Ужасы и мистика

Письмо IV 26 декабря 1837 Мой дорогой Роберт! Все кончено. Тело найдено. Я не прошу прощения за то, что не сообщил эту новость с последней вечерней почтой, по той простой причине, что не был в состоянии водить пером по бумаге. События, сопровождавшие обнаружение тела, настолько выбили меня из колеи, что мне необходим был ночной отдых, прежде чем я смог посмотреть в лицо фактам. Теперь я могу представить тебе описание того дня – самого странного рождественского дня, какой выдался…

По возвращении в Гейдельберг я дал несколько интервью. Мне сулили круглую сумму за эксклюзивное право напечатать рассказ о последних днях этого человека и за фотографии покойника без век, лежавшего в моем доме. Я даже получил от Би-би-си предложение снять о нем документальный фильм. Кто-то из Штатов сообщил мне по телефону, что вот-вот должны начаться съемки блокбастера, в котором роль моего патрона должен был исполнить Джордж Клуни, а моя досталась Джонни Деппу. Впрочем, радость от этого известия…

Часа за четыре до отхода поезда папа пошёл проверить машину, хотя до этого она работала прекрасно. Езды на машине до станции около десяти минут, но папа любил, чтобы всё было готово и проверено заранее. Он не выносил сюрпризов, особенно неприятных. Видимо, это был не мой день, потому что в комнату он вошёл очень удручённый и растерянный. «Ты знаешь, — сказал он виновато, — она не заводится. Ничего не могу понять, я только что ездил на ней, было всё в порядке. Пойду, загляну под капот», — и он понуро…

— Миша? — Поинтересовались из трубки. Владимир Леонидович. Начальство, значит. И что, интересно, начальству от меня ещё надо? Жаловаться на меня сегодня вроде бы не за что. Гид последней группы даже спросила, где мне благодарность написать можно — так понравилось. Последние. Вот я и разошёлся. Только благодарность на хлеб не намажешь… — Да, Владимир Леонидович? — Миш, только что… В общем, Рома от нас уходит. Ты возьмёшься писать его Чертолье с модерном и Замоскворечье? О как! А чего это Рома…

Они еще раз глянули вслед Виктору и продолжили свою игру. Но Виктор ничего не видел, и ничего не слышал. Набрав код входной двери, и поднявшись в лифте на свой этаж, он машинально открыл ключом дверь и, зайдя в квартиру, не раздеваясь и продолжая свой мыслительный процесс, сел на табуретку в холле. Взгляд его сразу же устремился в зеркало, висевшее над комодом напротив, хотя заподозрить мужчину в том, что он хочет увидеть в нем свое лицо, было бы трудно, потому что глаза его были устремлены в…

Будь она проклята. Чарли, я уверена: мой брат собирался написать книгу. Что-нибудь интересное и не заумное, в духе Оливера Сакса. Судя по рукописи, он сначала интересовался навязчивым неврозом. Добавив в общую картину его самоубийство (если, конечно, это самоубийство), видишь, что интерес объясняется старым изречением: «Врачу, исцелися сам!» Пишу тебе потому, что рассказ Н. и бессвязные записи брата беспокоят меня. Сильно ли беспокоят? Достаточно, чтобы переслать эту рукопись (кстати, экземпляр…

   И вот прямо сейчас эта «опасность» с любопытством меня изучает. Хотя смотреть тут не на что - невысокая, блондинистая, упакованная в стандартную ученическую форму. Разве что огромный оникс, вживленный под кожу лба, привлекает внимание, да алые разводы татуировки, прямо поверх светло-бежевых. Иное дело сами некроманты. Все как один подтянутые, хмурые и до неприличия симпатичные. Особенно красив тот блондин в кресле: взгляд свысока, слегка презрительный, идеально заплетенная коса, ярко-алые глаза…

Итак, день восьмой моей новой карьеры. Пишу на обрывке какого-то свитка, кажется, по теории убийств... Хм, не суть. Важно то, что сохранить свой новенький личный дневник мне не удалось: позавчера на полигоне во время практики по поднятию зомби творение Вацлава его слопало, и мне все больше кажется, что это не случайность. Так, на чем я остановилась? Ах да, восьмой день карьеры и шестой день моих дополнительных занятий с Мастером Кристианом. Вот уже почти неделю каждый вечер я по-тихому ухожу и общежития…

Я очнулась от того, что почувствовала укол в шею. Открыв глаза, я закричала. Прямо перед моим лицом было лицо старика с бородой. Он гадко усмехнулся и показал мне большой, острый нож. -Нет! Не надо.. Но он приложил свою шершавую руку к моему рту и прошептал: -Не твоя очередь. Я удивленно похлопала глазами. Старик отошел от меня. Я приподняла голову и огляделась. Я лежала привязанной на одном из хирургических столов. Рядом стояли еще три таких же стола. На одном лежал в отключке Шон, а на втором –…

Посвящается Амели, моей возлюбленной парижанке; моему отцу, который научил меня ходить, не глядя под ноги; и памяти Николя Б. и Пьера Д., парижских пешеходов У многих из нас долго не исчезает стремление воображать себе другой, тайный Париж, неразрывно и непостижимо связанный с находящимся на виду. Андре Арделле Личные воспоминания, по зернышку, по крупице; фрагменты истории Франции; землянику — вот какой урожай собираешь, бродя по Парижу в поисках приключений.…

А самым отходчивым оказался не кто иной, как сам прадядюшка Питтер: похоже, после того как пропала, а затем отыскалась его булавка, он так и не оправился от разыгравшейся душевной драмы. Весь этот гвалт вокруг, обвинения всех и вся почем зря и все такое… В общем, следующей весной он и отошел. Тихо. Во сне. С любимой булавкой, пришпиленной к пижаме. — А ты откуда знаешь про булавку? — поинтересовались домочадцы. — С чего ты взял, что она там? — Я ее услышал, — отвечал я. — Она кричала. …

Дети. У Жамкиных, пятилетнего сына Алёшку уложить спать не получилось. Парень явно шёл на скандал, собираясь ожидать под ёлкой Деда Мороза. Золотое время. Для него ещё есть Дед Мороз, жизнь просто удивительна и наполнена любовью родителей. И у них с Галиной могло быть так, но… Было это самое НО. Все эти мысли бродили где-то на задворках сознания, едва касаясь рациональной составляющей Виктора, которая уже не на шутку грызла его за беспечность. Новый Год — семейный праздник. И пусть у…

Коринн мало что запомнила, хотя маг-лекарь, пришедший вместе со страховщиками, несколько раз водил над ней руками, используя заклинание исцеления. Он уверял, что она в полном порядке. Сделав все, что было необходимо, страховщики вежливо попрощались и покинули ее дом. Прошла неделя. не очень приятная неделя, надо сказать. и вот, наконец, что-то хорошее: от страховщиков пришло уведомление о выполненной работе. Теперь Коринн могла в любое время полюбоваться на родителей, стоило только подняться…

– Ах ты, сука! – хрипло кричал Виктор, – ты что? Что я тебе сделал такого, что ты решил меня удавить?! – размахивая самодельным факелом, он бегал по всем комнатам и кричал. – Не дай Бог, если что-то сотворишь с моей женой или сыном!!! Сожгу и дом твой поганый старикашка и тебя!!! Если еще раз услышу твои громкие стуки или громоподобное шарканье на чердаке, пеняй на себя! Я не виноват, что тебя некому было по-людски похоронить. Хочешь, чтобы твой дом был цел, давай жить мирно, или… Я сказал, шутить…

Приблизившись к зеркалу, я увидела свое отражение, волнение усилилось. На меня смотрели уже знакомые мне зеленые глаза испуганной молодой женщины. Я была абсолютно голой, на мне не было совершенно ничего. Я не заметила этого раньше, когда включила свет, увидела только сейчас в отражении зеркала. Видимо сказались чувства страха и растерянности. А у меня оказывается ничего, стройная, красивая фигура и так же, как на том портрете над камином, на плечи спадали волнистые ярко-рыжие локоны, только они…

 Ребята сели вокруг учителя и стали знакомиться. Нина была настолько упряма, что даже близко не подошла к матам. Она села на скамейку, которая стояла возле стены и стала слушать, что говорят остальные. «Что это такое? Это ведь даже нельзя назвать уроком. Насколько я знаю, он должен учить нас самообороне, а он просто разговаривает с нами. А может его вообще на работу за красивые глазки взяли? А на счет остального не подумали».  - Так девушка на скамейке, не хотели бы вы представиться? Вы одна остались,-…

– Настя, ты чего убегаешь? Я тебя уже обыскался… Она узнала этот голос. Это был ее знакомый, у которого она остановилась. Вздохнув с облегчением, девушка обернулась к парню. Она уже собиралась ответить, как заметила странность во всем его образе. Все его черты как будто были стерты, мутный образ таял во тьме. А его глаза были чернее ночи. Она не смогла кричать, ее горло сдавило. Нечто схватило ее за руку, затягивая обратно во тьму той улицы. – Идем, я знаю короткую дорогу домой. Первые…

– Он, – повторил Коля и указал пальцем на черный зев коридора. Света сжалась в комок и боялась пошевелиться. В углу было тесно, неудобно, в пятку впилось что-то мелкое, но девушка готова была просидеть в такой позе до самого утра. Крепко зажмурив глаза, она повторяла дрожащими губами молитву, которой ее научила бабушка: «Отче наш, Иже еси на небесех…». Вновь и вновь она проговаривала ее, чувствуя, как ледяной страх понемногу отпускает. Она сидела, обхватив колени и уперев в них лицо. Ласточкина…