Современная зарубежная литература

Эйнсли частенько подкалывает Питера, особенно когда ей неможется. Но я великодушно промолчала. – Тебе бы поесть перед работой, – посоветовала я, – лучше, когда в таком состоянии желудок чем-то заполнен. – О боже, – вздохнула Эйнсли, – я больше так не могу. Еще один день посвятить электромеханизмам и ртам. У меня уже месяц ничего интересного не было – после того случая, когда одна дама вернула зубную щетку с выпадающими щетинками. А мы узнали, что она пользовалась пемолюксом. В то утро я…

женщина на сцене летнего театра, заключенная в ящик, который мужчины протыкали серебряными шпагами, и под конец выскакивающая оттуда живой и невредимой: аттракцион под названием «Муки женщины» мумии в истлевших кружевах, стоящие вдоль стен монастыря капуцинок в Палермо лицо Симоны Синьоре с афиши фильма «Тереза Ракен» детский ботиночек, который крутился в витрине обувного магазина Andr'e в Руане, на улице Гро-Орлож, и плывущая по кругу надпись: «Очень далеко пойдет тот, кто носит «Бэбибот»…

Дабы счесть словарь «идеальным», требуется размышление о целях подобной книги. Книга здесь – условное обозначение. Совершенный словарь не должен быть игрив ради игривости как таковой, чтобы не отпугнуть читателя и не подорвать собственную полезность. Очевидно то, что совершенному словарю полагается быть правильным . В нем не должно содержаться, к примеру, ни орфографических ошибок, ни опечаток, и ему нельзя делать беспочвенных заявлений. Не должен он являть в своих определениях никакой предвзятости,…

Этот человек медленно разговаривал и медленно двигался, немного приволакивая при ходьбе правую ногу вследствие произошедшего много лет назад Внутреннего События. Случившееся тогда повредило и его память: до мелочей помня события глубокой давности, он лишь обрывочно мог припомнить, что происходило с ним в среднем возрасте. Его воспоминания об этом периоде жизни были как груда кирпичей, наспех накиданная нерадивым строителем, желающим создать видимость ровной стены, тут и там зияющая дырами и пробелами.…

Этот разговор происходил, пока мы сидели в его офисе. За окном по серой и грязной лондонской улице медленно двигались машины. Я призналась, что описанное им безумие совсем не вдохновляет меня на соперничество, а наоборот, скорее, убивает мой энтузиазм и порождает желание немедленно убежать. Кроме того, у меня нет денег, чтобы торговаться. Я поняла, что в описанных им рыночных условиях мне не на что надеяться. Вместе с тем всё во мне восстает против идеи, согласно которой творческие люди, как он выразился,…

Тетя принялась есть, а я – глядеть, как она и велела. Как же противно выглядят жующие люди, подумал я, отвел взгляд от тетиного рта и принялся рассматривать тесную столовую. Несколько картин да пара безделушек – вот и все, что украшало темноватую комнату. Тетя Сьюзи возобновила допрос: – Ну и когда ты собираешься просветить меня насчет цели визита, Эзра? – Сейчас, – ответил я. Достал из черного рюкзака белый конверт, где прятал копии снимков, стоивших мне исключения из школы. Тетя Сьюзи начала…

Но начинается наша история не в Бэй-Ридже, вовсе нет. Чтобы добраться туда, надо отлистать назад много страниц – в те времена, когда я еще не обрела голоса, когда я еще даже не родилась. Мы пока еще не в доме на Семьдесят второй улице, не в Бруклине, не в Америке. Нам только предстоит подняться на борт самолета, который перенесет нас с Ближнего Востока в этот новый мир, только предстоит взмыть над Атлантикой, только предстоит узнать, что однажды все это с нами произойдет. На дворе 1990 год, и мы…

Как могу, я выжимаю воду из длинных волос, потом сдергиваю потрепанное полотенце с веревки, которую мама повесила между двух чахлых сосен, и ложусь на песок. На сосок мне опускается ярко-синяя стрекоза и сидит там, прежде чем полететь дальше. Муравей переползает через песчаные дюны, которые мое тело только что оставило у него на пути. Вчера вечером я наконец-то переспала с ним. После всех этих лет, которые я провела, воображая, как это будет, не зная, по-прежнему ли он меня хочет. Но в тот момент…

Нет, говорит она Я не хочу качаться, говорит она Ведь я не ребенок, говорит она а он отпускает канаты, и она качается вперед Перестань, говорит она и качается назад Перестань, перестань, кричит она а он знай себе продолжает, ловит ее и толкает вперед, с каждым разом все сильнее, она раскачивается все быстрее, туда-сюда, и он думает, что если ей не хочется качаться, то можно просто упереться ногами в землю и затормозить, чего проще-то, она же в туфлях, но она не тормозит качели …

Источники, сомнительные и еще более сомнительные, также рекомендовали миссионерскую позу, и вот этой рекомендации она последовала с радостью. Данная поза, насколько она могла судить, была как ванильное мороженое: вроде бы полагалось быть скучной и выбираемой лишь бесстрастными, лишенными воображения и физических сил людьми, но на самом деле была лучшей. Ей нравилось смотреть в лицо Пенну, когда оно было так близко, что рассыпалось на фрагменты, точно картина художника-модерниста. Нравилось, когда…

Главная здесь радость – смотреть, как складываются кусочки головоломки. Это тишайший эпос, и шепот его разносится на 600 лет – шепот не громче библиотекарского. National Public Radio Энтони Дорр воздал должное одному из самых благородных человеческих призваний – спасению книг (хоть рукописных, хоть типографских, хоть электронных). Book Reporter Истории Дорра, при всем своем размахе – глобальном, пьянящем, головокружительном, – как будто адресованы вам лично. Ничего подобного «Птичьему…

А потом это прошло. Может быть, после того, как родители переехали в Израиль, и выросли дети, и я вторично вышла замуж…. Как-то вечером, глядя на горы, я вдруг поняла, что тревога покинула меня, и я закричала огням: «Я не боюсь вас!» И почувствовала, что смогу написать о том времени. Итак, какой я вижу себя с расстояния в двадцать пять лет. Первые зарисовки Вот группа нарядно одетых женщин идет по горной дорожке от кибуца к еврейскому поселению. Та, что в желтом плаще («польский!», подарок…

Любовные приключения продолжаются, когда Сань-мао возвращается в Тайбэй и преподает в Институте культуры и других учебных заведениях. В основанном русскими эмигрантами кафе «Астория» – одном из центров столичной политической и литературной жизни – она встречает художника Дэн Го-чуаня, влюбляется в его картины и собирается, несмотря на сопротивление семьи, выйти за него замуж. Но перед самой свадьбой выясняется, что он уже женат… На теннисном корте она знакомится с немолодым немецким профессором,…

– Ты с таким трудом получила это место. Мне так жаль видеть, что ты… – Упускаю свою жизнь? – Она у тебя только одна… – Когда я разберусь там, дома, с делами, я смогу вернуться. Пауза. – У нас нет большого влияния на совет директоров «Коламбии». К тому же столько достойных девушек претендует на стипендию в Барнарде… Но ты же знаешь, мы попытаемся сделать все возможное. Ну, в той мере, в какой ты сумеешь распоряжаться собой без… осложнений. – Осложнений. – Керри не нуждалась в уточнениях.…

Вскоре человек, удерживающий вас, останавливается и оборачивается, и вы слышите, как открывается автоматическая дверь, издавая легкий скрежещущий металлический звук, когда система, управляющая ею, приводится в действие. Проходя мимо дверного проема, вы можете заметить, что он сделан из какого-то металла и имеет гладкую поверхность, почти как в научно-фантастическом сериале или фильме. Вы также можете увидеть ярко-белый потолок и белые стены, контрастирующие с тускло освещенным коридором, который…

– Гм… ну да. – Хорошо, я приведу вашу сестру, как только она появится, – пообещала девушка и наконец ушла. Скай устроилась в кресле лицом к залу и опустила под ноги потертую замшевую сумку. В то же мгновение перед ней как из-под земли вырос официант в форме и поставил рядышком небольшой деревянный табурет, на который торжественно водрузил ее имущество. Поздоровавшись – Скай не поняла, с фальшивым или настоящим французским акцентом, – мужчина жестом фокусника извлек откуда-то высокий бокал для…

По радио сказали, что звери в зоопарке отвыкли от людей и бросаются в бегство при малейшем движении со стороны человека, прежде всего фламинго. Мне понравилась мысль о том, что пока люди ходят по зоопарку, животные бегут куда подальше. Потом началось интервью с руководителем туризма в городке – где я родилась не по своей воле и где не собираюсь умирать, – там говорилось о необходимости развивать туризм за счет позиционирования городка в качестве крупного города. Эта идея показалась мне до того…

– Да замолчите вы! Ведь потом будут спрашивать по этой теме… И мне нужно все как следует записать! – говорит он, поправляя огромные очки на коротком носу. – Лохуссо, как обычно, рад подлизаться! Андреа Беррино со всеми ведет себя по-хамски, но с Филиппо – особенно. С первого дня старшей школы он «ласково» прозвал его Лохуссо. Эти ребята – полные противоположности. Родители Андреа – доктор Беррино, самый модный дантист в городе, и бывшая манекенщица, которая благодаря состоянию мужа стала важной…

Сверху группа выглядела организованной. Люди образовывали концентрические круги, похожие на годичные кольца дерева. В центре стояли корифеи – священники архиепископа в гладких нейлоновых брюках, несколько монахов из францисканского монастыря в Нью-Бедфорде, – полы их коричневых ряс торчали из-под зимних пальто. Во внешних кольцах были обычные люди, сжимавшие в руках четки или транспаранты. Они пришли прямо из церкви, – их лбы были перемазаны темной сажей. Как жертвы перестрелки , подумала Клаудия.…

«…Может, в прошлом все действительно было так, как вы описали в своем рассказе. Но стоит ли теперь, спустя столько лет, ворошить печальные страницы истории? Мне кажется, когда описываете картины прошлого, вы впадаете иногда в сочинительство…» После таких обвинительных писем мне захотелось без всякого «сочинительства» описать прошлую жизнь, все, что видел, пережил и что осталось в памяти. Один из критиков, уже прочитавший несколько новелл из моей книги в газетах и журналах, недоверчиво и опасливо…