A and B, или Как приручить Мародеров

— Подожди, — внезапно перебил Беату Блэк и тут же осекся, но та лишь замолчала и благосклонно взглянула на своего слушателя. — Ведь волхвы могли обращаться в зверей и до этого? Неужели они все повально потом становились зверьми?

— Конечно нет, — грустно покачала головой Беата. — Но нужно было знать меру, а люди не хотели терпеть ограничения, они хотели подчинить и магию, и природу всецело одним себе. Тогда и начал происходить раскол между нами и остальными полумагическими расами. Первым шагом к падению древнего искусства волхвов стало то, что древние маги попытались «подчинить зверя», вжить его в своих детей при самом рождении. Риск был невелик, заклинания просчитаны, и в итоге такое колдовство должно было дать маленьким человечкам огромную силу. Даже разъяренный лесной медведь был бы тогда не страшен тем, кто изначально был рожден со звериной ипостасью, таящейся где-то глубоко внутри. Их назвали…

— …истинными оборотнями, — пораженно выдохнул Блэк. — Я думал это сказки.

— Нет, отчего же. Это вполне реальная история. Первое поколение выросло нормальным, они действительно смогли обращаться в улучшенную звериную ипостась, правда, только одного существа — огромного волка. Волхвы жаждали продолжить эксперимент и следующее поколение тех, кто еще не хранил в себе зверя, обратить в медведей. Но эксперименту не суждено было состояться. Дети истинных оборотней, унаследовавшие у своих родителей все звериные и человеческие качества, уже в самом раннем детстве начинали терять контроль. Природа брала свое — звериная сущность внутри младенцев была куда сильнее, чем в их родителях, хотя многие ожидали обратного. Несколько семей волхвов были начисто вырезаны еще ничего не понимающими семилетними мальчиками и девочками, которые в одну из ночей полностью утратили контроль и превратились в кровожадных чудовищ. Как ты, возможно, догадываешься, это было полнолуние, очень удачно или неудачно — это как посмотреть — совпавшее с Хэллоуином. Маги были в ужасе. Они потеряли очень многих, но смогли пленить обезумевших от крови человеко-волков, а потом попытались ограничить их силу, заблокировать ее глубоко внутри.

— Оборотни, — прошептал Сириус.

— Именно так. Эти дети уже не были истинными оборотнями, они стали именно теми оборотнями, которые нам сейчас более привычны и известны.

— Но полнолуние?..

— Да, полнолуние. Это единственный день в лунном цикле, когда потенциал мага возрастает до максимальной точки, до такого состояния, что никакая магия волхвов не может удержать зверя внутри. Ибо полнолуние — ночь, когда природа обретает полную власть над своими детьми, и никакое человеческое колдовство не способно противостоять ей. Только очень сильные волшебники могут худо-бедно контролировать разум во время обращения, но таких немного.

— И что случилось потом? — не выдержал Блэк, когда Беата замолчала и отрешенно уставилась на одну видимую ей точку.

— Потом… потом маги успокоились. На какое-то время. Они отчаянно пытались найти магию, которая сможет полностью исцелить оборотней от их проклятия, ведь их дети рождались чудовищами, а ядовитая слюна способна была отравить человеческую сущность здорового ранее волшебника. Тогда они решили, что нужно неким образом умножить силу, преобразовать ее, сконцентрировать таким образом, чтобы она могла подчиняться хозяину вне всяких законов природы. Быть может, тогда, рассудили они, им удастся обрести власть над природой и вылечить тех, кого они сами же и погубили. И они придумали волшебные палочки. Как видишь, не самое неудачное их изобретение. Они следовали той логике, что некоторые волшебные создания — драконы, фениксы, единороги — являются очень устойчивыми к магии существами и одновременно способны хранить ее внутри себя. Они решили, что какая-либо часть этих созданий, например, рог или перо, смогут провести через себя силу волшебника и если не увеличить, то хотя бы просто сконцентрировать ее. Тот, кто придумал это, был безумным гением, очевидно. И оказался прав. По сути, волшебная палочка является амулетом — постоянно действующим, магически заряженным предметом, который, помимо прочего, способен выбрать собственного хозяина — ведь тот же рог или перо феникса хранят в себе «магическую память», сохраняют в себе некое подобие жизни даже вдали от своего изначального владельца.

— Но им это явно не помогло с проблемой оборотней, — горько усмехнулся Сириус. В голове его возник образ ломающихся костей, обезумевших от боли глаз и натягивающейся во время обращения кожи на окровавленных мышцах.

— Они уже тогда не понимали, что пошли по неверному пути. Природная магия обрекла их на это бесконечное проклятие, она же могла и исцелить их. Но они не захотели возвращаться к истокам, они решили идти дальше и все больше отдалились от той магии, что дала им их силу. Впрочем, не все оказались столь глупы, — Беата ухмыльнулась, также нагло и беззаботно, как и всегда. Словно очнувшись от долгого рассказа, она взглянула на Блэка и в голос расхохоталась, увидев, как тот слушает ее, в буквальном смысле широко раскрыв рот. — Извини, извини! Просто выглядишь ты очень комично.

— Тебе бы только издеваться, — проворчал тот. — Подожди! Ты сказала, что не все оказались столь глупы.

— Верно… На данный момент существует семь семей, оставшихся верными природной магии и презирающих тех, кто использует волшебную палочку. Строго говоря, у них чистокровность определяется не по тому с магглорожденным или чистокровным магом ты совокупляешься, а по тому, какую магию ты используешь — природную или палочковую.

— И откуда ты про них знаешь?

Беата в ответ лишь закатила глаза.

— Угадай.

Блэк секунду пораженно пялился на слизеринку.

— Да ты издеваешься?! — наконец выдал он.

— Как и всегда при общении с тобой, — хмыкнула та. — Но вообще-то это правда.

— И какого Мерлина ты тогда делаешь здесь?

— Хм… — Беата задумчиво пожевала губы. — В сущности, по той же причине, что и ты. Меня тошнит от бесконечных увещеваний этих старых, брюзжащих маразматиков. А, впрочем, это не единственная причина.

— Есть еще какая-то? — осторожно и по возможности мягко спросил Блэк, опасаясь, что Беата посчитает количество откровенности на сегодняшний день достаточно.

— Есть. Но тебе она не касается. Я и так рассказала тебе информации сверх меры. Я удовлетворила твой интерес?

— Слегка, — ухмыльнулся Сириус, несколько раздосадованный тем, что рассказ окончен. — А…

— Ну хватит! — Беата неуклюже поднялась. — Твоя очередь! Отдавай конверты.

— Я их с собой не взял, — беззаботно зевнул Сириус.

— Что-о?!

— Что слышишь.

— Я, значит, тут… а он… а я… Да я тебя сейчас!

— Боюсь-боюсь, — посмеивался Блэк. Он ловко вскочил на ноги, осторожно попятился назад, а потом и вовсе развернулся, устремившись на всех парах к школе.

— А ну стой!

— А ты догони!

Беата пыхтела и торопилась, как могла, но ее бесчисленные одеяния не оставили ей шанса — Сириус скрылся в темноте и был таков.

А в Хогсмиде тем временем раздался характерный хлопок — рыжеволосая девушка, обеспокоенно озираясь, выглянула из-за стены дома и торопливо пошла по тропинке, кутаясь в черную мантию. У нее был план, и она как раз перешла к выполнению второго этапа.

___________________

** Беата имеет в виду сирен. В послегомеровских сказаниях сирены изображаются как «девы чудной красоты, с очаровательным голосом». Звуками своих песен они усыпляют путников, а затем раздирают их на части и пожирают.

========== Глава XVI: Выбор Питера Петтигрю ==========

Субботнее утро, Большой зал

— Лили! Лили, подожди! — Северус догнал девушку и, воровато озираясь, отвел ее в сторонку, к окну.

Джеймс, проходивший мимо в компании мародеров, скользнул по ним взглядом, но тут же отвернулся. Он помнил о своем рождественском обещании не трогать Снейпа и собирался держать свое слово несмотря ни на что.

— Северус, что ты хотел? — устало спросила Эванс. После бессонной ночи и трансгресcии, отбирающей по неопытности уйму сил, выглядела она неважно. — Если ты хочешь поговорить о… о том деле, то сейчас неподходящее место и время.

— Я просто хотел удостовериться, что все прошло удачно. Только…

— Только что?

— Вчера вечером Малфой задал мне очень странный вопрос.

— Какой вопрос? — насторожилась Лили.

— Он хвастался тем, что у него есть родственники во Франции. Еще одна «уважаемая и богатейшая чистокровная семья», — Снейп поморщился. — Сказал, что был у них на рождественских каникулах. А потом вскользь упомянул, будто встретил там волшебника с фамилией Эванс и поинтересовался, не родственник ли он тебе. Все это было сказано будто бы между делом, но Малфой не тот человек, кто знакомится с какими-то там волшебниками из Франции, если в этом нет политической или другой выгоды.