A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
Кадр I
Раздался сухой щелчок, и на полотне появилось черно-белое изображение Больничного Крыла. Вывеска на здании гордо гласила:
«Добро пожаловать во всемирно известный Бордель Хогвартса!»
Вывеска перемигивалась разноцветными, судя по всему, огоньками, сверкая так, будто дело происходило не на территории Лондона, а в ночном Вегасе. По обе стороны от дверей замерли мигающие огоньками фигуры двух людей в полный рост.
Кадр II
Картинка вновь сменилась, и в зале послышались первые смешки. Теперь в кадре крупным планом застыли сияющие улыбки волшебников с входной вывески.
«Неутомимые Бетти Принклс и Сир Блэйки приветствуют вас!»
Левая фигура «Бетти», одетая в странную комбинацию из пушистых белых панталонов и черных стикини с кисточками скалилась в кадр, зажав в редких зубах сигарету. «Сир Блэйки» слева выглядел немногим лучше — в обтягивающих черных меховых трусах, белом парике аля средневековый вельможа и стаканом виски в руке, усыпанной безвкусными вульгарными кольцами.
— Сходство необыкновенное, — тихо фыркнул кто-то из слизеринцев.
— А то, — еле слышным шепотом произнесла Беата за спиной Блэка. — Дизайн то я подбирала.
— Оно и видно, — мрачно констатировал Блэк.
— Что? — поперхнулся Джеймс. — Ты снова… — он понизил голос. — С ними? — Но Спринклс не ответила.
Кадр III
Изображение опять сменилось — теперь стало видно внутреннее пространство палаты. Повсюду была развешана мишура, плакаты с полуобнаженными девушками, призывно глядящими в камеру и разнообразные приспособления для различного рода… игрищ. Венчала композицию мадам Помфри — тоже в панталонах, почти полностью обмотанная мишурой, она с довольной улыбкой подмигивала зрителям. В отличие от фигур на входе, мадам Помфри была настоящей.
«Лучшие девочки — только у нас!»
Сириус быстро взглянул на преподавательский стол — лица учителей были скрыты в тени, но Блэк мог поручиться, что все градации красного можно сейчас наблюдать на лицах профессоров. И непонятно чего в них больше — смущения или злости.
— Помфри себе сама наряд выбирала, — хихикнула Беата, и мародеры только чудом удержали изумленные возгласы. Понять, говорит ли слизеринка правду или же так изощренно шутит, в темноте было невозможно.
Кадры замелькали быстро-быстро, создавая иллюзию открывающихся дверей, позволяя зрителю попасть в святая святых Борделя — а именно в комнату с кроватями.
Кадр IV
Черная надпись, выпрыгнувшая сверху экрана, гласила:
«Ложе разврата и наслаждения!»
А дальше последовали снимки запечатленных в Больничном Крыле студентов. Большей частью A&B выбрали относительно скромные фотографии лиц участвующих в «разврате и наслаждении». Кого там только не было! Буквально весь спектр школы — в основном, лидировали пятые и шестые курсы. Сириус, к примеру, увидел много знакомых женских и не очень лиц, и понял, что без смеха на эти физиономии, сейчас обезображенные «порывами страсти», смотреть больше не сможет.
— Смотрите, — кто-то громко шепнул с пуффендуйского стола. — Это же Нотт! А это… Ты спала с Ноттом, Грета?! А мне говорила! Подруга, называется.
И тут же со слизеринского:
— Ты спал с грязнокровкой, Нотт?!
Дружный хохот гриффиндорцев, пока еще сдерживаемый, был им ответом.
Пару раз мелькнуло лицо Снейпа, и тут же послышалось сочувственное:
— Да расслабься, Северус,
все же знают, что это неправда. Да и девушки у тебя все равно не было.Сказано это было совершенно искренне и беззлобно, отчего градус безнадежности высказывания возрос раз в сто, и Джеймс, не удержавшись, заржал в голос.
— Да-а-а… — протянул он, отсмеявшись. — Я и не представлял, насколько это место популярно. А в туалете или спальне не судьба? — Странный запах тлеющей одежды заставил Поттера заткнуться и обратить внимание на рассыпающиеся рукава, а уже после — на огненный взгляд Лили Эванс. — Я чисто гипотетически! — взволнованно прошептал он, но Лили уже отвернулась, явно не поверив ни словам, ни честным глазам Поттера.
Кадр V
«Коллекция лучших из лучших!»
— Что-то нехорошее я предчувствую, — задумчиво протянул Блэк, и голос его звучал непривычно смиренно.
— Увидел фразу «лучшие из лучших» и сразу подумал про себя, а, Блэйки? — горячо прошептала за его спиной Беата.
Но Блэк напряженно всматривался в серию быстро сменяющихся кадров, на которых попеременно появлялись лица Сириуса и Люциуса.
Сириус с раскрытым ртом и гневным взглядом смотрит на Люциуса.
Люциус не менее злобно смотрит в ответ.
Сириус отталкивает Малфоя.
Малфой вцепляется в его руку, кусок простыни сполз с его белой мускулистой груди.
Блэк отчаянно вырывается и что-то кричит.
Люциус хватает Сириуса обеими руками, и складывается ощущение, что он тянет его на себя.
Сириус трясет головой.
Люциус что-то говорит Блэку, опасно приблизив свои губы к лицу гриффиндорца.
Для непосвященных выглядело это так, будто Малфой и Блэк были тайными любовниками и страстно, судя по выражениям лиц, мирились после долгой ссоры.
Беата рядом хохотала почти в голос.
— Классно я тогда вас подставила, да?
— Тебе не жить, Спринклс.
— Я же говорила, что отомщу, дружочек, — елейно произнесла она.
Джеймс тем временем сглотнул и отодвинулся от Блэка, с трудом удерживая серьезное лицо. Кто-то из гриффиндорцев принял все за чистую монету и смотрел на Сириуса широко раскрытыми изумленными глазами. Какая-то младшекурсница напротив расплакалась и сказала своей подруге: «Я-то думала, что хоть он нормальный!» Студенты на соседних столах вполголоса переговаривались и смущенно хихикали.
Блэк смотрел на экран настолько равнодушно, будто наблюдал за пасущимися овцами на зеленом лугу. Он с удивлением и облегчением отметил, что, кажется, выработал в себе непробиваемый иммунитет к выходкам A&B. В конце концов, чем бы дитя не тешилось.
— Сохатый, — недовольно буркнул он, — вот только не надо делать вид, будто ты поверил этому.
— Это называется качественный монтаж, Блэйки, — подсказала Беата и снова расхохоталась.
Кадр VI
«Лучшая пара этого сезона!»
Ремусу и Эмили отвели отдельную рубрику во всем этом безобразии. Монтажа здесь явно никакого не было, фотографии были свежими, не обработанными. Да это и не требовалось — снимки сплетенных вместе силуэтов Паркер и Люпина, видневшихся темными тенями сквозь просвеченную ширму больничной койки, даже несколько смутили младшие курсы — настолько, несмотря на отсутствие деталей, откровенными они были.