Современная зарубежная литература

Эйнсли частенько подкалывает Питера, особенно когда ей неможется. Но я великодушно промолчала. – Тебе бы поесть перед работой, – посоветовала я, – лучше, когда в таком состоянии желудок чем-то заполнен. – О боже, – вздохнула Эйнсли, – я больше так не могу. Еще один день посвятить электромеханизмам и ртам. У меня уже месяц ничего интересного не было – после того случая, когда одна дама вернула зубную щетку с выпадающими щетинками. А мы узнали, что она пользовалась пемолюксом. В то утро я…

И Венди уступила – хоть и всей душой чувствовала, что не нужно этого делать. Из них двоих именно Эдвин был более уравновешен и непредвзят. Кроме того, он преподавал в колледже и общался с ровесниками Морган каждый день. Можно сказать, он был экспертом по восемнадцатилетним. В глубине души Венди знала, что он ошибается, но Эдвин говорил так уверенно, что она начала сомневаться в себе. Как оказалось позже – напрасно. Было большой ошибкой не доверять материнскому инстинкту. У Венди не было доказательств,…

Звучит последняя нота, и этот звук задерживается на сцене, прежде чем рассеяться, расплыться. В зале повисает гробовая тишина, но через мгновение ее пузырь прорывается аплодисментами. Ричард стоит лицом к публике. Он сгибается в поклоне, задевая пальцами полы смокинга. Зрители встают с мест. Освещение в зале сейчас немного прибавили, и он видит их улыбающиеся, горящие воодушевлением лица. Они полны восхищения и благоговения перед ним. Ричард снова кланяется. Он любим всеми. И никем. Спустя…

– Мам, помоги мне, – ноет Чарли где-то возле моего пояса. Его не должно здесь быть. – Не сейчас, Чарли. Мне нужно найти красный флаг и набор с инструментами. – Мам, мам, мам! – не отстает он. Он дергает меня за рваный рукав и раздирает его до манжеты. Отлично, теперь блузка совершенно убита. И сомневаюсь, что до работы у меня будет время переодеться. Я замечаю красный отблеск над ровным пляжем – метрах в ста отсюда. Я бегу к нему, а Чарли – за мной, отчаянно канюча: – Мам,…

Зимой она покидала свой пост, когда ее руки так коченели, что табличка начинала выпадать из них – после примерно двух часов в тонких шерстяных перчатках. Это всегда вызывало в ней новый приступ вины. Что, если она ушла слишком рано? Что, если Джим пройдет как раз в ту минуту, когда она вставляет ключ в замок своей квартиры? После почти семи лет этой рутины, после шести полных циклов зима-весна-лето-осень, она почти примирилась с этим сосущим ощущением своей безответственности, всегда сопровождавшим…

Бывают ностальгии собственные и общие. Катица и Дора мирно тянули одну лямку, и стало лучше. Играя в дуэте, они делали успехи. Профессор отметил это похвалой. И вдруг закопченные дома за Восточным вокзалом стали дружелюбнее, и сносить ругань рыночных торговок стало легче. Венгерский марш, Жалоба, Шутка, Бурлеск, Прощальная песня к невесте, Танец комаров, Менуэт, Прелюдия и Канон, Колыбельная, Скерцо, Рондо. Сорок четыре дуэта, им было, чем заняться. Пока у Доры не заболела левая рука, и ей не пришлось…

В этот момент все, кто ехал на телеге, словно очнулись: взрослые заголосили, дети закричали. Насмерть испуганный старик возница высоко взметнул кнут, звонким щелчком огласив воздух. Но сцепившиеся собаки словно обезумели, даже когда их стегануло кнутом, они лишь фыркнули, но ни одна, ни другая даже и не подумали разжать зубы или ослабить хватку. Совсем скоро к месту потасовки подтянулись и остальные местные псы. Стремительно собравшись вокруг этих достойных противников, они взяли их в плотное кольцо.…

Как-то раз Аями решилась рассказать директору, что где-то за аудиосистемой лежит радиоприемник, который то и дело включается и выключается сам по себе. Она понимала, что директор должен об этом знать, учитывая, что он был ее начальником и единственным коллегой, и несмотря на то, что во время спектакля такого никогда не случалось, но если бы произошло, то стало бы для всех серьезной проблемой. Проходя мимо кабинета директора, Аями остановилась и выпалила, как будто эта мысль только что осенила ее:…

На сиденье за ним женщина произносит: – Интересно, объявится ли «Белая роза» здесь, в Штутгарте? В ответ на это раздается мужской голос: – Тише. – Я всего лишь поинтересовалась, – протестует женщина. – Я ведь не сказала… – Все равно тише. Все знают, что говорить вслух о Сопротивлении опасно. Только не в таком месте, не в тесном вагоне поезда, где каждый может услышать и никто не может спрятаться. В этой стране диссиденты расползаются из каждой темной расщелины, как муравьи. Они маленькие…

– И не смей трогать мой лак для ногтей, кретинка! – Пока, Бронте! – пропела в ответ Теннисон. Теперь домой дорога заказана до прихода матери. Та подготавливает классную комнату к новому учебному году, и до обеда младшее поколение О’Рурков предоставлено само себе. Теннисон обежала дом и выскользнула через дыру в сетчатом заборе на поросший травой пустырь, пересекаемый дренажным каналом с бетонными стенками. Детям запрещалось играть здесь после дождя – один мальчик как-то решил поплавать, и его…

Тетя принялась есть, а я – глядеть, как она и велела. Как же противно выглядят жующие люди, подумал я, отвел взгляд от тетиного рта и принялся рассматривать тесную столовую. Несколько картин да пара безделушек – вот и все, что украшало темноватую комнату. Тетя Сьюзи возобновила допрос: – Ну и когда ты собираешься просветить меня насчет цели визита, Эзра? – Сейчас, – ответил я. Достал из черного рюкзака белый конверт, где прятал копии снимков, стоивших мне исключения из школы. Тетя Сьюзи начала…

Прикрыв глаза, Оливия на некоторое время застыла у постели, пока не ощутила рядом на койке слабое шевеление. Подняв веки, она увидела, как на нее глядят не мигая слезящиеся, бледно-голубые глаза. – Вы приехали. – Голос женщины прозвучал слабо, выдавая напряженное усилие. Оливия улыбнулась, отказываясь уступать глубокой печали: – Разумеется. – А моя девочка тоже здесь? – Да. Она меня и привезла. С моим зрением мне дальше нашего городка не выехать. – Как моя дочурка? – спросила та, словно…

Главная здесь радость – смотреть, как складываются кусочки головоломки. Это тишайший эпос, и шепот его разносится на 600 лет – шепот не громче библиотекарского. National Public Radio Энтони Дорр воздал должное одному из самых благородных человеческих призваний – спасению книг (хоть рукописных, хоть типографских, хоть электронных). Book Reporter Истории Дорра, при всем своем размахе – глобальном, пьянящем, головокружительном, – как будто адресованы вам лично. Ничего подобного «Птичьему…

А потом это прошло. Может быть, после того, как родители переехали в Израиль, и выросли дети, и я вторично вышла замуж…. Как-то вечером, глядя на горы, я вдруг поняла, что тревога покинула меня, и я закричала огням: «Я не боюсь вас!» И почувствовала, что смогу написать о том времени. Итак, какой я вижу себя с расстояния в двадцать пять лет. Первые зарисовки Вот группа нарядно одетых женщин идет по горной дорожке от кибуца к еврейскому поселению. Та, что в желтом плаще («польский!», подарок…

Я закончила проверять работы. Перед глазами у меня, как в тумане, снова и снова вставала одна и та же сцена: июль, выходные, сплетение двух тел, эякуляция. Именно из-за этого эпизода, забытого на несколько месяцев, я и сидела сейчас здесь. Объятия и содрогания обнаженных тел казались мне теперь танцем смерти. Мне чудилось, что мужчина, с которым я нехотя согласилась встретиться, приехал из Италии только для того, чтобы заразить меня СПИДом. И всё же я никак не могла установить связь между этими движениями,…

Заведение находилось всего в нескольких минутах ходьбы от станции Дзимботё в центре Токио на узенькой улочке в районе офисных зданий. Над входом висела красивая вывеска «Фуникули-Фуникуля». Не будь ее, люди бы просто не заметили расположенную в подвале кофейню. Спустившись по лестнице, Готаро подошел к резной двери. Все еще бормоча себе под нос, он покачал головой, развернулся и пошел назад. Потом внезапно остановился, и вид у него был озадаченный. Он снова походил туда-сюда по лестнице, то поднимаясь,…

Солдаты с автоматами совершали патрулирование или несли охрану демаркационной линии: молодые, скучающие, одинокие мужчины из самых разных уголков мира, которые почти ничего не знали об острове и о его сложной истории, пока их не швырнули в это непривычное окружение. Все стены заклеены официальными предупреждениями, написанными яркими прописными буквами. ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН. НЕ ПОДХОДИТЬ. ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА! ФОТО- И КИНОСЪЕМКА ЗАПРЕЩЕНЫ. Какой-то прохожий, нарушив закон, написал мелом на баррикаде…

Был пост от женщины, просящей советов по поводу региональных полетов с тоддлером. Элизабет прочла все тринадцать комментариев с интересом несмотря на то, что у нее не было ни тоддлера, ни планов лететь куда-нибудь в обозримом будущем. Кто-то спрашивал о вакцине против гриппа. Кому-то срочно нужен был торт на день рождения в форме единорога. Мими Винчестер, недавно купившая таунхаус за три миллиона, продавала ношеную мальчиковую курточку, размер 2Т, за девять долларов. Раньше Элизабет высмеивала…

* * * Сосед приглашает выпить кофе, мы вместе поднимаемся по дорожке к дому, он закрывает дверь в кабинет и включает кофеварку на кухне. «Какая трагедия, – говорит он и качает головой. – Чудовищная трагедия, все, что произошло». * * * Осталось два месяца и три дня. Но все путем. Я об этом почти не думаю. Мне здесь вполне нравится. Норм. Это большой срок. Но зато можно не думать о том, чем платить за квартиру. Что ты хочешь знать? Мне начать с того, как я познакомился с Самуэлем? Тебе длинную…

Того, что называется разговором, между мной и матерью не было тридцать лет, а возможно, вообще никогда. Я познакомилась с Марком, тайком подала документы и поступила в институт в Юте, где он преподавал, уехала с ним за море, бросив мужа, семью, эти события уложились в одно-единственное жаркое лето. Верно говорят – взгляда бывает достаточно, одного взгляда, я светилась негасимым огнем, это воспринималось как предательство и издевка. Написав тогда длинное письмо, я объяснила, почему мне это необходимо,…