Ужасы и мистика

Он усмехнулся. У него было тяжелое одутловатое лицо, розовое, как у поросенка, и иссиня-черные волосы с таким треугольным мыском посередине лба, который, согласно народной примете, предвещал раннее вдовство. Джесси не нравилось, когда он так улыбался. Его улыбка всегда вызывала у нее какое-то странное чувство, которое она затруднялась определить. Хотя… Определить это было совсем не сложно. Когда Джералд ухмылялся, он становился похожим на идиота. И чем шире он ухмылялся, тем глупее выглядел. Впечатление…

Илья же нахмурился и серьезно кивнул. Снова наклонился к чаю, нахохлившийся, как больная ворона. Вернулся к разговору он ближе к полудню. — Психиатр, значит? — спросил, будто не было между фразами ста километров пути, позднего рассвета и маленькой станции с гордым названием Юность Комсомольская. — Психотерапевт, — поправил Зимин и выглянул из-за края газеты. — Должно быть, в поездках тишину любите? Достали вас разговорами? — Ну, почему же. Интересная беседа всегда лучше молчания. К тому…

— В волчицу, разумеется, — продолжала миссис Хэмптон. — Я чувствовала бы себя слишком не в своей тарелке, по мановению ока изменив не только вид, но и пол. — Не думаю, что стоит шутить с такими вещами, — сказал Леонард. — Я нисколько не шучу. Я совершенно серьёзна, уверяю вас. Только не делайте этого сейчас; у нас сегодня только восемь игроков в бридж, и будет жаль, если одна из партий окажется разбита. Но завтра нас станет больше. Итак, завтра вечером, после обеда… — При нынешнем недостаточном…

— Так больно? — он кивнул, сжав челюсти. — Ты позвонил доктору? — он покачал головой. — Не позвонил, — кивнула она. — Потому что не смог. — Луиза вскинула голову — росту в ней было всего пять футов и пять дюймов — и всмотрелась в его лицо очень серьезными темно-карими глазами. — Сначала ванна, — решила она. — Доктор Кинг подождет. Дэнни встал под душ. И внутренне сжался, когда Луиза повернула вентиль. Но ничего не произошло. — Нет напора, — прокомментировала Луиза. — Нет воды. Воду ей пришлось…

За ленчем Нильс продемонстрировал на удивление основательные познания о предмете, якобы интересовавшем его, и Аркон Клайд моментально увлёкся беседой с ним. Фиона почти не участвовала в разговоре и удалилась сразу же после кофе. — Боюсь, что после Нью-Йорка моя дочь находит жизнь здесь несколько скучноватой, — извиняющимся тоном произнёс Клайд, когда за ней закрылась дверь. — Я, пожалуй, попробую развлечь её, — вызвался Брюс, торопливо вставая из-за стола. Он нашёл Фиону на скамейке позади замка.…

– Это не твоя забота, мой друг. – Здесь замешан Незримый бог? Вы хотите, чтобы она завершила дело своего отца? Бровь магистра изогнулась, и ледяная улыбка тронула губы. Не ответив, он медленно отхлебнул из кубка и покачал головой. Разумеется. Слишком много вопросов. Илигор отвел взгляд и посмотрел на пыльные стеллажи, заваленные древними фолиантами по магии. – Но почему я? – Вы с ней связаны. Она тебя послушает. В конечном итоге – куда она денется перед твоим обаянием? – Магистр, быстрым…

- Твою мать! Твою мать! - Лилли ударяет по земле молотком, смотрит вниз и вздыхает. - У тебя хорошо получается, малышка, дай-ка я покажу тебе, как надо. Здоровяк подходит к ней, становится на колени и осторожно пробует забрать у неё молоток. Лилли отодвигается, отказываясь передать инструмент. - Дай мне секундочку, ладно? Я справлюсь, я точно смогу, - настаивает она, напрягая под толстовкой узкие плечи. Она хватает другой колышек и начинает по-новой, с осторожностью, стучать по металлической…

II Тихо светит по всему миру: то месяц показался из-за горы. Будто дамасскою дорогою и белою, как снег, кисеею покрыл он гористый берег Днепра, и тень ушла еще далее в чащу сосен. Посереди Днепра плыл дуб. Сидят впереди два хлопца; черные козацкие шапки набекрень, и под веслами, как будто от огнива огонь, летят брызги во все стороны. Отчего не поют козаки? Не говорят ни о том, как уже ходят по Украйне ксендзы и перекрещивают козацкий народ в католиков; ни о том, как два дни билась при Соленом…

Волов распрягли и пустили пастись на траву. Возы оставили на дороге; а сами сели все в кружок впереди куреня и закурили люльки. Но куда уже тут до люлек? за россказнями да за раздобарами вряд ли и по одной досталось. После полдника стал дед потчевать гостей дынями. Вот каждый, взявши по дыне, обчистил ее чистенько ножиком (калачи все были тертые, мыкали немало, знали уже, как едят в свете; пожалуй, и за панский стол хоть сейчас готовы сесть), обчистивши хорошенько, проткнул каждый пальцем дырочку,…

– Да, я слышал об этом, – сказал мистер Картер. Надо будет определить детей в школу. Подыскать для дочери колледж на будущий год. – Там есть много хороших учебных заведений, вашей дочери наверняка одно из них придётся по душе. Но я не советую вам жить в замке. О нём ходит дурная слава. – Не стоит пугать детей. Аделина заметно оживилась. – Нет, папа, я хочу послушать, ведь это так интересно. – Лучше я расскажу тебе об этом завтра утром девочка – произнесла мисс Смит. – Хорошо, договорились.…

Когда мать услышала это, с ней началась истерика. Она стала кричать, что не убивала, и никто не смог доказать, что это сделала она. Однако констебль утверждал, что крошечные проколы на горле тети Мабель были сделаны шпилькой с маминой шляпки, а доктор сказал, что в теле тети Мабель не осталось ни одной капли крови. Все-таки они были несколько озадачены, поскольку следов крови не было ни на постельном белье, ни на чем-либо ином в этой комнате. Они обыскали весь дом и участок вокруг, но нигде не смогли…

— Пусто, — сказал я ей и себе, — Особенно вечерами. И телефон молчит. Куда все подевались? Ее рука на моем плече чуть сжалась. — Раньше куда-то бежал, чего-то хотелось. Сейчас ничего, совсем. Все без толку. Ты понимаешь? Она сочувственно кивнула. Да, она меня понимала. Даже без слов, слова были не нужны. Но хотелось выговориться, хоть однажды, пусть даже ей, знавшей это все и так, сказывались целые дни, проведенные в молчании с самим собой. В одиночестве, черт возьми. — Быть одному, это…

Миртла Сассерах была молодой, небольшого роста женщиной. Длинные ресницы ее, на миг приподнявшись, снова уткнулись в огромный котел. Оглядев женщину, мистер Бонд чопорно втянул в воротник свой подбородок и перевел взгляд на Криспина Сассераха, потом на черпак, перемешивающий варево. Быстрым, нервным жестом хозяин усадил гостя за стол, выхватил у жены черпак, погрузил его в котел и сунул наполненную до краев миску в руки Миртле, которая тотчас же двинулась с ней к мистеру Бонду. Облака пара окутывали…

Я подбежал к воде и зашел в нее по пояс. Раньше, когда вокруг были люди, я не отваживался оглянуться вокруг, дойти до этого места, всмотреться в дно и назвать одно имя. Но сейчас… Вода — волшебница. Она разрезает все пополам и растворяет вашу нижнюю часть, как сахар. Холодная вода. А время от времени она набрасывается на вас порывистым буруном. Я назвал ее имя. Я выкрикнул его много раз. — Талли! Талли! Эй, Талли! Если вам двенадцать, то на каждый свой зов вы ждете отклика. Вы чувствуете,…

Окончание средней школы практически не отразилось на моем укладе жизни. По состоянию здоровья я не смог поступить в Браунский Университет, как рассчитывал первоначально и, будучи предоставлен самому себе, начал проводить за книгами вдвое больше времени и с каждым разом все увеличивал продолжительность ночных прогулок, нередко ложась спать уже на рассвете. При всем том я еще умудрялся ежедневно общаться с матерью, к тому времени уже овдовевшей, и не обделять вниманием своих теток, также поселившихся…

На воспитание меня отдали в соседний детдом. Если верить ее истории болезни, маму стерилизовали сразу после моего рождения. Никому не хотелось, чтобы такие гадкие, мелкие, как я, происшествия помешали еще чьему веселью. Мне было десять, когда она покончила с собой. Это было в 64-м. Мне было десять лет от роду, и я еще играл в «каштаны» [1] и воровал потихоньку сладости в кондитерских, когда она, сидя на линолеумном полу своей камеры, пилила себе запястья осколком битого стекла, который Бог знает…

Когда несметные полчища готов, покинув Каталаунские поля [3] , двинулись через Пиренеи, Гензерих не стал ждать неминуемого поражения. По сей день в Риме проклинают имя Бонифация – желая одолеть своего соперника Аэция, он сговорился с Гензерихом и открыл вандалам путь в Африку. Слишком поздно он помирился с Римом – чтобы исправить ошибку, одной храбрости было уже недостаточно. Бонифаций погиб от копья вандала, а на юге выросло новое государство. Теперь и Аэций мертв, а длинные галеры вандалов идут…

* * * Рок вел меня по сумрачным аллеям в тени вековых деревьев в пещеру Дагона. Вел, чтобы убить Ричарда Брента. Мой душевный настрой соответствовал первобытной мрачной красоте этих мест. Мощные ветви и густая листва вокруг пещеры преграждали путь солнечным лучам. Неподалеку, у отвесных скал плескалось море, но за густым лесом его не было видно. Царящая вокруг тьма и то, что мне предстояло совершить, наполняло мое сердце неизъяснимой тоской. Я оказался здесь раньше человека, которого ненавидел.…

Зверь припал к земле, готовясь к прыжку. Его горячие от голода и страха злобные глаза придавали ему вид старого повесы (все расходы которого контролирует жена), завидевшего хорошенькую дамочку. Тигр знал, что нарушает звериное табу всякий раз, как убивает человека. Он понимал это. Но нужде закон не писан. Для отощавшего тигра голод столь же нестерпим, как для забастовщика вид штрейкбрехера. И как все запретные плоды, человеческое мясо вызывало странные ощущения – экстаз и дикий трепет в темной душе…

* * * Бахрам-Али посмотрел в прицел своего спрингфилда и выстрелил. Всадник взмахнул руками и свалился с коня. – Аллах акбар! – закричал Бахрам, тряся винтовкой над головой. – Саиб, еще одну собаку мы отправили в ад! Из-за песчаного гребня показался худой загорелый человек – американец Стивен Стэнли. – Отлично, старина, – проговорил он. – Гляди-ка, похоже, они решают, что с нами делать. Всадники в белых бурнусах и правда совещались. Они стояли на расстоянии, недосягаемом для прицельного выстрела,…