Современная зарубежная литература

На моем рабочем столе, заваленном бумагами и ручками, лежала аннотированная рукопись. На этот раз мое внимание привлек даже не стиль, не композиция – меня поразил образ женщины, которую я увидела за этим текстом. Я дочитала – и во мне зародилось смутное, странное ощущение, волной прокатывающееся от сердца к голове и от головы к сердцу: какой-то огненный шар с голубоватыми контурами. Это было предчувствие грядущей встречи, не иначе. Я набралась мужества и позвонила ей, услышала «Алло» и выпалила:…

– Здесь вы не пройдете, – официозно заявил он. – Ни сейчас, ни в скором времени. – А что случилось? – спросила Грейс, но полицейский уже отвернулся. Она шагнула вперед, вытягивая шею. – Женщину машина сбила насмерть, – объяснил стоявший рядом с ней мужчина в шерстяном берете. Увидев растрескавшееся лобовое стекло «студебекера», Грейс вдруг почувствовала, как к горлу подступила тошнота. – Какой ужас, – с трудом выдавила она из себя. – Я сам не видел, – отозвался мужчина. – Но кто-то сказал,…

– Черт, извини, – говорю я и наклоняюсь, намереваясь ей помочь. Но она уже побежала дальше. Остался только сладковатый запах ее духов. Я опять выпрямляюсь. Смотрю на ноутбук. Чувствую что-то вроде легкой паники. Воздух вокруг меня наполняется голосами, это давит на барабанные перепонки, мне не хватает кислорода. Вестибюль никогда не казался таким маленьким. Я выхожу на школьный двор. Он тоже заполнен голосами, но здесь, по крайней мере, легче дышать. На небе ни единого облачка. Только голубая…

Близкий друг Хуана Диего – она же его врач – подтрунивала над ним по поводу так называемых параллельных путей. Она постоянно говорила ему, что он либо ребенок из Мексики, либо взрослый из Айовы. Хуан Диего мог, когда нужно, поспорить, но тут он с ней соглашался. До того как бета-блокаторы вмешались в его сны, Хуан Диего говорил своему дорогому врачу, что прежде он просыпался даже от самого «безобидного» из своих повторяющихся кошмаров. Кошмар, о котором шла речь, по сути, был обязан тому памятному…

Оставь меня в покое!“ Внутренний голос снова кричал во мне. Я снова лежу. Я лежу и отчаянно желаю получить ответы на свои вопросы. Больше не имеет смысла сопротивляться. „Ты не сможешь, закончи и будешь спасен.“ Но нет! Это не может так закончиться. Я зафиксировал противоположный полюс в своем сознании. Полюсом, противоположным этому безумию, была здоровая, свободная жизнь. Я понял, что если это пропасть, то можно над ней подняться. Должно же быть решение! Я понимал, мне предстоял долгий путь. Нужно…

… Потому что история человеческой жизни никогда не начинается с начала. Неужели тебе в школе этого не объясняли? Глава 1 Она все-таки ждала его – или кого-нибудь, хоть никто ей так и не позвонил. – Где мальчик? – крикнула она с крыльца. – Он не смог прийти, – ответили ей. – Вы миссис Виткус? Он пришел, чтобы насыпать корма в кормушки для птиц, вынести мусор, посвятить шестьдесят минут своего времени уходу за ее хозяйством. По крайней мере, на это он способен. Она разглядывала…

Каждый день после сбора мусора ребята умывались водой, капавшей из протекающей трубы на станции, и все вместе молились Психу, чтобы он спас их, прежде чем колеса поезда перемелют их руки и ноги в костную пыль или в воздухе просвистит ремень, разрывая сгорбленные спины пополам, и они никогда больше не смогут ходить. За месяцы, последовавшие за смертью Психа, в погоне за поездами погибли два мальчика. Коршуны вились над их трупами, а мухи целовали их в сине-черные губы. Люди, на которых они работали,…

– Не бери слишком много вещей, – предупредил он, поднеся ко рту миску с жидкой рисовой кашей, и одним глотком допил остаток. Цзяцзя слышала, как он вставил в сливное отверстие затычку и включил воду. Был ноябрь, она только недавно разложила в шкафу зимние вещи. Цзяцзя открыла чемодан, встала на стул и принялась доставать из верхнего отсека шкафа летнюю одежду мужа, не давая себе отвлекаться – из страха что-нибудь забыть. Она не позволит невнимательности испортить поездку. Пусть он примет ванну,…

Мария замолчала. Наша мама идет рядом с отцом, высоко подняв голову. Она настояла на том, чтобы мы сегодня надели наши лучшие платья, шляпки и перчатки и до блеска зачесали волосы. Для нее было важно, чтобы ее дочери, даже отправляясь в изгнание, выглядели великолепно. Повержены, но не сломлены. Да, мы не сражались в горах, мы не держали оружие в руках, обтянутых перчатками, но в душе каждой из нас пылал огонь, который разжег Фидель. И пока мы живы, никому не удастся его потушить. Поэтому мы,…

Но я с тех пор представляю себе время как что-то четко очерченное, что-то видимое. Будто несколько прозрачных, жидких диапозитивов наложили друг на друга. Вглядываясь во время, мы смотрим не назад, а вглубь, как в воду. На поверхность поднимается то одно, то другое, а иногда – ничего. Но все сохраняется навеки. 2 – Стивен говорит, что время – не прямая, – говорю я. Корделия закатывает глаза, как я и ожидала. – И? – отвечает она. Такой ответ нам обеим приятен. Он ставит на место как природу времени,…

Шур-шур, шур-шур… При этом у Момоко-сан нет ни малейшего желания куда-то вставать – она просто пьет чай, подстраиваясь под ритм этого шуршания. Хлюп-хлюп… Происхождение этих звуков она и так знает, можно не оборачиваться. М-Ы-Ш-И. Прошлой осенью, когда умер старый пес, проживший вместе с ней шестнадцать лет, под крышей, да и под половицами закипела бурная жизнь. Мыши захватили обе горизонтальные поверхности дома, а вот сегодня, например, пришли вот так – прямо среди бела дня. Они, конечно,…

Звучит последняя нота, и этот звук задерживается на сцене, прежде чем рассеяться, расплыться. В зале повисает гробовая тишина, но через мгновение ее пузырь прорывается аплодисментами. Ричард стоит лицом к публике. Он сгибается в поклоне, задевая пальцами полы смокинга. Зрители встают с мест. Освещение в зале сейчас немного прибавили, и он видит их улыбающиеся, горящие воодушевлением лица. Они полны восхищения и благоговения перед ним. Ричард снова кланяется. Он любим всеми. И никем. Спустя…

Даже сейчас, внутри этого текста, я чувствую, как она мечется. Если бы могла, она заползла бы ко мне между двумя фразами, как заползает моль между двумя планками жалюзи, и уничтожила бы мне историю изнутри. Себя бы переодела в поблескивающие тряпки, которые ей всегда нравились, сделала бы ноги длиннее, грудь больше, добавила бы волосам волнистости. А меня бы изуродовала, оставила на квадратной голове всего несколько свисающих кудряшек, наделила дефектом речи, добавила хромоту левой ноги, придумала…

– Этого недостаточно, – заявил он и снова прочитал написанное. Его глаза бегали по строчкам, выискивая недостающий смысл. Затем он отложил листочек в самую маленькую стопку. Папа отодвинул стул от стола, и я слезла с его колен. Сейчас он передаст мне листочки. Я обожала раскладывать их по ячейкам. Это было еще одно задание, которое поручал мне папа. Он взял со стола наименьшую из стопок, и я попробовала угадать, в какую ячейку нужно положить маму. «Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко», –…

– Мам, помоги мне, – ноет Чарли где-то возле моего пояса. Его не должно здесь быть. – Не сейчас, Чарли. Мне нужно найти красный флаг и набор с инструментами. – Мам, мам, мам! – не отстает он. Он дергает меня за рваный рукав и раздирает его до манжеты. Отлично, теперь блузка совершенно убита. И сомневаюсь, что до работы у меня будет время переодеться. Я замечаю красный отблеск над ровным пляжем – метрах в ста отсюда. Я бегу к нему, а Чарли – за мной, отчаянно канюча: – Мам,…

Потрогай, велела она, указывая на зуб. Муж коснулся кончика ее клыка указательным пальцем, вскрикнул – ой! – и отдернул руку. Да я шучу, добавил он, поднося к ее лицу нетронутый палец и помахивая им. Такой же зуб, как и всегда. Вечно ты думаешь, будто с тобой что-то не так, добавил он мягко. Ее муж был инженером. Специализировался в области контроля качества. Что именно это означало, она не могла точно сказать. Осматривал приборы, делая выводы, эффективно ли они работают? Настраивал системы, чтобы…

За дверью, в коридоре, Гертруда и Изабел уверяют друг друга, что долго и крепко спали. К ним присоединяются другие постоялицы, и начинается нескончаемая болтовня. Пол в коридоре блестит, хоть он не из коровьего навоза, а цементный. В рекламном агентстве, откуда ты громко ушла много месяцев назад, тебе приходилось писать туристические проспекты. В этих творениях утверждалось, что в деревнях твоей страны женщины натирают пол из коровьих лепешек до тех пор, пока он не начинает блестеть, как цементный.…

Автор не только писатель, но ещё и редактор, издатель. Он руководит писательской ассоциацией Сычуани – самой большой провинции Китая, создал и издаёт самый большой в мире по тиражу ежемесячный научно-фантастический журнал. И ещё – у произведений А Лая есть интересная особенность: к ним хочется возвращаться и перечитывать. Каждый раз возникает ощущение, что в прошлый раз не всё понял… А. Монастырский Часть 1. Гонимые ветром Есть вещи, которые нельзя говорить другим – каждый должен…

В тот же вечер служащая отеля «Золотая звезда» сказала, что Ша Лу уехал, и сумку свою забрал. Костюм с разноцветными узорами – подарок от телеканала – так и лежал в сложенном виде рядом с подушкой, а сверху валялась записка. В ней кривым почерком было нацарапано: «Я потерял свою песенную палочку. Мне нужно вернуться». Никто ничего не понял. – Что за чертова песенная палочка? – недоумевал Сяо Дин. У Ша Лу не было мобильного телефона; жены, по слухам, у него тоже не было. Найти певца не представлялось…

Фермер, родившийся и живший здесь, в Чотоне, население которого составляло триста семьдесят семь человек, ничуть не удивился. Он всегда вставал с первыми петухами, уступая лишь доктору Грею, когда тот делал обход, молочнику и почтальону, забиравшему письма из отделения на разнос. – Видите ли, – повторила она, начиная привыкать к его природной молчаливости, – я приехала сюда на день, из Лондона, винчестерским поездом, чтобы посетить дом писательницы Джейн Остен. Но не могу его найти, и, заметив…