100 shades of black and white

И прежде, чем он успевает хотя бы моргнуть, она покидает его наедине с космосом. И работой, от которой, увы, нельзя сбежать.

Но позже она точно получит трепку.

Она сама приходит к нему в душевую. Проскальзывает сквозь приоткрытую специально для нее дверь — больше никому не придет в голову посещать его в такое время в таком месте в личной каюте — и обнимает за плечи сзади. Ей приходится встать на цыпочки, и Рэй слегка пошатывается, держась за него, а потом поворачивает к себе.

По ее голове, лицу, телу скользят синеватые струйки жидкости, и она кажется жадной и ненасытной, когда прижимает его к стене и сдергивает с себя уже влажную майку.

Она горячая и заведенная, сама опускает руку и принимается водить ладонью по члену. Бен, или вернее, это самая часть его, отзывается мгновенно.

Ее цепкие глаза притягивают его и не дают сказать хоть что-то в ответ. Он стонет под ее прикосновениями, пытаясь уцепиться хоть за что-то, потому что ноги слабеют и дрожат.

Она всегда приходит к нему. Когда это так надо.

Уже позже, когда они вдоволь натрахались в душевой и еле переводят дыхание, Бен внезапно бросает взгляд на ее плечо. Заведенное назад, в тени от наклоненной головы, оно алеет четким красным отпечатком зубов. Который он не оставлял.

— Рэй? — он смотрит на нее, непонятливо и настороженно. И совершенно не знает, что сказать. — Что это?

— Ты скажи мне, — наклоняет голову Рэй, и в самой глубине ее глаз снова появляется отблеск неприязни. Только теперь здесь их всего двое.

Черная Андромеда, сворачивающаяся кольцами, пожирающая пространство и время, висит совсем рядом. Она воет и скалится рядами острых зубов — останками звезд, когда-то выплюнутыми ею и теперь кружащими по орбите. И кажется голодной.

Хотя Бен старается не смотреть на нее. Просто держится у самой обшивки корабля, занимаясь осмотром и отмечая себе на голо-экран любые изменения в металле. Это рутинная проверка, нудная и долгая. Но еще не хватало, чтобы их разметало по атомам в вакууме.

Рэй и Кайло умрут сразу же, потому что они более живые, чем он. А вот Бен еще долго будет смотреть на себя. На умирающую плоть, сопротивляющуюся разложению. И нестись вперед к Черной Дыре, пока она не поглотит его.

От таких мыслей ему делается еще хуже.

Все дело в укусе.

Все из-за него. Бен не в состоянии сконцентрироваться. Битый час он возится всего с одним несчастным участком, и под конец ему хочется проверить металл на прочность своей искусственной ногой, обутой в герметизированный ботинок.

Или вызвать Рэй на личный разговор, пользуясь тем, что они одни.

Но не может. Потому что он капитан этого чертового экипажа и обязан поддерживать порядок, а не срываться на своих подчиненных.

Хотя сейчас не может избавиться от яркой картинки, маячащей перед глазами, затмевая собой даже сияние Черной Дыры.

Рэй, обнимающая Кайло, дотрагивающаяся до шрама и оглаживающая его с тем самым нетерпением, с которым она всегда хваталась за лицо Бена.

Или они вдвоем с Реном наедине, сейчас запертые в тесном пространстве корабля и ненавидящие друг друга до красных отметин-засосов на плечах.

— Рэй? — не выдерживает Бен, отпуская трос и взмывая вверх. До шлюза ему совсем немного, и туда он доберется за десять минут, пять из которых займет открытие дверей.

— Рэй, ответь!

Тишина.

Он ступает внутрь коридора шлюза, дергает за рычаг и плывет по воздуху вперед. Даже не заботясь о гравитации. Или о том, что костюм, побывавший в космосе, неплохо бы снять и обработать.

Зрачки, суженные до точек благодаря многочисленным операциям, обшаривают пространство корабля, отсек за отсеком, выискивая пятна тепла. Но везде пусто.

Их обоих он находит в центральном отсеке. По стонам.

Они скользят по пустому пространству, натыкаясь на стены, которые вращаются вместе с ними. И вместе с кораблем. Им нет дела до гравитации. Им нет дела ни до чего.

Отсюда кажется, что их тела запутались, обвившись друг вокруг друга. Ее тонкие, покрытые загаром руки с острыми локтями, удавкой обхватывают шею Кайло, прижимая к себе. И не давая остановиться.

Он стонет и хватает ее за горло, так, как это всегда делал Бен, подтягивая Рэй выше и прижимая пальцы к клитору, помогая кончить.

Все, что он делает, он делает так же, напоминая брата-близнеца, которого Бен всегда хотел бы иметь, с точно таким же рисунком родинок на лице и отличного разве что багровым шрамом наискосок.

Они даже двигаются вместе, симметрично ворочая разгоряченными лицами, цепляясь одинаково затуманенными взглядами, в которых нет ничего, кроме предвкушения.

Это то, что Бен ожидал увидеть.

Это то, что он не хочет видеть вообще.

Поэтому заворачивается, пока еще может контролировать себя, спокойно-спокойно, контролируй себя, Соло, черт тебя подери, и сбегает. Несется по коридорам, увлекаемый невесомостью, пока не оказывается за бортом, приникнув к обшивке и судорожно глотая воздух, все еще оставшийся внутри горла, такой бесполезный тут, в космосе.

Легкие горят от кашля, а перед глазами ослепительно сияет Андромеда, громадная и яростная, раскрывая свои объятия.

Она соткана из тьмы и одиночества, вечно-голодная, пожирающая все, что попадает в поле досягаемости, и солнечные кольца, обхватывающее ее, вибрируют.

Она зовет его. Потому что знает, насколько он одинок. До того, что выдумал себе хоть кого-то, чтобы не оставаться с Черной Дырой наедине.

— Ты видишь это, Рэй? — картина перед его глазами настолько прекрасна и одновременно отвратительна, что Бен забывает о только что случившемся. Все это мизерно, не важно. — Тебе бы это точно понравилось.

Черная Андромеда ворочается, сминая плоскость пространства и втягивая в себя остатки планеты, кружащей по ее орбите. И вспыхивает нестерпимым светом. Она питается, как живое существо, доисторическое, исполинское и неизмеримо-безмозглое.

— Я вижу, Бен, — внезапно выныривает ее голос из плотного комка тишины в ушах. — Так красиво…

Голос Рэй дрожит, меняясь, сливаясь с гулом, распадается на нотки, в которых слышится бас Кайло Рена, смешливые интонации и его собственные мысли.