А небо по-прежнему голубое

— Стану, — не согласился Рон. — Ну, Гермиона, что тебе стоит помочь?

— А кого ты хочешь пригласить? — прищурилась Гермиона.

— Ну… кого-нибудь, — промямлил приятель. Румянец выдал его с головой: он явно настроился очаровать Флер Делакур. Близнецы только присвистнули.

— Малыш Ронни взрослеет не по дням, а по часам, — с серьёзным лицом провозгласил Джордж.

— Уймитесь, — махнул рукой Рон. — Ну, Гермиона, пожалуйста!

— Да, Грейнджер, помоги малышу Ронни. Мы тоже с интересом поучимся.

Против воли Гермиона покраснела. Даже Джинни отложила пергамент и с интересом уставилась на подругу. Значит, придётся проводить «быстрый урок» комплиментов на французском. И дёрнул же её чёрт признаться в некоторых познаниях!

— Что ж… — Девушка глубоко вздохнула и продолжила. — Вот один из самых банальных. Tu es d’une beaut'e incroyable, — произнесла Гермиона нараспев, старательно копируя манеру французского произношения. Рон округлил глаза, явно не уверенный в том, что сумеет повторить. — Означает: «Вы невероятно красивы».

— О! Я должен это выучить. — Рон не обратил внимания на смешок со стороны близнецов. — Повтори-ка ещё раз, пожалуйста.

В итоге спустя час Рон научился сносно произносить парочку заученных фраз, и, окрылённый, снова куда-то исчез. Гермиона, устав, решила подняться в спальню, что и сделала, проигнорировав насмешливые замечания близнецов о её французском. Но, прежде чем зайти в комнату, Гермиона остановилась — развязался шнурок на ботинке. И, пока она завязывала его вручную, до неё донеслись голоса Лаванды и Парвати:

— Ах, бедняжка Грейнджер. Ей совсем не с кем идти на бал.

— Ну да, кто же её пригласит? Она совсем не следит за своей внешностью.

— Не будь так строга к ней. Иногда гадкие утята превращаются в лебедей, всё такое…

— Но не в этом случае. Может, Рон или Гарри додумаются её пригласить?

— Явно не Гарри. А Рон… Нет-нет. Ты видела, какими щенячьими глазами он смотрит на французский курятник? На Гермиону он даже и не взглянет.

— Может, ты уступишь ей того пятикурсника-пуффендуйца?

Дальше слушать Гермиона не захотела. Сморгнув слёзы, девушка всё же вошла в комнату, заметив, что при этом Лаванда и Парвати тут же прервали обсуждение и смерили её странными взглядами.

— Я забыла словарь рун, — стараясь, чтобы голос не дрожал, сообщила Гермиона. — Пойду в библиотеку, займусь переводом.

— Удачи, — сдерживая смешок, пожелала Парвати.

И, едва за Гермионой закрылась дверь, послышался смех. Девушка, набрав побольше воздуха в грудь, поспешила спуститься и пронеслась мимо удивлённо посмотревших ей вслед Фреда и Джорджа Уизли. Непролитые слёзы жгли глаза, в горле образовался горький комок, а в ушах так и звенели услышанные насмешки. Хотелось позорно разреветься, но Гермиона не могла себе этого позволить, как и в случае с заколдованными зубами. Вместо этого она в самом деле направилась в библиотеку, на ходу успокаиваясь и смаргивая слёзы. Рунические переводы всегда её успокаивали и помогали отвлечься.

Библиотека была до странного пуста, что обрадовало Гермиону. Кивнув мадам Пинс, девушка прошла к своему любимому столику, грохнула на него словарь и, усевшись, открыла на нужной странице. Постепенно дыхание приходило в норму, сердце переставало бешено колотиться, только вот руки дрожали.

Спустя какое-то время, исчёркав вложенный в словарь пергамент, Гермиона поднялась с места и полезла на верхние полки ближнего стеллажа. Достала парочку книг и уже собиралась слезть, когда одна из них с грохотом упала на пол. Мысленно выругавшись, девушка уже приготовилась выслушать гневные упрёки мадам Пинс, но их не последовало. Вместо этого раздался хрипловатый мужской голос:

— Вы обронили, мисс.

Оглянувшись, Гермиона увидела Виктора Крама, поднявшего книгу. Другую руку он протянул Гермионе.

— Думаю, с моей помощью слезть с этой горой книг будет намного легче, — пояснил Крам.

Смутившись, Гермиона взялась за его руку и спрыгнула на пол, оказавшись лицом к лицу с болгарским чемпионом. Тот, несмотря на сутулость, отличался крепким сложением и возвышался над девушкой как небольшая скала. Крам продолжал держать руку Гермионы, хотя помощь ей уже не требовалась, чем смутил девушку ещё сильнее.

— Спа-спасибо, — заикнувшись, поблагодарила она, не в силах поднять глаза. Ею овладела почти непривычная робость. Тепло мужской ладони обжигало кожу её пальцев, как всегда запачканных чернилами. За это Гермионе стало стыдно, и она выдернула ладонь.

Крам остался стоять на месте, и девушка прошла на своё место, открыла книги и углубилась в чтение, старательно делая вид, что болгарина рядом вовсе нет. Но тот неожиданно придвинул стул и сел напротив Гермионы, внимательно следя за её действиями. Тем самым он заставил девушку поднять глаза на него.

— Здесь должна быть другая руна. Ты перепутала маркоманнический алфавит со скандинавским.

Проследив за пальцем нежданного соседа, Гермиона заметила ошибку и, досадливо закусив губу, исправила неверный символ. Внимательность Крама, а, главное, его осведомлённость, поразили её.

— Откуда ты знаешь про маркоманнические руны? — спросила Гермиона, оторвавшись от работы и с интересом взглянув на Виктора Крама.

— Руны — один из моих любимых предметов, — пояснил болгарин вполне благожелательно, хотя брови его оставались насупленными, что придавало ему недовольный вид. — Ими мало кто увлекается.

— Я… я тоже люблю руны, — чуть подумав, пробормотала Гермиона, опустив глаза. Символы расплывались, в голове шумело и дыхание перехватывало от волнения. — А ещё чарологию и нумеры, то есть нумерологию и чары… — Девушка замолчала, снова сгорая от стыда.

«Хороша же ты, Грейнджер! Даже сказать ничего нормально не можешь!»

— Прости, — пискнула Гермиона.

Крам же продолжал заинтересованно на неё смотреть.

— Я давно за тобой наблюдаю, — неожиданно заговорил он, и Гермиона вздрогнула. — Ты очень необычная девушка. — Его рука коснулась её ладони и крепко сжала, не давая вырваться и заставляя Гермиону посмотреть соседу в глаза. Девушка зачарованно отметила, что под кустистыми насупленными бровями скрываются глубокие омуты чёрных глаз, да и само лицо болгарина выглядит очень мужественно, и крючковатый нос его совсем не портит.

«Понятно, за что его обожают девушки», — пронеслось в голове у Гермионы.

— И я решил, что хочу пригласить тебя на Святочный бал. — Отрывистая манера говорить придавала юноше ещё больше необъяснимого обаяния.

— Что? — Гермиона недоумённо моргнула и попыталась выдернуть руку из его хватки. — Но я… ты…

— Тебя уже пригласили? — Крам нахмурился, но разницы видно не было.

— Нет, меня никто не приглашал, но… Ты ведь даже имени моего не знаешь, — резонно заметила Гермиона.