50 способов околдовать вампира

Она изображала улыбку так, что скулы свело, и заболели зубы. Клиенты смотрели на неё, как на больную. Виктор выглянул ненадолго из своего убежища за часами, чтобы понять, что происходит.

— И что тут? — спросил он, появляясь в приемной.

— Записываю расы на прием к вам, — ответила Филлис, продолжая лыбиться.

— Что с тобой? — поинтересовался Виктор, когда она плачущей женщине-орку рассказала и объяснила смысл приема с неизменной улыбкой.

— Я счастлива здесь работать, — проговорила девушка, изображая вселенское счастье на лице.

— Прекрати паясничать, — одернул её вампир, — и не распугивай мне потенциальных клиентов ужасной улыбкой. Твоя жизнерадостность начинает бесить меня.

— Как скажите, о великий повелитель летучих мышей и главный летучий мышь, — сказала Филлис.

Вампир поспешил скрыться в комнате за часами, хлопнув дверью для острастки. Девушка вернулась к работе. Из-за постоянно сменяющих друга лиц стала подводить память, она постоянно переспрашивала. Клиенты постепенно уменьшались. А Филлис подумывала — не обратиться ли к Виктору за тем, чтобы избавиться от плохих воспоминаний. Хотелось напрочь стереть из памяти единственную ночь с лучшим другом и последующие девять месяцев.

Когда поток, наконец, иссяк, девушка заглянула к мужчине. Вампир занавешивал зеркала, складывал кушетку. Он распустил обычно собранные в пучок волосы. Филлис потянулась, чтобы коснуться черного водопадика, но её рука замерла на полпути, потому что он обернулся. На улыбку у неё не осталось сил.

— Тебе пора домой, — резюмировал он, — ты хорошо поработала.

— Я хочу избавиться от плохих воспоминаний, — произнесла Филлис.

— Плохая идея, — с небесных высот грохнул её на землю Виктор.

— Умоляю, избавьте меня от них! — попросила девушка.

— Я не хочу лезть тебе в голову, — проговорил мужчина.

— Но почему? — удивилась помощница.

— Во-первых, нам надо держать дистанцию. Во-вторых, мое избавление от воспоминаний действует ограниченное время. И в-третьих, я не собираюсь залазить в твою голову, — объяснил Виктор.

Филлис вернулась в приемную, захватила плащ. И вышла под неприветливую погоду. Накрапывал мелкий дождь. Фонари на улицах слабо развеивали мрак. Укутавшись в плащ, как в кокон, она шла по деревне домой. Последний взгляд бросив на темнеющий вдали замок, она взяла курс на дом.

Как бы она не пыталась забыть эту ночь, совсем не удавалось. Они замечательно провели время, утонув в сладостных ощущениях. Они летали и летели, став единым целым. Под утро она проснулась одна, а о ночи напоминала сбитая простыня. Джаракомб одевался в соседней комнате. Она надела платье, увидев, что он ждет её ухода. С гордым видом она прошла мимо застывшего изваянием мужчины, не поздоровавшись. Её беременность первая заметила именно Арамиста. Пришлось все рассказывать бабушке, которая поддержала её.

С тех пор, как Филлис познакомилась с бабушкой, та ни разу её не предала. Да и изредка учила всяческим ведовским премудростям. Например, как усмирить красную луну или облегчить головную боль. Как вылечить насморк. Как помочь Талии с длительной болезнью. Как сварить отвар для очистки горшков. Как сделать пряные духи в домашних условиях. Как сделать мыло вместо того, чтобы покупать его втридорога.

Как завоевать мужчину, как его привязать к себе, как колдовством увести его из семьи Арамиста молчала. Она всячески оберегала внучки от глупостей своей молодости. Бабуля не позволила провести ей черный ритуал, который она вычитала в магической книге и уберегла от многого.

Если Филлис и ощущала себя ведьмой, то наполовину. Причем лучшую половину. О темной стороне ведовства бабуля не распространялась. И девушка знала, что намеренно.

Зайдя в спящий одноэтажный дом, Филлис сняла с себя плащ, прокралась в спальню. Первым делом она заметила Талию, укутанную в одеяло. Девочка свернулась калачиком.

Переодевшись в ночную сорочку, молодая женщина взобралась на постель. Мысли о прожитом дне не давали покоя. А чувство, что Виктор знает о ней больше, чем показывает — не покидало её.

О русалках в Донауворте ходили легенды, которые знал каждый ребенок. Филлис запомнила одну из них под названием «Прыжок за счастьем». Она воображала себя девушкой, что бросилась с обрыва, чтобы избежать нежелательной свадьбы. Она представляла себе встречу с принцем-тритоном, его знаки внимания. Строки из легенды всплыли перед её внутренним взором и она вновь очутилась в любимом месте.

Она стояла на краю обрыва. Ветер развевал многочисленные юбки, узкий корсет давил на грудь, а драгоценные камни на шее, казалось, тянули её вниз.

Она — дочь герцога, местная красавица, хотела умереть.

Под обрывом шипело море, маня искупаться. Но она пришла не за этим. Разбежавшись, Джоди прыгнула. Платье потянуло вниз. Она увидела дно и закрыла глаза, отдавшись стихии.

Очнулась Джоди в какой-то странной комнате. Спала она на кровати из ракушек, укрытая одеялом из водорослей. Приятный голубоватый свет лился из окон. Оглядевшись, девушка увидела, что вместо цветов в этой комнате стоят актинии.

Не успела она спросить у русалки-прислужницы, где находится, что происходит, как вошел парень. Одет он был до одури странно — открытый торс, на плечах зеленовато-голубая накидка, ожерелье из ракушек, но вот вместо ног у него рыбий хвост. А в руке он держал небольшой трезубец.

— Добро пожаловать в Эгах! — произнес он.

— Что я здесь делаю? — спросила Джоди, откидывая одеяло и с ужасом замечая, что одета, не менее странно, чем незнакомец — полупрозрачная туника почти ничего не закрывала.

— Я тебя спас, — ответил парень. — Меня зовут Тритоном.

— Но я не хотела, чтобы меня спасали! — воскликнула Джоди.

— Я не мог позволить такой красоте умереть, — степенно проговорил Тритон.

Джоди хотела возмутиться, но услужливая память подкинула воспоминание о том, как морское течение подхватывает её тело и несет куда-то в даль.

— Я здесь пленница? — испуганно спросила девушка.

— Нет. — Проговорил Тритон. — Мне интересно узнать, зачем понадобилось такой красавице губить свою жизнь.

Джоди потупилась и ничего не ответила. Он окинул её заинтересованным взглядом.

— Ты можешь осмотреть дворец моих родителей, — проговорил он после минуты молчания и ушел.

Ноги после долгого лежания не слушались, ступать на пол из водорослей — боязно. Осмелев, она все же сделала шаг, а потом и вовсе вышла из своего подобия комнаты. Тритон не лгал — ей позволили свободно бродить здесь.