А небо по-прежнему голубое

Всё внутри неё разрывалось от обилия чувств, ранее не испытываемых. Хотелось вцепиться во Фреда и не отпускать его. Никуда и ни за что. Глупо и безрассудно, наплевав на всё. Девушка тихонько вздохнула, когда Фред, оторвавшись от неё, прижался лбом к её лбу.

— И как я обойдусь без твоих нотаций?

— Ну, тебе будет чем заняться, — выдохнула Гермиона, зарывшись пальцами в его волосы. — Работа в магазине и прочее…

— Тебе тоже. Суета перед экзаменами… Спать-то хотя бы не забывай. Кстати говоря, кое-кому уже давно пора быть в кровати. Пошли.

Окольными путями, чтобы не наткнуться снова на кого-нибудь, Фред и Гермиона вернулись в Общую гостиную, встретившую их уютной тишиной.

— Мне будет не хватать всего этого, — заметил Фред, подразумевая школу и многочисленные шалости. Он обвёл рукой пустовавшее помещение и теснее прижал к себе Гермиону. — Но тебя — больше.

Быстрым движением Фред поцеловал девушку в макушку и ласково подтолкнул в сторону лестницы в спальню девочек. Слегка покачиваясь от усталости, Гермиона поднялась на середину и обернулась, взявшись за гладкие деревянные перила. Фред стоял внизу, провожая её долгим взглядом.

— Спокойной ночи, Грейнджер. — Он шутливо отсалютовал, произнося её фамилию. — Скоро увидимся.

Фред обещал, что номер «Прощание Уизли», как его окрестили они с Джорджем и Ли, будет грандиозным и незабываемым, и обещание своё сдержал. Близнецы обставили свой уход с большим размахом: взорвали новые петарды, над которыми трудились в последнее время не покладая рук, устроили в одном из школьных коридоров настоящее болото и, напоследок «мило побеседовав» с Амбридж, смылись на мётлах в закат в лучших традициях кинематографа.

После этого в школе стало невероятно тоскливо. Привыкнув к постоянной близости Фреда, к тому, что с его помощью атмосфера вокруг всегда была пропитана духом бунтарства, веселья и лёгкого хаоса, Гермиона с трудом адаптировалась к вынужденному одиночеству. Школьные коридоры теперь казались странно опустевшими, Общая гостиная — тихой, а дни — тоскливыми. Оказывается, к хорошему действительно быстро привыкаешь.

От хандры спасала усиленная подготовка к экзаменам — С.О.В же не за горами, а потому студентам пришлось поднажать и зубрить, зубрить, зубрить в надежде сдать на хорошие баллы. Зачитываясь допоздна, почти сходя с ума из-за обилия знаний, Гермиона валилась с ног от усталости, и это помогало коротать дни до завершения учёбы. Писать Фреду было особо не о чем, к большому сожалению мисс Грейнджер, так что их общения и не было как такового, что угнетало.

Но было и нечто хорошее в череде невесёлых дней: Гриффиндору удалось сделать почти невозможное и выиграть Кубок по квиддичу, во многом стараниями Рона, в последней игре проявившего себя как блестящий вратарь. Язвительный слизеринский гимн переделали в прославляющий гриффиндорский, и теперь фраза «Рональд Уизли — наш король!» звучала вовсе не оскорбительно. Змеиному факультету оставалось только злобно высказываться в сторону противников, победителей это не волновало.

Во время того триумфального матча Гарри и Гермиона были вынуждены уйти с Хагридом в Запретный лес — лесничий собирался познакомить их с Гроххом. То был младший брат Хагрида, великан, по меркам небольшой. Гермиона чуть в обморок не упала, увидев «Грошика». Но и она, и Гарри скрепя сердце пообещали Хагриду, что присмотрят за его родственником.

В преддверии сдачи экзаменов участилась торговля всякими штучками, якобы повышающими мозговую активность и помогающими сдать всё на «Превосходно». Гермиона, как староста, только успевала уничтожать подозрительные товары, все как один являвшиеся способом нажиться на нервничавших студентах. Гарри и Рон тоже чуть не попались на удочку старшекурсника с факультета Когтевран, благо Гермиона вовремя успела предотвратить сделку на двенадцать галлеонов.

Накануне первого экзамена — теории заклинаний — все пятикурсники были на взводе. Гермиона почти не ужинала, чаще выхватывая ту или иную книгу в страхе, что она что-то забыла. Ночью ей почти не удалось сомкнуть глаз, и она спустилась в Общую гостиную, чтобы подучить теорию. Но это того стоило: по ощущениям экзамен был сдан отлично, ответить удалось на все вопросы. Один из них так и вовсе её позабавил: он касался Веселящих чар. Описывая их действие, девушка вспоминала, как пробовала справиться с ними под руководством Фреда. Нужно будет обязательно рассказать ему об этом. Кто бы мог подумать, что эти чары так пригодятся?..

Потом понеслись остальные экзамены: трансфигурация, травология, древние руны, зельеварение, нумерология, уход за магическими существами, астрономия, и, наконец, история магии***. Пятикурсники, почувствовав скорое избавление от мук зубрёжки, совсем расслабились и даже посмеивались, заходя в Большой зал, уставленный партами.

Закусив губу, Гермиона торопливо записывала все подробности одного из самых кровавых гоблинских восстаний, произошедшего в пятнадцатом веке, когда её отвлекли взволнованные шёпотки. Подняв голову, девушка заметила, как между партами соседнего ряда профессор Тофти выводит из зала… Гарри?

Первым побуждением Гермионы было тут же поспешить следом, но один взгляд на песочные часы, мимо которых прошёл профессор Тофти, что отмеряли время до конца экзамена, напомнили девушке о необходимости дописать последний вопрос. Проводив тревожным взглядом Гарри, вместе с сопровождающим скрывшегося за дверьми Большого зала, она вздохнула и вернулась к заданию. Выводя последние строчки косым почерком, она успокаивала себя тем, что у Гарри вид был вполне удовлетворительный.

Едва объявили, что экзамен завершён, Гермиона в числе первых выскочила за дверь. Найдя в толпе Рона, она принялась оглядываться в поисках Гарри, когда он сам нашёл их и потянул за собой в ближайший пустой кабинет. Приятель выглядел напуганным и, казалось, был на грани истерики.

— Сириус в Отделе тайн, — буквально выкрикнул он, запустив руку в всклокоченные волосы. — Волан-де-Морт его похитил и держит там, пытает. Требует достать оружие. А там никого нет, никого. Он убьёт его!

— Гарри… — Переглянувшись с не менее встревоженным Роном, Гермиона успокаивающе коснулась плеча приятеля, но тот дёрнулся, не в силах стоять на месте из-за переполнявших его эмоций. — Быть может, ты ошибся?

— Ошибся? Гермиона, я видел! Он там! Ты что, считаешь, что я свихнулся?

— Конечно, нет, — возмутилась Гермиона. — Но сам посуди, Гарри, как Сириус мог оказаться в Отделе тайн? Он же не покидает площадь Гриммо. Что он там забыл? Давай не будем делать поспешные выводы, пожалуйста! Успокойся, мы сейчас всё обдумаем…

— Обдумаем? Ты с ума сошла? Некогда думать, разве ты не понимаешь? Сириус там совсем один, и никто об этом не знает! Волан-де-Морт пытает его и, возможно, убьёт, если никто не поможет! Рон, а ты что молчишь?

Игнорируя взгляд Гермионы, Рон осторожно поддержал опасения Гарри, не вставая при этом на его сторону. Иногда, когда Рон хотел, он мог быть дипломатом. Но сейчас не было времени недосказывать, необходимо говорить откровенно. Гермиона понимала, что Гарри владеют эмоции, но ведь именно они зачастую заводят в тупик. Ей, как и друзьям, был дорог Сириус, но, в отличие от Гарри, она могла сейчас соображать и прислушаться к голосу разума, в то время как крестник Сириуса не желал ничего и никого слушать. Его, конечно, можно понять, но как объяснить, что его поведение ставит под угрозу жизни всех окружающих?

— Гарри, может быть, твой сон — это… фальсификация? То есть разве не мог Волан-де-Морт проникнуть в твоё сознание и наполнить его ложными образами? Ты ведь не занимался окклюменцией, я знаю.

— Я что, по-твоему, не способен ничего отличать? — взвился Гарри.

— Вовсе нет! Просто ты слишком… восприимчив. — Гермиона нервно прикусила губу. — Тобой очень легко манипулировать, сам видишь. И я боюсь, что Волан-де-Морт решил этим воспользоваться. Тебя так и тянет всех спасать, и…

Повисла тишина. Гарри спрыгнул с парты, на которую уселся только что, и невидящим взглядом окинул Рона и Гермиону.