Сказки

* * * Гремел гром, сверкала молния, дождь лил как из ведра. Старый герцог был на охоте, и все беспокоились о нем во дворце. Лео сидел у пылающего камина и думал о том, где теперь отец, которого он нежно любил. И вдруг в его комнату вбежал Ролан. — Собирайся в путь-дорогу, Лео! — вскричал он. — С отцом случилось несчастье, в него ударила молния, и он лежит весь опаленный в лесу. Спешим же к нему, пока не поздно! Горькими слезами облился Лео и поспешно, насколько мог, отправился за братом. …

– Сегодня тоже четверг, – заметил Кусака, – но что-то наша Горошинка не рвется идти за пряником. – Она и не отважится по собственной воле, – сказал мудрый Батончик. – Я вот что придумал: давайте устроим Горошинке экзамен на смелость! – Какой экзамен? – удивился Кусака. – Обыкновенный: пошлем в разведку. Что найдет – ее, много найдет – с нами поделится, – охотно объяснил Батончик. – Одной идти?! – с ужасом прошептала Горошинка. – Я боюсь! – Не бойся, – успокоил ее Батончик, – и в одиночестве…

А утром вышел Жюль из дома на лыжах и направился в лес. Идет к лесу и бормочет себе под нос: – Дорог у нас две. Одна короткая – до конца села, другая дальняя – в лес. Значит, я на верном пути! Сначала Жюль быстро на лыжах бежал. Потом помедленнее. Затем еле-еле плелся. Одышка у бедняги появилась, шапочка-петушок на бок сбилась… Наконец забрел Жюль в чащу дремучую. Посмотрел под ноги – лыжни нет. Назад посмотрел – лыжня есть. – Вот я и на месте! – сказал Жюль радостно. А эхо ему ответило,…

– Я?! Усат Усатыча?! – Забыл… – покачал укоризненно головой насмешник Гавря. – А он, драгоценный, все помнит. При нем тогда колечка-то не было, так он, любезный, во владения свои вернулся, все перерыл, а колечко волшебное разыскал. Подманил меня крылышком своим царственным и приказ мне на ухо прошуршал: – Иди, говорит, слуга мой верный Гаврюшечка, в дом купца Алтынникова. Передай Ивану свет-Тимофеевичу поклон мой да кольцо в подарок. Объясни, что колечко-то не простое, волшебное. Кто его на палец…

– Пить хочу! – капризно заявила Тайка и тряхнула головой. Чарана вздохнула завистливо, косясь на водопад роскошных Тайкиных волос. Тёмные шелковистые пряди закручивались в тугие колечки, падая волнами ниже пояса. А у Чаранки – жидкие, тусклые, едва косичку заплести можно. Ой, как же пить хочется! Или в воде искупаться, – благо, табор встал у самой реки. Несмотря на вечер, плывёт над уставшей землёй чудовищная жара. Ноги устали, босые стопы грязные да в пыли, а заработка – почти никакого: пару…

— Хорошо, мисс Вилл. Я всего лишь пытался дать вам скромный совет о правильном питании. Если вам кажется, что только люди могут читать нравоучения, значит, вы еще не встречали холодильника с замашками дворецкого. Никто не умеет лучше Джеймса вкладывать в любые фразы один и тот же смысл: «Я здесь тружусь целыми днями напролет, делаю все ради нее, и смотрите, как она меня за это благодарит». По заботливости и занудности Джеймс переплюнет любых родителей.    Фридрих с излишним рвением подкинул в…

Первые решили, что лучше всего скормить Волку солнце. Hа вкус оно все равно мерзость — подгорелое и неперченое. Скинулись, купили у кого-то права на светило, поймали его в сеточку для волос и понесли Вургкхмургклику. Да только беда у них с этим случилась, уже у самого местоселения расплавило солнце сетку и сгорели вместе с ней все Первые. Остатки от них мы все теперь видим при делении. Вышел Вургкхмургклик на порог, забылся, да и проглотил солнце вместе со всеми близлежащими планетами. Вот так,…

Хозяин усиленно думал. Голубые искры жгли его душу. Мальчика надо приголубить... Уложить спать... Только вот куда? В постель — он грязный. Да и спит уже, уронив голову на стол. Тихое посапыванье взвеселило хозяина. Вот сейчас... Нет, лучше по-другому. Завтра они пойдут в лес за ягодами. А там... Вот так. Кто вспомнит грязного малолетнего оборванца? Сейчас надо принести сена, расстелить его на лавке, уложить дорогого гостя... Мальчик встрепенулся, как только хозяин притронулся к нему. — Тихо.…

Тут уже не выдержал Аромо. — Конечно, — сказал неудержимо мыслящий заяц, — тому, кто в десять раз больше, достается в десять раз больше солнечных лучей. Но града и холодного ветра ему тоже достается в десять раз больше. Лайош Урод нахмурился. Мысль Аромо сбила его с толку. — Вот Микка-Мяу придет, он и решит, кто прав, — сказал Лайош. — Уж он-то знает. Да, но кота Микки-Мяу не было дома. Рано утром он ушел в город по какому-то срочному делу. Да и причем тут Микка-Мяу! Тут… странное дело… Что-то…

— Мы слышали, — прошептали Маленькие Ножницы, — мы слышали, что Кланя болела и стала плохо засыпать. — Да, — кивнули Большие Ножницы, — доктор прописал ей красивый и весёлый сон. Я думаю, сделаем примерно так. Вот на полянке… Нет, пусть лучше будет сад… Да, светит солнышко. И стоит яблонька с румяными яблоками. Кланя подбежит к яблоне — и вдруг увидит, что под деревом, среди кудрявой травы и цветов, пять розовых… — Яблок! — зашептали Маленькие Ножницы. — Ну нет! Лягушат. — Как? Розовые…

Волчатам еду волчица принесла. Дичь словила. Каждый еду к себе потянул. Ворчат, рычат. А сорока сверху как закричит: Я вас вижу! Отдай! Я вижу! Волки врассыпную кто куда. А волчица по чистому месту от сороки скачет, не таится. Сорока над ней стрекочет: Вижу! Вижу! Ты куда? Волчице только это и надо. Не понимает сорока, что волчица нарочно не прячется. От волчат её отводит. Волчонки тем временем вернулись, добычу съели, сороке ничего не оставили. Рысь ползёт к…

Но сегодня ни мясник, ни бакалейщик, ни зеленщик, ни продавец цветов, ни старик в газетном киоске не узнали его. На Марци они смотрели как на совершенно чужого человека. И каждый из них спрашивал: — Что-то Марци сегодня запаздывает?! — Вот он я! — отвечал Марци, но никто ему не верил. — Ну-ну, — хмыкнул мясник. — Вот еще, — обиделся бакалейщик. — Как бы не так! — воскликнул продавец цветов. — Ну да? — недоверчиво бросил старик киоскер. — Хе, хе, хе! — засмеялся зеленщик. И каждый из…

— Именно, именно! Ты коснулся самой сути вопроса! — дружно провозгласили они. — Что касается мусора, — сразу перешел в наступление Бержиан, — то тут кругом виноваты городские власти. В городе мало мусорных ящиков. Что прикажете делать бедному горожанину, если он, к примеру, идет по улице и грызет орехи? Куда прикажете бросать скорлупу?! Хотя он и добропорядочный и аккуратный человек. Не желая мусорить, горожанин собирает скорлупу в ладонь в надежде встретить, наконец, мусорный ящик. Вот он идет,…

— Так и быть, хватит, — расщедрится Хома. — Только завтра встань пораньше, чуть светать начнёт. И побегай за меня босиком по росе. Но смотри, не жульничай. Всё равно узнаю. Мне бегать врачи велели. Ты же не хочешь, чтоб твой лучший друг заболел? Старайся! Ну вот. Встал Хома, а комбайна уже нет. И пшеницы нет. Всё зерно ночью собрали. Поле будто наголо подстрижено. И Суслик бегает. — Бегаешь? — зевнул Хома. — А может, не надо? — взмолился Суслик. — Ты что, устал? — удивился Хома. — Устал, —…

Майкл Бэнджамин сказал: — Что ты вытворяешь Дэниел? Зачем рисковать жизнью вблизи рифа? Что и кому ты хочешь доказать? — Я ничего никому не доказываю, — ответил Дэниел. — Просто хочу узнать, чему можно научиться у моря и прибоя, вот и все. — Ради всего святого, Дэниел! Все кому ты не безразличен, убеждены, что рано или поздно ты погибнешь. На волнах катаются только малыши, но ты доходишь до крайности. Вместо того, чтобы прыгать возле рифа, лучше бы наловил побольше рыбы. Дэниел пристально…

Долго скиталась она по лесу, но никак не могла найти дороги к дому. И вдруг лес вокруг нее стал понемногу редеть. Она пошла вперед и вскоре вышла из леса на равнину. И тут глазам ее открылся большой и ухоженный крестьянский двор. Увидев его, она замерла на месте и испугалась еще больше, поскольку точно знала, что в этой местности нет никаких других хуторов, кроме ее собственного. Стало быть, то, что она видела сейчас перед собой, было сплошным наваждением. А уж что может быть хуже? Тут она догадалась,…

Мистер Мак-Грегор и не сомневался в том, что Питер прячется где-то в сарае, ну, например, под пустым цветочным горшком. Он начал осторожненько переворачивать цветочные горшки, заглядывая под каждый из них. И тут Питер-кролик чихнул: – Ап-ап-чх-х-хи! Мистер Мак-Грегор кинулся к Питеру и даже попытался наступить на него ногой, но Питер успел выпрыгнуть в окно, перевернув при этом три горшка с геранью. Окошко было слишком маленькое – мистеру Мак-Грегору не пролезть. И вообще ему надоело гоняться…

И однажды в этом Необъятном рождается Объятное – по форме яйца – прекрасное и дивное, никому пока необъяснимое. И имя его определяется – Царство, и царствует в нём – Хаос. Чего и кого только нет в этом Царстве: есть и прекрасное, и безобразное, светлое и тёмное, мягкое и колючее, движимое и недвижимое, видимое и невидимое, описуемое и неописуемое, странное и разумное, жидкое и газообразное… Словом, что и по сей день есть в этом царстве, да нам пока только краем доступно. Вот только те, кто…

Радуются они, что удалось им государя сделать полуслепым. Из-за того вскоре царская казна перетекает в закрома мудрецов. Далее мыслят они выпросить у царя позволение обнародовать указ об истолковании снов мудрецами, чтобы из тех снов можно было бы приметить, отчего его величество таким образом испортились. Да мыслят они обогатить себя и этим. Радуются они, что удалось им государя сделать полуслепым. В один день царица наедине осторожно сказывает царю: «Милостивейший государь, я не вижу…

А дитю действия царя и царицы нравятся. Оно горя не знает, да окружающими помыкает. Так дитя вырастает и обряд на определение пола проходит. Да обозначают её девкой, а нарекают – Светосолнышком. Да растёт она девкой своенравной, разбалованной: это ей не так, да то не эдак. На то слуги уже плачут, а царь с царицею тешатся. Между собой спорят и тягаются, своими достоинствами похваляются, которые дочке передали. А коли что не так случается, то это от недогляду слуг, таких-сяких. Светосолнышко…