Ужасы и мистика

Но настал черный день, когда тем, кто знал старую Улицу, она стала казаться чужой, а те, кто привыкли к ее новому облику, не представляли себе ее прошлого. Они приходили и уходили, их голоса звучали резко и грубо, а лица и одежда неприятно царапали глаз. То, что занимало их, отторгалось умным и справедливым гением Улицы, и она молча чахла, дома ее приходили в упадок и деревья умирали одно за другим, а розовые кусты никли под натиском сорняков и мусора. Впрочем, однажды она испытала смутное чувство…

Наконец пришла весенняя оттепель и были старательно приготовены могилы для девяти безмолвных плодов угрюмой жатвы, ожидавших своего часа в склепе. И Берч, хоть и терпеть не мог эти перетаскивания и закапывания, хмурым апрельским утром принялся за работу но еще до полудня бросил ее, уложив на место вечного упокоения лишь одно тело по причине того, что сильный ливень разозлил его норовистую лошадь. Перевез он Дарайуса Пека, старика за девяносто, могила которого недалеко от склепа. Берч решил, что на…

Около двух часов дня стрелка детектора сместилась к западу, показывая наличие отдельных кристаллов впереди и справа по курсу. Это подтверждало сообщение Андерсона, и я уверенно повернул в ту сторону. Идти стало труднее, местность теперь поднималась в гору и кишела различными мелкими гадами и побегами плотоядных растений. Мне то и дело приходилось разрубать ножом угратов или давить ботинками скорахов; мой кожаный комбинезон был весь в пятнах от разбивавшихся о него с налету крупных насекомообразных…

Раньше он был Охотником Его Императорского Величества. Целых пять лет после окончания Академии он путешествовал по лесам Эсмиральда, и на его счету числилась масса нечисти. Он слыл хорошим Охотником… Двадцать семь лет. Ему еще предстояла долгая жизнь (люди Приморья доживали до девяноста, а многие и до ста лет) – жизнь никому не нужного калеки. Сидя в своей коляске, он с завистью смотрел на голопузых мальчишек. По привычке сотворив заклятие «от водяного», они с разбегу бросались в искрящиеся прозрачные…

С помощью Рашима и водителя, следопыт загрузил в транспортный отсек свое оборудование. Вещей было немного – пара ящиков с отравой и ловушками. – Я совсем отвык от того, что правительство так быстро реагирует на наши сигналы, – произнес администратор, садясь в вездеход. – Понимаю, – поддержал его Савва. – Не хватает средств. – Да, постоянно не хватает средств, – в голосе администратора появились высокие нотки, выражавшие, по-видимому, сожаление. – Даже для того, чтобы подбросить вас к месту происшествия,…

Звали его Шармо, он был сравнительно молод, лет двадцати пяти от роду. Но как все люди, ведущие бродячую жизнь, рано обрел морщины. За его спиной висел равап, обернутый в мешковину, в руках — посох из карагача. Он был высок телом, но от худобы согнулся дугой, словно высохший на жарком ветру тополёк. Чайханщик Авкат с радостью впустил его к себе. В последние годы Шгар утратил былое радушие, и его все реже посещали бродячие музыканты. Впустил и указал ему место у самой кухни, подальше от спящих людей.…

— Я вас узнал. В газете была фотография, — сказал Стоунворд нарочито будничным тоном. Ботрала вновь охватила дрожь, с посеревшим лицом он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Стоунворд жадно следил за каждым движением своего нового знакомого. — Вас избили хулиганы, верно? — спросил Стоунворд. — Подумали, что вы подсматриваете, как они с девчонками развлекаются. Кажется, их было двое? Набросились на вас и повалили. Живого места на лице не оставили. А потом бросили в канал. Девчонки, кажется,…

Я не знаю, что меня тогда разбудило, – то ли полная луна, то ли грусть, что обуревала мою душу и разукрашивала сны. Вполне возможно, скорбь сделалась невыносимой и нарушила мой покой, но, когда я проснулся, внезапно исчезла. Обстоятельства, из-за которых я разошелся со своей женой, не имеют к моему рассказу никакого отношения. По правде говоря, я попросту не в силах говорить об этом. Достаточно будет того, что вопреки нашей злополучной любви, а может быть, именно из-за нее мы разошлись; однако,…

Жоан выиграл в вист пятнадцать су, к великому огорчению некой мадам Корнель, – несчастная попыталась возместить ущерб анисовым печеньем и ореховой водой. Смущенными улыбками и неопределенно–одобрительной жестикуляцией Жоан дал повод тете Матильде – она посоветовала ему жениться, не теряя времени: есть, мол, на примете очаровательная девушка из хорошей семьи, честная, заботливая, хозяйственная, набожная и жаждущая детей. Катрин – его служанка – была, очевидно, в превосходном настроении, так как…

– Однако дела не так уж плохи, – робко возразил Джон, ощупывая карман, где покоился бумажник. – Н–ничего, – процедил мистер Баттеркап. Свисток далекого локомотива вытянулся в тонкую скрипучую жалобу. – Поезд, – засуетился Джон. – Будьте здоровы, мистер Баттеркап. – Еще есть минутка, выпейте на дорожку. – Ладно, выпью последний, мистер Баттеркап. В мои годы тяжеленько бежать за поездом. Мистер Баттеркап остался один в пустом и темном холле; стук молотка замер. Из окна он видел, как приливная…

Так все началось. Билл Магар возвышался на огромном сиденье, и все его тело вибрировало в такт включенному мотору бульдозера. Бульдозер двигался на север, отвал был опущен, чтобы расчищать землю от поваленных деревьев. Биллу не хотелось думать о том, что деревья рубят именно здесь, где он, — бывало, охотился, рыбачил и отдыхал со своей семьей. Но такая уж у него работа, а работа — это то, что вы делаете из-за денег, на которые потом сможете содержать детей, покупать продукты и иметь свой дом.…

Симон опять лягнул меня в отместку. Чересчур сильно. – А-а! – взвизгнул я, вскинул руки – и моя тарелка взлетела в воздух. ПЛЮ-ЮХ! Прямо на колени. Полная тарелка спагетти и все фасолевые стручки поползли по моим джинсам. – Это все из-за Симона! – закричал я. – Нет, ты первый начал! – запротестовал Симон. Мама оторвала взгляд от чертежа. Что ж, по крайней мере мне удалось привлечь ее внимание. А может быть, Симону попадет. Его никогда ни за что не ругают: он у нас хороший. Мама перевела…

Общее удовольствие усугублялось еще и тем, что никто в семье и не надеялся найти что-нибудь приятное для себя в шотландских пределах. Несмотря на то, что семья была многочисленна, успехи в торговых сделках отца позволяли ей жить в роскоши. В частности, каждый член семьи мог похва­статься отменным гардеробом. Частота, с которой дочери Мэкама меняли свои платья, была предметом радости с их стороны, во-первых, и предметом лютой зависти со стороны знако­мых семьи, во-вторых. Артур Фэнли Мэкам не ставил…

Жарясь под немилосердным июльским солнцем, мы про­хаживались вдоль крепостной стены и часто останавливались, чтобы полюбоваться на восхитительный ландшафт, который с такой высоты весь открывался нашим взорам. Особенно по­этично смотрелась зеленая равнина с голубыми пятнами хол­мов, на которой тут и там были живописно разбросаны дере­веньки со вспаханными полями и выгонами окрест. Совсем как на пейзажах Клода Лорэна. Удивительно привлекательным выглядел с крепостной стены и сам город с его причудливыми…

Несколько раз водитель пытался завести разговор, но Алекса отвечала короткими фразами. Она была не расположена к беседе, она слушала город. Расплатившись с водителем, она вошла в многоэтажное здание гостиницы и сразу твердым шагом направилась к администратору. Сначала он пытался что-то говорить о том, что номера принято заказывать заранее, но Алекса дополнительно выложила пару крупных купюр со словами: — Надеюсь, это поможет решить все неудобства. — Да-да, конечно, — ответил администратор,…

Но тогда она и он были слишком заняты друг другом, чтобы обратить внимание на старый черный пикап, в течение получаса следовавший за ними по шоссе, а ведь это был призрак ее ужасного будущего. Их машина сбила того злосчастного велосипедиста, когда впереди уже показались одноэтажные постройки пригорода. Лицо мужчины, сидевшего за рулем, изменило свое выражение слишком поздно. Он вывернул руль влево, одновременно начиная тормозить, но избежать столкновения было уже невозможно. А вместо одного трупа…

По предварительной договоренности молодые не стали забирать одежду. Действительно, зачем она им? Впрочем, Харону нередко попадались и куда более меркантильные представители рода человеческого. Получив деньги и вежливо выпроводив супругов, он решил, что сегодня можно прикрывать лавочку. До официального момента окончания рабочего дня оставалось минут сорок. Никто и никогда не приезжал к нему за сорок минут до закрытия. У него не магазин, а солидное заведение. Можно сказать, ритуальное. Лучшая в городе…

Собака волочила за ним свое беспомощное тело самым странным образом – так, словно у нее вообще не осталось ни одной целой кости. Теперь он увидел, что это еще щенок, щенок большой черной собаки. Что-то, может быть, ветер, шепнуло ему на ухо одну необъяснимую вещь; он нагнулся и стал ждать ползущую тварь на ее скорбном пути, не сделав ни шагу навстречу. Его поразило то, что за нею не оставалось крови. Липкий, влажно блестящий след – это была деталь, которой явно не хватало во всей этой пугающе отвратительной…

Сон без сновидений… Время исчезновения… Похоже, это было иллюзиями. А он-то думал, что избавился от всех иллюзий. По крайней мере от тех, которые означали хотя бы малейший проблеск надежды. Он был последовательным, убивая в себе надежду. Развенчивал ложь, но ни в чем не находил правды. А когда ничего и не осталось, с неспокойной совестью сказал: «Ну вот. Я сделал все, что мог». Оказалось, не все. Было еще одно последнее неразбитое зеркало, была еще одна последняя неоткрытая дверь. Разбил, открыл.…

Стюардесса не знала, что ей нужно, и, по правде говоря, не любила копаться в своих ощущениях. Она была простой, терпеливой и в любой ситуации оставалась верной себе. При этом у нее почему-то не было подруг. Чужие незнакомые люди казались ей не то чтобы более интересными – каждый уносил с собой неразгаданную тайну, когда проходил мимо по окончании рейса и в лучшем случае благодарил ее. Конечно, стюардессе было приятно это слышать, но она старалась быть полезной не ради чьей-то благодарности. …