ну, тогда наказание получит вдвое больше: его просто выставят на улицу, и тогда этот жулик пожалеет, что нахулиганил. — Диван глубоко вздохнул и успокоился, зато кресло никак не могло обрести покой, оно все кряхтело и вздыхало. А щенок, расправившись со старым диваном, хотел прыгнуть и на кресло, но, услыхав, как оно сердито ворчит и вздыхает, сел и призадумался. Ему не очень хотелось быть выброшенным на улицу и остаться там одному ночью. Хоть щенок и был еще маленьким, но уже понимал, что сделал…

Но вот в темноту небытия, в которую проваливался щенок, стали проникать звуки, тревожить его, звать к жизни. Потом он почувствовал, как его коснулось что-то легкое. Он открыл глаза и испугался еще больше: что-то большое, яркое и разлапистое лежало на нем, но стоило ему пошевелиться, как это яркое сразу же с него слетело и распласталось на асфальте. Щенок перепугался так, что прижался к стене и закрыл глаза, приготовившись снова умереть. — Ха! Ты что: боишься даже кленового листа, упавшего с дерева?…

И вдруг задорное желание пробудилось в голове прекрасной царицы — пойти к людям и сказать им: — Смотрите на меня. Я краше всего мира. Я — Красота. Любуйтесь мною и поклоняйтесь мне. И сознайтесь, что вблизи я еще лучше, нежели издали. Я Красота и недаром ношу это имя. В тот вечер царица была печальна и задумчива, какою никогда еще не видели ее златокудрые рабыни. Ложась на свое ложе перед сном, вся увитая розами и окуренная амброй, Красота долго вертела драгоценный перстень в руках. У этого перстня…

* * * Гремел гром, сверкала молния, дождь лил как из ведра. Старый герцог был на охоте, и все беспокоились о нем во дворце. Лео сидел у пылающего камина и думал о том, где теперь отец, которого он нежно любил. И вдруг в его комнату вбежал Ролан. — Собирайся в путь-дорогу, Лео! — вскричал он. — С отцом случилось несчастье, в него ударила молния, и он лежит весь опаленный в лесу. Спешим же к нему, пока не поздно! Горькими слезами облился Лео и поспешно, насколько мог, отправился за братом. …

– Сегодня тоже четверг, – заметил Кусака, – но что-то наша Горошинка не рвется идти за пряником. – Она и не отважится по собственной воле, – сказал мудрый Батончик. – Я вот что придумал: давайте устроим Горошинке экзамен на смелость! – Какой экзамен? – удивился Кусака. – Обыкновенный: пошлем в разведку. Что найдет – ее, много найдет – с нами поделится, – охотно объяснил Батончик. – Одной идти?! – с ужасом прошептала Горошинка. – Я боюсь! – Не бойся, – успокоил ее Батончик, – и в одиночестве…

– Верно, Брифтрегер! Кому же еще могут прислать письмо-привидение, как не гнэльфу-привидению! Вы – умница, Брифтрегер! – Спасибо, господин Постмахер… – Не за что… Вы заслужили добрые слова, мой друг! А теперь, будьте любезны, доставьте это письмо лично господину Макси! – Мне идти к привидению? Да к нему никто из гнэльфов не ходит! – А вы, Брифтрегер, сходите, – исполните свой долг. – Начальник почтамта протянул прозрачный конверт побледневшему помощнику и добавил на прощанье: – Если с вами…

А утром вышел Жюль из дома на лыжах и направился в лес. Идет к лесу и бормочет себе под нос: – Дорог у нас две. Одна короткая – до конца села, другая дальняя – в лес. Значит, я на верном пути! Сначала Жюль быстро на лыжах бежал. Потом помедленнее. Затем еле-еле плелся. Одышка у бедняги появилась, шапочка-петушок на бок сбилась… Наконец забрел Жюль в чащу дремучую. Посмотрел под ноги – лыжни нет. Назад посмотрел – лыжня есть. – Вот я и на месте! – сказал Жюль радостно. А эхо ему ответило,…

– Пить хочу! – капризно заявила Тайка и тряхнула головой. Чарана вздохнула завистливо, косясь на водопад роскошных Тайкиных волос. Тёмные шелковистые пряди закручивались в тугие колечки, падая волнами ниже пояса. А у Чаранки – жидкие, тусклые, едва косичку заплести можно. Ой, как же пить хочется! Или в воде искупаться, – благо, табор встал у самой реки. Несмотря на вечер, плывёт над уставшей землёй чудовищная жара. Ноги устали, босые стопы грязные да в пыли, а заработка – почти никакого: пару…

«А интересно, — подумал Ёжик, — если Лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?» И он стал медленно спускаться с горки, чтобы попасть в туман и посмотреть, как там внутри. «Вот, ничего не видно. И даже лапы не видно». «Лошадь!» — позвал Ёжик. Но Лошадь ничего не сказала. И тут на Ёжика обрушился сухой Лист. Ёжик от испуга закрыл лапами глаза… а когда выглянул… из под Листа, таинственно покачивая своим домиком, уплыла в туман Улитка… Ёжик опасливо приподнял сухой Лист……

Хозяин усиленно думал. Голубые искры жгли его душу. Мальчика надо приголубить... Уложить спать... Только вот куда? В постель — он грязный. Да и спит уже, уронив голову на стол. Тихое посапыванье взвеселило хозяина. Вот сейчас... Нет, лучше по-другому. Завтра они пойдут в лес за ягодами. А там... Вот так. Кто вспомнит грязного малолетнего оборванца? Сейчас надо принести сена, расстелить его на лавке, уложить дорогого гостя... Мальчик встрепенулся, как только хозяин притронулся к нему. — Тихо.…