Ужасы и мистика

После смерти отца сыновья съехались в Джайлингден-Холл. Перед ними на столе лежало завещание, вокруг сидели стряпчие, готовые его истолковать. Обоим было совершенно ясно, какую обузу взвалил на их плечи покойный отец. Завещание было составлено так, что два брата в единый миг превратились в злейших врагов. Трудно представить себе людей более непохожих друг на друга, чем братья Марстоны. Общим у них было только одно качество, унаследованное от отца: если уж они ссорились с кем-то, то шли в своей ненависти…

«МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ КРЕЙМЕРА». Рядом была нарисована бутылка молока, чуть ниже красовалась надпись уже более мелкими буквами: «УТРЕННЯЯ ДОСТАВКА — НАША СПЕЦИАЛЬНОСТЬ!» На молочнике была серо-синяя униформа и пилотка. На нагрудном кармашке золотыми нитками было вышито имя «СПАЙК». Он тихонько насвистывал в такт еле слышному позвякиванию бутылок в холодильной камере. Грузовичок съехал на обочину возле дома Макензи и затормозил. Молочник подхватил картонную коробку, стоявшую у его ног, и выпрыгнул…

Он некоторое время постоял в кольце голубоватого света уличного фонаря, потом торопливо отступил обратно в темноту. Ему до сих пор не удалось определить, сам ли Город разрушает сущность своих обывателей, которых интересуют лишь два новых божества со странными именами Деньги и Комфорт, или эти невзрачные люди, появившиеся на свет с серыми сгустками вместо души, могут сами настолько исказить, обезличить то пространство, где они существуют. Да-да, именно существуют, а не живут, не зная самого главного…

Между зеркалом и дверью висят снегоступы — памятка о странствиях по Канаде. Мы долго гнались сквозь лесную чащобу за карибу [8] ; ломая тонкими копытцами ледяную корку, он вяз в сугробах; наконец бедняга окончательно запутался в можжевеловой поросли, и мы безжалостно его застрелили. Помню, как франкоканадец Габриэль и полукровка Франсуа перерезали оленю горло и на снег потоками хлынула горячая кровь; помню cabane [9] из снега, которую построил Габриэль, — как тепло там было спать, как прыгали…

— Чего изволите-с? Офицер жадно втянул воздух, принюхиваясь к аромату, доносившемуся из кухни. Ноздри его расширились и затрепетали, будто у собаки почуявшей запах мяса. — Неси, что есть, да побыстрее! Половой мелко закивал и исчез, а уже через минуту, на столе перед офицером стояли ароматные щи, сосиски с капустой, мозги с горошком, а чуть поодаль, на дальнем конце стола призывно ждала своего часа жареная пулярка. Когда трапеза подошла к концу, и насытившийся офицер плеснул в стакан наливочки,…

— Доброе утро, — сказал мой брат. — Вчера вечером, когда мы пришли, вы уже спали. — Спал! Надо думать: я целый день провел на ярмарке, а пришел из Мейрингена лишь накануне вечером. Отличная ярмарка, скажу я вам! — И правда отличная, — подхватил Баттисто. — Мы продали вчера камей и мозаик почти на пятьдесят франков. — Так вы продаете камеи и мозаики! Покажите мне ваши камеи, а я похвалюсь своими музыкальными шкатулками. Есть очень красивые, с цветными видами Женевы и Шильона на крышках, они играют…

Называя Ффрайара алхимиком, я прошу вас учесть, что в середине шестнадцатого века на этой науке еще не лежало клеймо легковерия и обмана. Алхимия была подлинной наукой, и ее изучали в университете точно так же, как в наши дни изучают производные от нее дисциплины — физику и химию. Устремления алхимиков относились к области метафизики, однако методы использовались строго научные. Ффрайар не был визионером, он твердо стоял на позициях логики и прагматики. Алхимией он занялся не ради богатства или славы…

Дальше, я вижу, его подпирает отморозок из центрального ОВД, крутой модификат, тут ничего не скажешь – морда кирпичом, сенсы почти от глаз не отличишь, а мозги все, практически полностью, электронные. Типа, это круто считается, но на самом деле, механика она и есть механика, работает с задержкой, если знать, по чему бить, их не так уж и трудно из строя вывести. Вот я знаю, но меня это вряд ли спасёт. Я аккуратно шевелю заведёнными за спину руками, проверяя надёжность «тянучки», но кольцо ботов в…

Именно в этот день Юрий вспомнил о чердаке… Давненько он о том чердаке не вспоминал. Ещё в детстве чердак прогонял по его коже мурашки всякий раз, как он туда залезал. В общем-то ничего особенного там не было, кроме кровати, табуретки и многих старых вещей; просто по чердаку витала какая-то дурная энергия, и, когда шестилетний Юрик летом забирался на чердак спать, то, пока он в приятном одиночестве лежал в постели, его начинали охватывать разные мысли; иногда эти мысли казались ему довольно странными;…

Чародей пронзительно закричал, и огненный фаербол пролетев над моей головой, взорвался на расстоянии двадцати одного фута передо мною. Затем, как взрывная волна от ядерного взрыва он расплылся идеальным кругом, сжигая и запекая бандитов, а потом двинулся ко мне и нехотя остановился на расстоянии двенадцати дюймов перед моим носом. — Ой, ладно тебе, перестань! — сказал я. — Оно работает совсем не так! — Что? — потребовал пояснить чародей. — Оно работает совсем не так! — настаивал я. — Даже если…

Пока мы танцевали, я болтал без умолку, в основном, всякую ерунду — про друзей, про свой мотоцикл. Она потрясающе умела слушать. Не просто слушать — она внимала, как никто другой. Девчонки обычно любят поговорить про себя любимых, а она вдруг принялась расспрашивать меня про мотоцикл. И такие странные вопросы задавала — а что такое сцепление, трансмиссия? Ну кто, скажите, кто не знает, что такое сцепление? Я объяснил, но она, кажется, не совсем поняла. Короче, мы ушли с этой дискотеки, где грохот…

— Хорошо. У двери куча фоток. Возьми, сколько хочешь, и уходи. — Фотографии мне не нужны. Я хочу у вас кое-что спросить. Рок-звезда кашлянул в полотенце. — Спрашивай и отваливай. — Дело в том, я… Все девушки — ваши. Снаружи беснуется толпа тех, кому просто не терпится отдаться. — И что? — Как вам это удается? В чем секрет? — Черт, я же звезда. Женщины обожают трахаться со звездами. Вот и весь секрет. До свидания. — Но разве нет чего-то еще? Я видел много концертов. Далеко не все так притягивают…

— В самом деле, дорогая, какое это имеет значение, — говаривала она, обращаясь к дочери. — Если еда вкусная и вино безупречное — к чему особенно разбираться? Что премьер-министр, что сельский викарий — оба, в сущности, всего лишь мужчины. Накорми их хорошо, и они растянутся и замурлыкают, как кошки. Разговоры им ни к чему. — Из этих слов видно, что миссис Уэстморленд хорошо знала мир, ее окружающий. Разделяла ли ее взгляды мисс Сесилия — вопрос другой. Во всяком случае, она добрых две недели нетерпеливо…

Девочкам записали выбранные книги в формуляр. Они оделись в гардеробе и вышли на улицу. Погода стояла просто великолепная. Совсем недавно прошли новогодние праздники, и улицы еще хранили свои украшения и навевали праздничное настроение. А если учесть, что сейчас каникулы, в школу ходить не надо, в сумке у тебя самая интересная книга в мире, то чувствуешь себя самой счастливой девочкой на свете. Именно это и испытывала Настя, наступая на скрипучий снег и улыбаясь во весь рот. – И чего ты такая…

Вдали от нее, на чистой кухне, весело потрескивали еловые дрова; на противне жарились кофейные зерна, которые деревянной лопаткой перемешивала статная женщина, рядом с ней трещала кофейная мельница на коленях свежей и здоровой служанки; перед порогом открытой двери в комнату стояла с открытым мешком кофе в руках красивая, немного бледная женщина и говорила: — Ну-ка, повитуха, сегодня не жарь мне кофе так дочерна, а то еще подумают, что я его экономить собираюсь. Жена крестного ужасно недоверчива…

Ящичек был слишком мал для хранения бумаг, но любопытный наследник с большим интересом разглядывал его содержимое. Здесь хранились моток старой веревки; кусок пергамента, на котором по-латыни было написано: «Да будет свободно от злых помыслов сердце того, кто тронет меня; да не коснется зло уст того, кто владеет мной»; маленькая пуговица от воротника; черная записная книжка или дневник; сморщенный предмет коричневого цвета, который на ощупь казался обтянутым кожей; пожелтевшая Ковент-Гарденская оперная…

А еще он был в бешенстве потому, что понимал, что никто и никогда не одобрит его метод. Интуиция не является частью процедуры полицейского расследования. С самого детства он интуитивно чувствовал источник насилия и сейчас был абсолютно уверен в том, что вяло признавало начальство: насилие повсюду, оно окружает всех. Первое же дежурство провело его и по богатым предместьям, и по трущобам; каждая разбитая бутылка перед пивной вселяла в него ужас, но точно так же он ощущал удушливо-зловещие флюиды насилия…

ОСТОРОЖНО: ДЕТИ! ОГРАНИЧЕНИЕ СКОРОСТИ — 20 МИЛЬ В ЧАС. ВПЕРЕДИ ПОВОРОТ. И еще один — ярко-желтый — знак с нарисованным на нем цветком: ОТДУШИНА МЭРИГОЛД. [1] Тимми прочел его медленнее остальных. Он не знал, что на дорожных знаках можно рисовать. — Ну вот! В итоге это оказалось не так уж и далеко. Он мельком взглянул на мать. Она улыбалась. Он решил рискнуть. — Ма, там написано «Отдушина Мэриголд». Что такое «отдушина»? — Выход для чего-то, чтобы убежать. Как вода из пруда. Мы приехали, Тимми.…

Мы думали, что мистер Локриан будет против нашего проекта, но он не сказал ни слова по поводу сноса здания старой лечебницы. Собственно говоря, никто и не ждал от него какой-либо другой реакции, хотя его дед был директором Городской больницы, которую впоследствии закрыл его сын по неизвестной причине. Если все мы редко говорили о лечебнице и кладбище, то мистер Локриан вообще ничего не говорил на эту тему. Эта скрытность не могла не вызвать наши подозрения, что между ним и чудовищными развалинами,…

Только в редких случаях он мог входить в эти невидимые пространства, что всегда было для него неожиданностью. Подобный удивительный опыт он приобрёл ещё в детстве, когда он наблюдал с холма за плывущими по озеру лебедями. Возможно, именно их неторопливое скольжение по воде вызвало в нём такое гипнотическое состояние, итогом которого стала не безмятежная кататония гипноза, но бурный полёт сквозь искрящиеся врата, открывшиеся прямо в воздухе, направившие его в калейдоскопическую вселенную, где не существовало…