Адаптация

никогда не прощу (эта фраза была несколько раз зачеркнута, но я разобрала), ты сможешь по-

казать, что исправилась, что ты можешь действовать не хуже кисейской женщины, и способна

разобраться даже с самой сложной ситуацией.

Если что-нибудь понадобиться – обращайся.

Мама Парфена».

И все – ни имени, ни адреса. Впрочем, думаю, координаты в случае необходимости найти

не проблема, но она правильно сказала – не время.

Кстати, я не стала терзаться сомнениями и съела порцию присланной еды. И это был пер-

вый раз за долгое время, когда у меня не заболел живот. Не знаю, в чм причина, однако не-

вольное уважение к повару я испытала.

Вечером я вышла на крыльцо, смутно надеясь, что Парфен позвонит, но нет – тишина.

Видимо, занят или просто не может остаться один, потому что он не любит, когда наши разго-

воры слушают посторонние. А я ему звонить не могу, вот такая несправедливость.

Я уже смирилась с тем, что придтся просто идти и ложиться спать, не услышав челове-

ческого голоса, когда из-за дома выскользнула капсула, на которых перемещались кисейцы, и

гостеприимно откинула крышку. Судя по пустым внутренностям, автоматически настроенная.

– Айка, - голос Парфена, наверняка, запись, звучал тепло и печально. – Я хочу показать

тебе самое красивое место нашей планеты. Садись, маршрут я загрузил, полет займт всего

час, но зато увидишь то, за что мы ценим нашу связь с предками. Связь, которую не понимают

в Союзе. А ты поймешь, я уверен. Но сейчас не думай об этом, ни о чем не думай, просто

смотри. Это тебе мой подарок.

Конечно, я беспрекословно залезла в капсулу, села, пристегнулась и стала смотреть. Вна-

чале окна были замутнены и транслировали мне урок кисейской кулинарии, не знаю, кто под-

суетился его запустить. А когда через полчаса мы прилетели, куда планировалось, окна стали

прозрачными, чтобы можно было любоваться окрестностями.

С первого же взгляда мне захотелось вскрикнуть, настолько открывшийся вид был впе-

чатляющим, хотя кого можно удивить древними развалинами и деревьями? Оказалось, меня

можно. Очень даже.

Развалин было всего несколько – квадратные башни разной высоты, с квадратными окон-

ными промами, в которых пустые рамы без сткол, башни из мелкого кирпича цвета тмной

глины, углы которого со временем округлились. Обычные на первый взгляд здания, кропотли-

во и не очень ровно сложенные из кирпичиков, но чем-то неуловимым привлекающие вни-

мание. Такие крепкие, спокойные, уверенные… Капсула, как выяснилось, облетала какой-то

холм по кругу, благодаря чему картинка быстро менялась, и новая башня оказалась распо-

ложенной на участке прямо над пропастью. Причм в воздухе висел и сам участок, вроде тон-

кой тарелки, приставленной к скале. Да я на такой бы и одной ногой ступить не рискнула, а

уж строить огромную башню!

Капсула повернулась, уходя обратно в лес и я увидела дерево. А потом ещ одно. Собс-

твенно, мы летели по лесу, этакой увеличенной копии соснового – где лес без подлеска, с зем-

лей, усыпанной толстым слоем сухой хвои, а все деревья с голыми стволами изо всех сил тя-

нутся вверх. И вс они были большими, судя по тому, что капсула летела почти у поверхнос-

ти, а кроны располагались куда как выше.

Но именно эти деревья были просто огромными. Не все – всего несколько штук на фоне

остальных относительно обычных. Этакие застывшие великаны: ленивые, уставшие. Слегка

блестящая от времени, с дочиста вытертой корой древесина, свитая огромными узлами, даже

на вид крепкая и прочная, как башни, которые остались наверху. И каждое дерево - такая же

монолитная, неизменимая часть рельефа, как горы.

Капсула спускалась, нарезая круги, и деревья остались позади. А в конце понеслась так

быстро, что дух захватило, и мы просто скользили над поверхностью крутого холма, покры-

того ровной густой травой, где-то за спиной остались древние башни и деревья, и весь осмотр

занял не больше минуты, но я не ожидала... такого.

Я в жизни не переживала настолько потрясающего аттракциона. И главное – ну чего не-

обычного? Башни, деревья? Ну да, дряхлые поселения. Ну да, вековые деревья, пережившие

столетия. И вс же - в чм особенность? Может, в мрачных цветах: пасмурное, строгое небо,

глиняные коричневые неровные стены с налтом черноты, прибавленной временем, и много

светло-зелной травы. Вроде вс сто раз виденное… Так как тогда получилась настолько изу-

мительная, мучительная, проникающая в каждый уголок души картина?

Наверняка, в деле замешан дух места, другого объяснения просто не существует.

У меня просто нет слов!

Пока я пыталась прийти в себя, капсула развернулась и отправилась обратно. Оказывает-

ся, я летела полчаса ради одной-единственной минуты. И – оно того стоило.

Звук недосмотренного кулинарного урока пришлось приглушить, чтобы не мешал нас-

лаждаться остатками настроения, отголосками ощущения, когда ты часть чего-то великого,

крепкого, вечного. Когда ты часть мира.

Именно тогда позвонил Парфен и, увидев мо лицо, расплылся в широченной улыбке.

– Даже не буду спрашивать, - многозначительно заявил.

Во мне тут же заговорило чувство противоречия и заодно коммерческая жилка, которая

обычно молчит, как немая.

Второе победило.

– Я, честно говоря, не понимаю, почему ваш клан не очень богат, с такими-то достопри-

мечательностями! Да тут туристов…

Он не дослушал, а просто рассмеялся.

– А что смешного?

– Айка, да вс как раз наоборот. Мы никак не можем шикарно жить именно из-за этих, как

ты их называешь, достопримечательностей, хотя для нас это не просто зрелище, а места пред-

ков, наш исконный дом.

– И какая связь?