Книги из серии "Новинки «Современника»"

Когда в тундре в шестнадцатый раз стаяли снега, отступили от берега льдины и в шестнадцатый раз зазеленели мох и ягель, младшая Таюнэ стала женой молодого и ловкого охотника эскимоса, а через год родила ему дочку. Глухой старик шаман давно умер, но в стойбище был другой шаман, такой же высохший и немощный, как его учитель. И этот шаман тоже три дня и три ночи бил над новорожденной в бубен, выл и причитал, отгоняя от яранги злых духов и заклиная духов добрых дать девочке темные глаза и темную кожу,…

Кабаки на огородах в самом цвету. Среди больших лопушистых и наждачно–жестковатых листьев откровенно выставили они свои желтые, словно большие мохнатые шмели, кубкообразные цветы. Может, я впервые вижу, как цветет кабак? Или впервые вижу так отчетливо? Сочная зелень листвы и ярко–желтые цветы. Но главное, — эти же два цвета и на картинке зеркальца! Правда, на ней изображена не тыква, а несколько кленков на лесной опушке. Деревья — в желтой листве, а трава только кое–где тронута желтизной. Я…

— Что там интересного! — отвечала она всякий раз, когда Павел Спиридонович заводил разговор о поездке. — Все друг друга знают, ни одного умного разговора... Только о картошке да о дождях. Поехать к морю, вот это я понимаю... И чтобы позлить Павла Спиридоновича и отправить его к родителям одного, она начинала вспоминать, как в прошлом году они жили в Судаке — какие там замечательные места, какое море, — и заканчивала словами: — Три недели пожили как люди... Вот это красиво!.. Павел Спиридонович…

Полгода наслаждаюсь сытой, определенной по контракту свободой… Кино захватило в свои бархатные лапы и потащило по лунным местам Крыма. В Ялте стоит царственно-ранняя весна. С пушечным громом, заливая набережную, бьет в парапет резвая волна. Соленая изморось садится на олеандры и магнолии. Ялта почти пуста. На набережной — редкая цепочка кутающихся в одинаковые плащи прохожих, в пустом ресторане — расторопность конкурирующих официантов, уставших от ожидания клиентов: только сел за столик, а работник…

— Все же ты не совсем у меня глупая, — сказал дядя Коля, довольный, что слова его дошли, убедили супругу. Неслышно вошла тетя Поля, сестра Марьи Ивановны, совершенно глухая старуха. От глухоты своей она глядела на всех обиженно, исподлобья, ей все время казалось, что от нее все что-то скрывают, постоянно что-то утаивают. И сейчас топталась она, исподлобья поглядывала по сторонам, обижалась, конечно. — Ну, чего? — не выдержала, спросила мужским басом. — Катерина рожать собралась. — Так…

Немало минуло времени с тех зимних ожиданий, а помнятся и тревожат они Игоря Божкова и поныне. И город, тот самый, куда ездила мать, для него сделался сейчас столь же близким, как и родное селение. Он стал даже чем-то дороже, вероятно тем, что в нем подружился Игорь с девушкой, о которой думал сейчас с таким же трепетом и волнением, с каким думал в детстве о матери. И, удивляясь, пугался даже этой одинаковости отношений, этого чувства беспокойства за свою мать и знакомую девушку. Вот и…

Только в пятьдесят каком-то, уж не упомнить каком… К Тоне Лощилиной со второго поселка вернулся как раз тогда сын, перемещенный и побывавший аж в Аргентине, и была шумная встреча, много было пролито бабьих слез. Вот со встречи этой вернувшись и вспоминая рассказы о стране, что лежит по другую сторону земли и несхожа с нашей даже травой и деревьями, она вдруг заплакала и сказала себе: «Всё! Мабуть-таки Яшеньку убили!» — и стала потихоньку прилаживать себя к этой мысли, пока еще необозримой во всем…

Стоит сверкающий камень вытащить из воды - и он блекнет, бледнеет, теряя свои живописные краски и оттенки, точь-в-точь как окунь, пойманный на удочку. Осторожно входя в холодную зеленовато-прозрачную воду - под ногами сплошные камни, - он подумал, что в этой незнакомке с бронзовыми волосами что-то есть, и, оттолкнувшись ногами от дна, поплыл. Сначала было такое ощущение, будто все тело наждачной бумагой натерли, даже заныло под ложечкой, но скоро он перестал чувствовать жгучий, пронизывающий холод.…

Есть и сети, и удочки, и никаких забот. И все это законно, потому что он заработал отпуск. И вдруг он почувствовал, что ему хочется плакать, что он еле сдерживается от подступающего отчаяния и горя. На его красном и потном лице все еще блуждала благостная улыбка, а душа заволоклась сырой печалью. В этом году Нинка не поехала с ним в отпуск, она с сыном осталась там, в городе. Они с ней поругались из-за какого-то пустяка. Она упрекала мужа, что по полгода не видит его, что сын растет без отца. Он…

Фомич стал обгоняться на паре - соседскую лошадь кропить, пристегнул. "Одна отставать станет, другая подтянет", - подумал еще. Разогнал он свою пару шибко, в азарт вошел - порода уже сказывалась в нем. А с хитрецой гнал: из порядка вывел своих лошадей, да на обочину. Здесь, мол, никто не помешает. И надрал. И как уж перед ним столб вырос, совсем объяснить не мог. Только помнит - летит он прямехонько в столб. И свернуть уж никак невозможно, потому что свой Буланец влево забирает, а соседский Пегач…

Фомич стал обгоняться на паре - соседскую лошадь кропить, пристегнул. "Одна отставать станет, другая подтянет", - подумал еще. Разогнал он свою пару шибко, в азарт вошел - порода уже сказывалась в нем. А с хитрецой гнал: из порядка вывел своих лошадей, да на обочину. Здесь, мол, никто не помешает. И надрал. И как уж перед ним столб вырос, совсем объяснить не мог. Только помнит - летит он прямехонько в столб. И свернуть уж никак невозможно, потому что свой Буланец влево забирает, а соседский Пегач…

Строились за станцией на большаке. Длинная неровная лента вытянулась на полкилометра, то выпирая вперед, то заваливаясь назад. Не строй, а горе. Не то что в учебном. Там — по ниточке! И тишина. А тут стоят, меж собой переговариваются, цигарками светят. А и много же тут людей собралось! Правофланговые у самой станции, а левофланговых и не видно. Утонули, пропали в ночи. Даже цигарок не видать. Командиры бегают, строй выравнивают. Не иначе большое начальство прибудет. В эшелоне про это вроде бы говорили……

Слово за словом… Скурихин словно ни с того ни с сего вспомнил, что его старшая дочь забросила учебу в училище искусств. Сморщился. «Надо ее выдать замуж», — сказал про себя и оценивающе взглянул на Назара: чем не жених? Вскоре под Скурихиным и Назаром выгнулись доски, проброшенные от берега к рубке заправщика пресной водой. Взревел дизель… На БМРТ «Амурск» заметили прибытие гостей. С необозримо высокого борта  в ы с ы п а л и  новенький штормтрап, еще едва гнущийся, пряно пахнущий пенькой. …

Однако Ольга всегда мечтала совсем о другой жизни, о большом достатке, когда не надо считать деньги, учитывая каждую копейку, когда не придется выбирать, что купить в первую очередь — весенний плащ или теплые сапоги для будущей зимы, сделать косметический ремонт в комнате или поехать на две недели к морю отдохнуть… Однажды ее пригласила в Дом кино подруга, одна из тех невзрачных, малозаметных пташек, которые всегда клеются к более привлекательным и красивым. Выходя с Ольгой после просмотра фильма…

У нас уже дорога просохла и можно ходить на остановку. Я встретила три автобуса, а мамы нет. Бабушка Матрена сердится, что я плакала, и говорит, никуда твоя мама не денется. Надо пользоваться воздухом, а не распускать нюни. Она радуется, что хохлатка опять хорошо несется и много яиц. А Федькин отец говорит, что зря отдал нам своего петуха, когда этот шпанюк подавил наши яйца, когда подглядывал, как мы с Таней секреты зарывали… Дорогой папочка, от мамы пришло письмо, что скоро она возьмет три дня…

Глава первая 1 На крутоярье, на самой кромке обрыва застыл изваянием Гурий Бакутин. Он стоял неколебимо, широко расставив крепкие, будто вросшие в берег ноги и чуть наклонясь вперед, словно выжидая миг, чтоб кинуться с кручи в мутную, половодьем вспененную Обь. Перехлестнув береговые рубежи, река волокла на себе бревна, деревья, доски, льдины. Все это кружилось, сшибалось, подминая и топя друг друга, и уносилось дальше на север, к Ледовитому. — Во силища… Ломит,…

Асмик хотела еще что-то добавить, но вошел посетитель. Это была общественная приемная большой московской газеты, и сотрудники газеты поочередно дежурили там. Поначалу Тусе нравились эти дежурства. Хотя и уставала сильно, а нравились. Приходя домой, она все еще слышала голоса людей, перед глазами мелькали лица, разные, молодые и старые, каждое со своей бедой, со своей заботой, потому что с радостью сюда не приходил никто. Первое время Туся переживала за всех. Порой, не дослушав, уже бралась…

Но через некоторое время я стал замечать, что и другие начальники в нашем учреждении, те, что калибром поменьше, перестали здороваться с подчиненными, а последние, в свою очередь, перестали замечать посетителей. Есть у нашего начальника еще одна особенность: в его словаре отсутствует слово «вы». Приглашает он, допустим, подчиненного в кабинет, чтобы его поощрить, и говорит: — Здравствуй, Иванов. Вот что я тебе скажу, Иванов, я тобою доволен, Иванов, ты молодец, Иванов, ты поддержал честь нашей…