Социально-философская фантастика

Утром, когда Ян еще лежал в постели, соображая, что делать — то ли выпить, то ли срочно продавать дело, то ли вовсе повеситься, — раздался звонок в дверь. Ян поплелся открывать и увидел сразу двух посетителей — миловидную девушку, представившуюся репортером из «Га-арец», и здорового бугая из министерства внутренних дел, пришедшего проверить, как протекает у Яна Мирошника процесс репатриации на историческую родину. — Пиши, — сказал Ян корреспондентке, — вот он (кивок в сторону бугая) напомнил мне…

– Извини, Элизабет. Я очень рад, что ты обо мне заботишься. Может быть, следует вызвать врача? «Нет!» – вопило что-то у него внутри. Как будто услышав этот крик, его жена покачала головой: – Ты скоро поправишься. Пусть природа сама сделает свое дело. Я не думаю, что тебе нужен врач, во всяком случае, пока. Пока? Фримен прислушался к шагам жены, которая спускалась по застеленной ковром лестнице. Через несколько минут из кухни донесся шум работающей стиральной машины. Пока! Он выскользнул…

— А кто сказал, что я уйду?! — со злостью обернулся Олень. — Сдурел! — вскинулся и Рысь. — Ты что, не понял, да?! Конкретно за тобой пришли! Думаешь — логово сменишь и все, да? Как же! Они весь лес перероют, чтоб тебя найти!.. Уходить надо, пока тропы капканами не утыкали. — Надо будет — без тропы уйду, — бросил Олень, наскоро запоясываясь, а натягивая сапоги, добавил: — Пошли вместе, глянем на этот лагерь. Рысь плюнул, ругнулся — но пошел. Сорочья трескотня уже до всех дошла — и, завидев издали…

Настоящий хороший день! Эми Фремонт поднялась с кресла—качалки и подошла к Биллу. Это была высокая худощавая женщина; в глазах ее зияла улыбающаяся пустота. Примерно год назад Энтони рассердился на нее, потому что она сказала, что не следует превращать кота в коврик из кошачьей шкуры, и хотя он всегда слушался ее больше чем кого—либо другого – других он вообще не слушался,– на этот раз огрызнулся. Огрызнулся мысленно. И это был конец Эми Фремонт, какой ее знали все. С тех пор у нее никогда больше…

Настроение... Почему-то исчезла легкость в душе. И сияние золотого леса уже не казалось чудом, а лишь последним усилием умирающей природы, безнадежным и, словно бы, лживым. Перемена в настроении была неожиданной и неприятной. Все предыдущее уже начало казаться пустой фантазией, самовнушением, простой припиской к действительности, которая на самом деле обыденна и примитивна. Петр Иванович пытался вернуть прежнее настроение, что ему и удалось, но лишь на секунду, не более. И тем оглушительнее…

— Сильнее! — крикнула девушка. Я дернул изо всех сил, протиснулся вместе с клубами мгновенно образовавшегося пара внутрь киоска — там и на одного-то человека места было мало — и остановился в нерешительности, изогнувшись как вопросительный знак. — Садитесь, — девушка указала на кипу газет. Я сел и сразу же придвинул ноги к двум электрическим батареям. Внутри киоска было светло, тепло и сухо. И еще — очень чисто и уютно. — Щеки почернеют, девушки любить не будут, — сказала она и засмеялась. —…

Он хорошо знал устройство своего корабля и потому не мог понять, отчего мог быть грохот. Дверь открылась и в рубку вбежали дети. Оза, серьезная, сосредоточенная, знающая, что сейчас ей покажут что-то интересное и поучительное. Сандро, решительный, настроенный воинственно и готовый по малейшему знаку броситься из корабля вниз, чтобы первому достичь поверхности планеты. Вина, вся сгорающая от нетерпения, возбужденно ожидающая, когда же ей дадут поиграть этой интересной игрушкой, которая называется…

Я вышел на проспект, по которому они ехали на космодром, когда вокруг стояли тысячные толпы, и миллионы роз падали на асфальт перед ними, и все вокруг кричали что-то приветственное, ласковое, радостное, героическое. Все были празднично разнаряжены, и настроение у всех было праздничное. Остановившись на углу, я попробовал все это себе представить. И мне удалось. Удалось! Правда, всего лишь на одно мгновение, как и тогда, на площади. Ну какой я к черту мыследел! Ведь у меня же ничего не получается!…

Рядом с покосившейся избой начинался лес, непролазный, нетронутый. Ни тропинки, ни просеки. — Куда пойдем? — спросил Андрюха. — Хорошо бы по компасу. — Ха! По компасу, — усмехнулся Микола. — Компас того, может и будет когда. — Прямо, что ли, пойдем? — Пойдем прямо, — согласился Микола. С деревьев на них сразу же хлынули потоки воды. Идти было трудно. А тут еще рогатины мешали. Как с этим оружием можно добыть зверя, они понятия не имели. Но что-то нужно было делать. За полчаса…

— Каждый сверчок знай свой шесток, — глубокомысленно изрек Карминский. — Все расписано и утверждено. Изменений не будет. В это время в лаборатории зазвонил телефон. Инга подняла трубку, послушала и сказала, кивнув мне: — Саша! Тебя к телефону. Марина хочет с тобой говорить. Я вопросительно посмотрел на Карминского. — А, — безвольно махнул он рукой. — Говори. Чего уж тут поделаешь. Сорвем эксперимент. Ей-богу, сорвем... Я взял трубку: — Марина? — Я, Саша. Слышишь? Я люблю…

— Послушайте! Хотите, я приглашу вас в ресторан? Ей-богу, ничего плохого в этом нет. Женщина удивленно посмотрела на меня, и я узнал свою жену. Это было так неожиданно, что я на несколько секунд онемел. Но отступать было поздно, и я решил доиграть свою роль до конца. Тем более что изменитель внешности сделал меня неузнаваемым. — Или, может быть, вас дома муж ждет? — спросил я немного язвительно. — Нет, — спокойно сказала она. — Никто меня не ждет. Моему мужу все равно. — Тогда я вас…

Девчонки носились стайками, пожилые женщины искали диванчики, чтобы немного отдохнуть. Несколько молодых парней остановились возле портрета знатной доярки и вдруг заговорили об экзаменационной сессии. Окна были открыты, и в зал врывался шум центральной городской магистрали, слышалась смешная песенка, исполняемая нестройными тонюсенькими голосами ребятишек из детского сада, шелест тополей. Комиссия приняла картину без особых возражений, но сейчас Юрий Иванович на мгновение испугался. А что,…

Им было хорошо друг с другом. Одиночество не тяготило их. С утра они запускали маленькие ракетки, которые после обеда возвращались, доставляя им кинофильмы о различных областях планеты и данные о температуре, давлении, силе притяжения — словом обо всем, что можно было узнать о планете. Они обрабатывали материалы, танцевали, рассказывали друг другу всякие истории. И старый робот осторожно останавливался где-нибудь в углу и молча слушал их. Он вообще был неразговорчив. Через день они садились в…

Три недели тому назад. Слушайте… Я лежал в постели, дожидаясь двухчасового шаттла. Я поставил лампу на подоконник и подготовил ее. За окном падал снег, сухой снег, что так легко подхватывается ветром, скрипит, ударяясь о стекло, и уносится прочь, словно облако пес-кА. Под рукой у меня была старая рубашка, чтобы протирать окно, если оно слишком запотеет от дыхания. Без одной минуты два шаттл вывернулся на улицу в нескольких кварталах отсюда, почти на границе видимости. Я стоял, плотно прижавшись…

– Забла… – Да. Представитель Цепелии, возвращаясь с Луны, заходит по пути на искусственный спутник на рюмочку радиоактивной и застает там собственную жену тет-а-тет с одним американским роботом, который смягчает его ярость обещанием сделать надувной спутник из резины, соответственно раскрашенный, – он будет имитировать на небе настоящую Луну. У этого робота есть любовница из высших сфер, через которую он налаживает контакт с матросами на космической линии Гдыня-Марс и совместно с ними продает всю…

– Сейчас не до этого. Обратно не проскочить, пойдем вниз, а там разберемся. Да, Толстяк не страдает избытком воображения. Делает свое дело опускается в исполинском кратере, точно на космодроме в Йорке, и занят только тем, что барахлит инжектор, а что ждет на дне, его мало заботит. Тощий вновь уставился на экраны – кто и зачем построил этот капкан? * * * Л'ин поворошил кучку песка, выудил крохотный красноватый камешек, которого сперва не заметил, и поднялся на ноги. Спасибо Великим, они послали…

— … таким образом, не подлежит сомнению, что банда Сколетти.. . — Как вы сказали?! — очнулся Рейч. — Банда Сколетти. Она располагает наиболее современной техникой для вскрытия сейфов и давно уже не принимала участия в крупных делах. — Насчет Сколетти — это тоже данные машины? — Машина считает, что это будет банда Сколетти. При этом вероятность составляет восемьдесят шесть процентов. Рейч встал и подошел к пульту машины. — Покажите, как она работает. — Пожалуйста! Мы можем повторить…

Секретарша с любопытством взглянула на Курочкина и вышла. Хранитель открыл папку. — Итак, — сказал он, полистав несколько страниц, — вы просите разрешения отправиться в… э… в первый век? — Совершенно верно! — Но почему именно в первый? — Здесь же написано. Хранитель снова нахмурился: — Написано — это одно, а по инструкции полагается личная беседа. Сейчас, — он многозначительно взглянул на Курочкина… — вот сейчас мы и проверим, правильно ли вы все написали. Курочкин почувствовал,…

— Одевайся! Худые длинные руки торопливо натягивают куртку на костлявое тело. — Стань сюда! Легкий нажим на педаль, и сакраментальное клеймо перечеркнуто красным крестом. Отныне заключенный треугольникквадрат 15 13264 вновь может именоваться Арпом Зумби. Естественное проявление гуманности по отношению к тем, кому предстоит труд на хлопковых полях. Хлопковые поля. О них никто толком ничего не знает, кроме того, что оттуда не возвращаются. Ходят слухи, что в знойном, лишенном влаги климате…

Что же касается обозначения Альфа, то любой карапуз в детском садике знает, что это высшая власть в пределах своего учреждения. Экземпляр Альфа повсюду только один. Могут быть три экземпляра Бета, десятки экземпляров Тау, наконец, неограниченное количество экземпляров Пси и Омега, но Альфа, олицетворяющий руководство, всегда один. Поэтому перед своим индексом он никогда не имеет числовой приставки. В иерархии, где, например, работник 3 Ламбда 312 неизбежно подчинен работнику 2 Ламбда 312, один лишь…