3+1=...
Шрифт:
Осень в этом году — лучшая подруга строителей. Долгая, сухая. Андрею надо до зимы дом под крышку завести. Поэтому работа на стройплощадке кипит. Пока еще светло. Крутит краном Ирина Павловна, везде пока еще шум и рабочая суета.
— Алмас! — заорал Андрей, подняв голову. — Где ты, брильянтовый мой?!
— Здесь я, внизу, Андрей-джан, — раздался сбоку голос.
Андрей обернулся к бригадиру каменщиков.
— Дай мне какой-нибудь объем работы.
Между мохнатых темных бровей Алмаса залегла страдальческая складка.
— А… не понял.
— Хочу кирпич покласть.
—
— Давай положить, — не стал спорить Андрей. — Работы дай, говорю, начальник.
Алмас некоторое время молча смотрел на своего начальника. Потом медленно кивнул.
— Напомните, какой у вас разряд?
— Никакого. Твои ребята показывали, как класть. Для общего развития.
Алмас вздохнул.
— Значит, на фасадные нельзя. Ладно, пойдёмте, найду вам какой-нибудь темный угол.
Нет лучше средства, чтобы утихомирить клокотание внутри, чем простая физическая работа. Грушу в зале околачивать — это для тех, кто не может сделать ничего полезного. Бесполезное Андрей презирал. А поэтому методично плюхал раствор, ровнял мастерком, клал кирпичи. Ей-богу, кирпичи созданы для того, чтобы мужик смог не сдохнуть, когда ему враз сворачивают мозг и жизнь. И Андрей ряд за рядом клал кирпичи.
— Для человека без разряда очень даже неплохо. На твердую четверку. С маленьким минусом. Еще объема работы дать?
Андрей привалился к стене. Поясница ныла. Руки ныли. Все ныло! На площадке уже включили прожекторы. Люди заканчивали работу в сумерках.
— Не надо. Все равно ж кончаем работать.
— Кончаем. Уже и ИринПална спустилась. Искала вас, кстати, Андрей-джан.
Андрей вздохнул.
— Ладно, тогда пошел вниз.
— Когда ты уже бросишь?
— Своих воспитывай. А мне пятьдесят один, меня воспитывать поздно.
— Мои не курят.
— Уверен?
Андрей не стал отвечать. Они сидели с Ириной Павловной на обломке бетонной сваи. Ирина курила, Андрей крутил в руках сорванный длинный сухой стебель.
— Что у тебя случилось?
— А с чего ты решила, что у меня что-то случилось?
— Все стройка гудит — прораб приехал злой как черт и кирпичи кладет. Где руками, где матом. Народ нервничает.
— Все в порядке, — буркнул Андрей. — Все в порядке. Аванс вон завтра. Стопудов будет, я с бухгалтерией сегодня говорил.
— Андрюх, — Ирина втоптала в землю окурок. Судя по тону, это же она собиралась сделать и с его самомнением. — У нас с тобой это какой объект по счету? Второй?
— С памятью у тебя все в порядке. Пока, по крайней мере.
Андрей получил чувствительный тычок крепким крановщицким локтем в бок.
— Сколько раз я тебе сопли из-за пацанов твоих вытирала?
— Не было соплей!
— Я в душе не гребу, что там у тебя из носа бежит в такие моменты, может, мозги вытекают. Сколько раз я в больницу с тобой и с пацанами ездила?!
— Да такое было всего раз! Два… Три.
— Ну и что ты мне тут по ушам ездишь! Что случилось? С кем? Старший, младший?
Андрей не удержался от шумного вздоха.
Еще пару часов назад… Ну, наверное, старший. Еще сегодня с утра Андрей планировал обсудить с Мариной брекеты Демьяна. Ну, неожиданно все это вышло, вроде проблем не было, а тут стоматолог
как обухом в лоб — надо ставить, срочно, растягивать зубы, иначе там все плохо будет. Ну надо — так надо. Правда, Андрей, когда цены услышал — охренел. Нет, он так никогда дом не начнет строить! Но здоровье сыновей важнее, конечно. Только вот детали с Маришей надо обсудить, одна голова хорошо, а две — лучше.Обсудили. Очень продуктивно обсудили! Старший, младший… У него теперь еще и средний появится!
— Андрюх… — Ирина Павловна толкнула его плечом в плечо. — Не вздыхай, говори ртом. Разрулим. Кто отличился — Дема, Кася?
— Я отличился.
— А ты чего?
— А я еще одного ребенка заделал.
В плотно опустившихся сумерках раздался хриплый женский смех. А потом Андрея крепко хлопнули по плечу.
— Ай, молодца!
— Смешно тебе…
— Да самую малость. Ты чего набычился, не пойму? Дети — это же хорошо. Это радость.
— Конечно. Прекрасно, просто, блядь, прекрасно. Я с этими двоими чуть не сдох, ты ж сама все помнишь. А как теперь с троими…
— Так, Евгеньич, прекрати. Да ты не то, что троих, ты и пятерых вывезешь!
Андрей вздрогнул.
— Сплюнь!
— Сам сплюнь! Не, ты что, реально не понимаешь, какой ты счастливый? Тебе, может, после двух пацанов, дочку родят. А девочка — это ж такое счастье.
— Ты-то откуда знаешь? У тебя ж, как у меня, два оглоеда.
Ирина вздохнула.
— Знаешь, как дочку хотела? Три раза скидывала, Андрюх, три. Пока Толик не сказал: «Хватит!». Не судьба, значит.
Андрей завис. Ирина Пална говорила беспечным тоном, но Андрей не обманывался — за ее словами стояло горе. Большое горе. Просто уже припорошенное временем.
— А… А почему? Почему… не получилось?
— Работа такая, — Ирина пожала плечами и потянула из пачки сигарету. — Пацанов-то я по молодости родила, одного за другим. А потом жилы рвала на стройках. Надорвалась, наверное. Так что давай, Евгеньич, за меня отдувайся. Иркой потом дочку назовешь, — она хохотнула и затянулась.
— Тебе лишь бы ржать. Я, вообще-то, не планировал.
— В смысле?
— В прямом. Она… Ну, в общем, ни я, ни она ребенка не планировали.
— Ты все-таки прораб по всем статьям, Евгеньич. Все у тебя по плану производства работ должно быть.
— Дети — это еще больший головняк, чем дом! Как это можно… — Андрей махнул.
— Да кто ж с тобой спорит. Ты, когда свой башенный кран в женщину засунул, вот, считай, и включил дите в план. Производственный.
— Ох и вредная же ты, ИринПална! Как тебя твой муж терпит?
— Ты Толика не трожь, он у меня ангел!
Все рабочие уже разошлись, стройплощадка опустела. А Андрей все сидел в машине и смотрел на силуэт дома.
Он не сказал Ирине Павловне многое. Да и не надо это было говорить. Жаловаться Андрей не любил и не умел. А о некоторых вещах говорить и вовсе нельзя. Стыдно.
Например, о тех, первых месяцах, когда он просто вешался. Куча новых проблем, с которыми он до этого никогда не сталкивался. Пацаны, как два диких кота — одни косяки, ноль каких-то позитивных эмоций. И вот ты сидишь, тупо втыкая взглядом в этот электронный журнал, будь он проклят, и пытаешь понять, чего от тебя хочет классный руководитель. И тут с кухни раздается звук чего-то разбившегося. Очередного.