8. Драгоценный груз

Где-то на середине пути, от нашей стоянки раздался слышный только мне свист, зовущий на помощь. Стоило оборваться свисту, затрубил рог - это уже кто-то из людей Колдуна, свисток я оставил Коскуну - сыну погибшего хозяина гостевого дома и младшему брату Дилары. Парень полностью оправдывал данное имя, совал любопытный нос везде, где только можно и... видел несколько больше, чем видят простые люди. Моя сущность так же не была для него секретом, но он совершенно не боялся, даже наоборот, постоянно приставал с расспросами. Таких людей в Гюнешли улке называли "Гёрендир" - Видящий. Или попросту - Пророк.

Всё это промелькнуло у меня в голове за долю секунду, в следующий момент я развернулся, и со всех ног бросился обратно к каравану.

Ненавижу Умута! Эту изворотливую ядовитую гадину! Что я упустил? Что проглядел? Неужто колдун поставил охранный круг вокруг лагеря "разбойников", который мы с северянином нарушили? По-другому не объяснишь, почему укладывающиеся спать наёмники неожиданно напали на караван. Но магии я не чувствовал! Совершенно! Не понимаю!

– Все назад!
– проорал я, проносясь мимо наёмников.

Мог бы и не орать - Колдун уже развернул своих парней.

Вот именно - колдун! Хвост даю на отсечение - его-то я и проглядел, привык считать их ничего не умеющими самоучками.

Ладно северянин, он не знает, как работать с тёмными, но я-то! Дурак!

И это обстоятельство очень сильно меня разозлило. На стоянку каравана я добрался в рекордные сроки, и с ходу врубился в драку.

Сбиваю с ног мечника, замахнувшегося на Дилару, сжимающую в руках кухонный нож, остальное девушка доделывает сама. Разворот! Полоснуть когтями по горлу воина, пытающегося насадить на короткое копье одного из парней Колдуна. Разворот, нырок под руку "разбойника", когти с чавканьем вспарывают брюшину.

Не жилец, - отмечаю мимолётом, и уклоняюсь от удара длинного загнутого клинка...

Это была не драка. Форменное избиение. И в качестве избиваемой стороны выступали мы.

Моё появление ситуацию изменило не сильно, но наёмники заметно приободрились. Мы не ждали нападения среди ночи, да и пятнадцать человек, которых оставили охранять груз, против сорока воинов не слишком сильный аргумент. Однако парни держались, погонщики так же вносили лепту смятения в стан врага. Удача, если не гибли при этом. Трупы нескольких наших людей я заметил. А ещё я заметил, что нападающие отлично видели в темноте, что не скажешь о наших парнях. Чёртов колдун! Без него не обошлось!

Мимо лица проносится наконечник копья, возвращая меня в реальность, его владелец скалится в яростной гримасе и, умирает, так и не поняв, что лишился сердца. Его напарник в ужасе пятится назад, запинается за валяющийся на земле труп, вскакивает и, оря о чёрном демоне, пытается убежать...

– Сиях иблис! Сиях иб...
– крики дурака обрывает вонзившийся в спину нож. Зря, что ли, брал их у парней Колдуна?

Кстати о колдуне. Где?

Замираю на несколько секунд: оглядываюсь по сторонам, принюхиваюсь и прислушиваюсь, но колдуна Умута нигде не видно. Плохо. Очень плохо! Нельзя выкидывать его из расклада, я уже один раз опростоволосился.

Северянин с парнями подтянется нескоро, и мне ничего не остается, кроме как продолжать балансировать на грани обращения. В этом состоянии я сильнее всего для человеческой формы.

Моей заминкой решил воспользоваться невысокий воин с кривой саблей в руках.

Отшагиваю вбок и подаюсь вперед, в ответ, полоснув когтями по бедру бородача. Следующий удар в горло, и ещё одним противником меньше.

Ко мне подскакивает кто-то из парней Колдуна, кажется Тымюр - всё его лицо залито кровью из рассеченного лба, правая рука болтается плетью, но парень обоерук, это я помню. Наёмник решил прикрыть мне спину. Я не против. Оскаливаюсь, и подрезаю ещё двух воинов, посмевших атаковать мой караван...

Всё закончилось с появлением злющего Колдуна и арбалетчиков. Лишь четверо из одиннадцати наёмников (в тои числе сам Колдун), держали в руках традиционные короткие луки.

К этому моменту я был залит кровью с головы до ног. Количество противников заметно уменьшилось, как впрочем, и наших парней.

Колдун сходу дал команду стрелять. За что тут же был обласкан мною отборным матом. Одна из стрел с ядом на наконечнике, едва не проделала во мне дыру. Уж не знаю, специально ли?

После залпа наших арбалетчиков, в живых осталось не больше дюжины "разбойников". Скольких-то перебили парни Колдуна, сколько-то на моей совести (а все знают: Джинны - бессовестные существа).

Я слизал кровь с пальцев и снова огляделся. Колдун - где он? Почему не участвовал в драке? Достаточно было шарахнуть по каравану каким-нибудь убойным заклинанием. Легли бы все.

Если, конечно, он это умеет. Вдруг он специализируется, например, только на защите и поиске? Или на зельеварении? А чтобы это узнать - надо его поймать и допросить. От разговора по душам с Умутом я бы тоже не отказался.

– Джинн!
– зовёт Колдун.

– Проверь груз. Я сам.

Что "я сам" для северянина загадкой не было. Охота, преследование и уничтожение - последние четыре года стали моей основной работой в Гюнешли улке.

Оставшиеся в живых люди Умута бежали. Я бросился следом. Нет, не потому что такой кровожадный. Мне нужен язык. И желательно, чтобы он хоть что-то знал.

Выбежав за пределы стоянки, я начал на бегу скидывать одежду. Обращение заняло не больше минуты, и на Охоту вышел зверь.

Догнать столько разбежавшейся добычи для человека задача невыполнимая, зверь с ней справится.

Однако далеко бегать не пришлось. Люди Умута уходили поодиночке, но как крысы, сбегались в одно место. Там-то зверь их и накрыл. Подумаешь, ещё сколько-то загубленных душ на моей совести...

Двух выглядевших наиболее богато воинов, я оставил в живых. Подрезал связки на ногах, чтобы не смогли убежать, и оставил среди трупов, дабы прониклись своим невыгодным положением. Лошади "разбойников", разбежались, как только почувствовали кровь. Искать их смысла я не видел.

Племянник султана с колдуном как сквозь землю провалились. Облазил всю округу, но не нашёл их. Зато заметил следы копыт четырех лошадей. Предположительно Умут, поняв, что его задумка не выгорела (в какой уже раз, но он с упорством барана продолжает портить мне жизнь), сбежал. А это значит, что неприятности в дороге на этом не закончатся.

Моё возвращение к стоянке каравана было омрачено скорбными и злыми выражениями лиц. Дилара порхала между кряхтящими, стонущими и шипящими ранеными, властно раздавая указания своим добровольно-принуждённым помощникам. Я даже засмотрелся на девушку, как она была хороша сейчас: с сурово поджатыми губами, растрёпанная, перепачканная в крови.