Триллеры

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

— Ладно. Ну, а интернет на что? — Пфф, чтобы меня потом обманули, как и тебя? Нет уж, спасибо. — Так, Ань, что тогда ты от меня хочешь? Ты отвергаешь просто каждую идею, но при этом ждёшь моей помощи. Что же мне тогда сделать то, убить твоего препода? — Ага, чтобы тебя потом посадили, а я была соучастницей — шутливо ответила я. На самом деле я уже придумала кое-что, мне лишь надо узнать твоё мнение. — Так чего ты сразу не сказала? Конечно, выкладывай. — Короче, я хочу взять академ отпуск…

– Кто такие? – Особый отдел ВЧК, пришли по поводу убийства товарища Шарикова. – сказал я. – Не сильно вы торопились. – произнесла хрюшка. – У нас не так уж и много специалистов сейчас. Все на фронте. – Ну хорошо хоть сейчас пришли. Пройдёмте... – она пригласила нас внутрь и тихонечко зашагала по тёмному коридору. Остановившись у снесённой с петель двери, женщина пропустила нас вперёд. Мы вошли в маленький кабинет, где на пушистом ковре развалилось тело пожилого мужчины. Сам ковёр был слегка…

Магдалена работала в Спутнике-7 почти лет семь, успела выйти замуж за коллегу и развестись, но переезжать в Треверберг, где фамилия бывшего мужа ее матери сияла с каждой новостной полосы, посвященной строительству новых кварталов, не хотела. Ей было уютно здесь. В маленьком, закрытом Спутнике-7, где все всех знают, а она сама знаменитость не по отцу, а за счет собственных заслуг. Ну просто потому, что она одна из немногих, получивших толковое образование, может работать в полиции и расследовать преступления,…

Мне хочется протянуть руку к глазам Райана, взять осколки стекла и собрать их вместе. — Райан, конечно, я скучала по тебе. Я… Я смотрю за его плечо на белую «Тойоту», припаркованную на обочине перед воротами нашего маленького городского дома, который мать получила в качестве приза много лет назад, наряду с титулом «Мисс Флорида». Мужчина с густой бородой и волосами, уложенными в ирокез, стоит, привалившись к водительской дверце и курит. Дым не дает разглядеть его черты. На пассажирском сидении…

Он сам меня испугался, это было видно по его лицу и рукам (одну из которых он вытер о брючину) и по ходячему вверх-вниз кадыку. Пистолет разглядел, понял я. Мы вышли на станцию. Позёмка чуть покрывала перрон. Ветер поднимал её с пылью. В моём городе снегом ещё даже не пахло, обычная поздняя осень, а тут он уже над тобой нависал, будто замирая в воздухе, – это ветер держал его над головой. – Как быстро похолодало, – повернулся ко мне Полянский, крича сквозь нарастающий ветер, кутаясь в лёгкий…

-Что это сразу мерзопакостный, - нахмурился я, оглядываясь в надежде увидеть того, кто так не вовремя дыхнул мне в ухо. -Нельзя издеваться над поверженными, - подняла вверх указательный палец Ирис. -Да ему просто повезло, - хмыкнул я, принимая руку Антериса, который помог мне подняться. -Хочешь повторить? - воткнул обратную сторону копья в песок мой друг, но мой ответ был заглушен дружным «Нет уж!» девушек. Постепенно становилось всё теплее, Сирис довольно много бывал дома, погрузившись…

– Объясните, кого вы убили? Мужчина опустил голову; в жестком неоновом свете черты его лица выглядели резче, что придавало ему угрожающий вид. Он порывисто втянул в себя воздух и повторил чуть слышно: – Я их всех убил. – О’кей, – подхватил капрал, – но кого? Вы же не просто так сюда пришли, верно? Так расскажите. В комнате воцарилось тягостное молчание. Веки незнакомца медленно сомкнулись, и он, не поднимая головы, что-то пробормотал. Все ту же фразу, в которой с момента своего…

Она подошла к коляске, где спали аккуратно уложенные и накрытые пледом куклы. Наверное, Ида просто решила немножко прогуляться, и все же мать пошла самой короткой дорогой к морю. Вдруг у нее с ноги соскочила сандалия. На какое-то мгновение мать замерла от ужаса, словно если она сейчас пойдет босиком, то признается, что с дочерью что-то произошло, но потом быстро надела сандалию обратно. Подойдя к скалам, выходившим к морю, мать подготовила себя к тому, чтобы увидеть безжизненное тело дочери в волнах.…

Я неплохо знаю Нью-Йорк. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: любая троица, севшая в движущийся на север ночной поезд метро 6-го маршрута к югу от «Бликер-стрит», либо возвращающиеся домой после вечерней смены уборщики офисов у здания городского совета, либо обслуживающий персонал из ресторанчиков Чайнатауна или «Маленькой Италии». Пассажиры четыре и пять были совершенно другими. Номер пять — мужчина. Вероятно, моего возраста, он сидел на двухместной скамье напротив и наискось от…

— Столько же у нас в запасе, и мы успеем, — заверил тот из шведов, что был постарше. — Прошу вас. Машина стояла неподалеку, перед гостями предупредительно распахнули дверцы, и вскоре поток разнообразных лимузинов на магистрали принял еще один. В просторном вестибюле офиса, при виде входящих, поднялся из кресла дородный мужчина: — Ну знаете, точность просто отменная: минута в минуту… Но ведь у нас и отбытие сегодня, а дела еще есть. Вы, Елена Андреевна, займитесь образцами, а мы отправимся…

– …Наш милосердный господь Иисус… – проникновенно бубнил священник с требником в руках, напоминая присутствующим, что всё суть тлен, суета и только: —…в объятиях его мы обретаем мир и покой… Клаусу не было нужды вслушиваться в надгробную речь, он сам мог без запинки произнести все подобающие случаю слова. За многие годы служения стандартные обрядовые формулы намертво закрепились в памяти, будь то крещение, похороны или бракосочетание. Ещё одна польза от сана священника. Первая – то, что твой костюм…

В комнату кто-то вошел. Я попытался сесть, но меня пронзила такая боль, словно кто-то ножом полоснул по шее. Голова дернулась назад. И снова – тьма. * * * Когда я очнулся вновь, на улице было светло. Сквозь жалюзи косо проникали зазубренные полосы солнечного света. Я прищурился. Какая-то часть меня хотела поднять руку и защититься от лучей, но жуткая слабость не позволяла выполнить эту команду. В горле по-прежнему была непереносимая сухость. Послышалось какое-то движение, и внезапно надо мной…

Великолепный день соответствовал его настроению. Правда, на южном горизонте клубились горы облаков, но небо над головой высилось сверкающим голубым сводом, и Мацухара чувствовал тепло солнечных лучей, проникавших сквозь плексиглас фонаря и ласкавших его лицо теплыми дружелюбными пальцами. Внизу расстилалась кобальтовая гладь Атлантики, лишь кое-где расцвеченная редкими белыми шапками вздымавшихся волн. Слева, через наклоненное крыло, он видел могучий авианосец «Йонага», рассекавший носом голубой…

Сэм остановился и, прежде чем окликнуть брата, принялся разглядывать шествие. Нилу не хотелось возвращаться, однако брат явно что-то нашел. Нил старался не подавать виду, и все же колышущаяся лента из мясных червей заинтриговала его ничуть не меньше. Нагнувшись ближе и одинаковым жестом отбросив пряди темных волос со лба, мальчишки сморщили носы от аммиачного запаха. И хотя позднее они не смогли припомнить, кто же предложил посмотреть, откуда ползли личинки, мне кажется, что авторство идеи принадлежало…

– Пол... – Я хочу знать и хочу, чтобы вы мне сказали! Может, вы хотите перейти в другое место, потому что ваши люди поставили в этом номере «жучка». Я возражать не стану, но... – Перестаньте! Ничего мы здесь не ставили. – Тогда у нас серьезные неприятности, потому что миниатюрный микрофон вмонтирован в патрон настольной лампы, и... Он встал. – Это наш микрофон. – Разумеется, ваш. Послушайте, Даттнер... – Джордж. – Джордж. Джордж, я знаю правила, действительно знаю. Я достаточно долго по ним…

Подумать только, вот она сидит тут, со всех сторон окруженная акулами в шелковых костюмах и барракудами, готовыми вырвать у нее сердце зубами. Она не понимает этого, хлопает серыми глазами, и другой защиты, кроме них, у нее нет. Что хочешь с ней, то и делай. Витцель сурово хмурится. — Вы хотите сказать, мэм, что ничего не слышали об этом процессе? Номер двести двадцать четыре обращает взор на судью. — Не совсем так. Кое-что я все-таки слышала. — И что же именно? — Вчера я сказала сыну,…

– Ты знаешь правила, – произнес он, глядя вниз на сидящего Рикки. Правил было только два, и они обсуждали их десятки раз сегодня, и Рикки обижался, что Марк обращается с ним как с ребенком. Он посмотрел в сторону и сказал: – Да, если я проболтаюсь, ты дашь мне взбучку. – Правильно. Рикки сложил руки. – И я могу курить только одну сигарету в день. – Опять правильно. И берегись, если я узнаю, что ты куришь больше. И если я поймаю тебя с пивом или наркотой, то... – Знаю, знаю. Ты задашь…

И погода стояла на удивление хорошая. За те три дня, что провело здесь семейство Райанов, еще не было ни одного дождя. Солнце всходило очень рано, а заходило поздно; зато зимой, насколько было известно Райану, оно вообще не поднимается над горизонтом и сразу же садится. Кто-то из новых знакомых, с кем он успел сойтись в Государственном департаменте, предостерегал, что долгие ночи могут отрицательно сказываться на маленьких детях. В свои четыре года и шесть месяцев Салли еще попадала в эту категорию.…

— В чем там дело? — Житель Лорел-каньона, с Уандерланд-авеню, сейчас позвонил, сказал, что его собака вернулась после прогулки в лесу с костью в зубах. Утверждает, будто она человеческая — плечевая кость ребенка. Босх едва не застонал. Ежегодно поступало по четыре-пять подобных сообщений. За истерией всегда следовало простое объяснение: кости животных. Босх кивнул двум санитарам из ведомства коронера, направлявшимся к своей машине. — Гарри, я знаю, о чем ты думаешь. Это не пустая паника. Ты ездил…